Моё чужое имя
Шрифт:
— В смысле – ночевал? – не понял Салтыков.
— Ну, у него случается – когда дядька ему в очередной раз мозги промоет, он, бывает, посылает кого—нибудь из охраны за выпивкой и… на всю ночь. Вот и пятнадцатого я заступил на дежурство, у нас смена с шести начинается… я вообще не знал, что Левченко здесь, а часов в семь шеф приехал и – прямиком к Дмитрию Николаевичу. Минут сорок у него просидел.
— А Левченко точно был в кабинете?
— Ну да. Я так понял, шеф с Левченко заранее договорился.
— Шеф – это…
— Перегудов. – Валерий помолчал, изучая Сергея с
— Почему? – задрал брови Сергей.
— Потому что знали о квартире кроме Перегудова всего двое людей: один из них Игорь Назаров, второй… я не знаю, кто второй. Посмотрите сводки происшествий – кто из сотрудников «Брэнда» внезапно погиб в последние несколько дней. Назарова убили сегодня утром – расстреляли в собственном подъезде.
— Как вы узнали о Назарове? – насторожился Сергей.
— Случайно. Если бы вы, полиция, хоть немного внимания уделили тому взрыву, то и вы бы это узнали. Но вы ведь были очень заняты.
Сергей не выдержал – отвел взгляд. Все это время расследованием убийства Шороховой действительно почти не занимались, все время находились другие более неотложные дела. Только следователь Исаков пытался что—то сделать, но запись с камеры наблюдения за Катиным подъездом он не сумел найти – она странным образом исчезла. А Катя хоть и видела черный джип, на котором уехали убийцы, но банально не смогла разглядеть номера.
Правда Валерий, похоже, не знал, что был третий участник – Артем Зорин. Он сейчас под стражей, и Сергей был уверен, что как только тот услышит, что остальных его подельников убили, сам захочет дать показания.
Напоследок, безо всякой надежды Сергей спросил:
— Когда Таня выходила из здания, у нее в руках была черная пластиковая папка?
— Папка? Да, была, только… — Валера изобразил подобие улыбки и покачал головой, как безумно уставший человек. – Только сейчас вспомнил: я ведь как раз в то утро подменил ее папку. Вместо ее бумажек положил во внутрь поздравительную открытку. У нас в тот день годовщина была. Думал, откроет – Тане приятно будет.
Сергей, боясь вздохнуть, настороженно смотрел на охранника:
— Содержимое папки и сейчас у вас?
— Ну да, на посту, по-моему, до сих пор лежит. Подождите… — Охранник резко побледнел и, видимо, долго собирался с силами, чтобы задать главный вопрос, но так и не спросил – и без того все было очевидно. Когда Сергей бросился к ящику стола, в котором действительно лежала папка, набитая бумагами, Валера обессилено продолжал сидеть на стуле, ни на что не реагируя.
***
Лейтенант Федин, как и договорились, ждал у метро Площадь Революции – с раннего утра Старогорский оперативник был в столице, решил заняться все-таки прошлым Каравчука. Федин щурился от ослепительно-яркого мартовского солнца, жевал купленный у метро чебурек и выискивал взглядом Салтыкова.
— Здорово, лейтенант, извини, задержался…
— Да я сам только подошел, товарищ майор, — Федин пожал протянутую ладонь.
— У тебя во сколько электричка?
— Это можно! – еще больше обрадовался лейтенант из Старогорска и фамильярно хлопнул Сергея по плечу. — У меня восьмичасовая электричка.
— Время еще есть – поехали-ка ко мне. Обсудить кое—что надо.
— Это можно! – снова ответил Федин. — Только супруга… не помешаем?
— Не помешаем. Супруга к родственникам уехала.
Признаваться едва знакомому оперу, что супруга от него ушла, Салтыков не собирался.
— Что с Каравчуком? Уже узнал что-то?
Максим оживился – громко и возбужденно начал пересказывать ход своих умозаключений. Причем, явно гордясь собой:
— Во-первых, в Старогорск Виктор Каравчук переехал в то же время, когда в Москве распалась фирма «Меридиан» — вряд ли это совпадение, по-любому он работал с «Меридианом»! Во-вторых, я позвонил в адрес его московской прописки – оказалось, там и сейчас проживает его бывшая гражданская жена. Ну, собственно, и все: она мне рассказала, что Каравчук познакомился с Левченко почти сразу, как отслужил в армии, лет восемь назад. Познакомились случайно, вроде в поезде вместе ехали – слово за слово, Каравчук мужик не глупый, а Левченко уж очень нужны были тогда свои люди. Он и пристроил Каравчука в службу безопасности «Меридиана» — так Каравчук и служил Левченко верой и правдой, что называется. А когда с «Меридианом» проблемы начались, на Каравчука и повесили всех собак – мол, он недосмотрел. Каравчук обозлился и уехал в Старогорск, квартирами начал заниматься. К тому же, видно, и секреты все меридиановские Софье Павловне Патровой слил – не даром Левченко их одновременно приговорил…
Дома Салтыкова ждал сюрприз: ни Женькиной косметики в ванной, ни комнатных растений на подоконниках, ни велотренажера в углу. Можно даже по шкафам не смотреть – Женькиной одежды там нет. Квартира, такая привычная, стала вдруг голой, словно гостиничная… И кухня тоже выглядела голой, только на плите обнаружилась сковорода и кастрюлька, накрытая полотенцем. Женя всегда так делала, когда ужин медленно, но верно остывал, а Сергея все не было. Салтыков долго смотрел на эту укутанную кастрюльку, даже про Старогорского лейтенанта забыл. А Федин и типично-холостяцкую квартиру увидел, и ужин этот. Всех перипетий салтыково—астафьевских взаимоотношений он, конечно, не знал, но чувствовал, что появился он здесь немного некстати.
— Выпить хочешь, лейтенант? – сглотнув ком в горле, спросил Сергей.
— Мне вообще—то потом работать еще…
Салтыков выпил один. А до ужина все не дотрагивался, как будто боясь коснуться. Пока Федин рассказывал о том, что они там, в Старогорске, придумали, Сергей все не мог сосредоточиться, скользя взглядом по кастрюле. Федин тоже сосредотачивался с трудом, стараясь приглушить голосом отчаянно урчащий желудок.
Вдумываться в Фединовские слова Сергей начал только под конец, потому что понял, идея действительно была неплохой, хоть и рисковой. Кроме того, подобная мысль приходила в голову и ему самому – для этого, по сути, он и уговорил Катю остаться в Старогорске еще ненадолго.