Мое кудрявое нечто
Шрифт:
– Это я на обеде слишком много съела, – стыдливо поясняет она, – вот меня и укачало. А еще, по-моему, житель в моем животе ненавидит капусту, вечно выталкивает ее из меня.
– Что я могу сделать, чтобы тебе стало легче?
– Оставишь меня на пару минут?
– Блин, – возмущаюсь, – я же только что видел, как тебя тошнило, какие еще секреты могут быть между нами?
– Миша, мне надо в туалет.
– Ладно, понял.
Оставляю малышку в интимном помещении, перемещаясь в комнату. Приятно поваляться на своей кровати.
– Выйди из комнаты совсем! – кричит пухляш.
– Ну что еще?
– Я не могу сосредоточиться,
Покидаю комнату, не в состоянии сдержать ржача. Да, нам над многим придется поработать. Кажется, мы не готовы к семейной жизни, раз она не может сходить в туалет через стенку от меня.
***
Миша не отходит от меня ни на минуту уже три дня. Вчера устроил пикник у шалаша. Оказалось, они с друзьями построили его еще в пятом классе. Внутри, по его словам, уже не так круто, как было раньше, потому как теперь ему сложно там помещаться. Но мы влезли. Деваться было некуда – пошел дождь. Я жалась к мужу как могла, намекая на близость, но Коршун дальше поцелуев не зашел. Говорит, не видит в сексе ничего особенного и его вполне утроят платонические отношения. Спросила, знает ли он значение слова «платонические». И да, мой муж знает. Гордость за него взяла. Но потом он спросил, что такое «третировать» и я вновь подумала о глупых кудрявых детях. Испугалась. Надеюсь, доминантным будет только его внешний ген. Но на всякий случай, заранее извинилась перед жителем своего живота.
Гуляли по ожившему лесу. Кормили белок и собирали ягоды. Коршун приговаривал «одну ягоду беру, на вторую смотрю, третью собираю, а четвертая мерещится» – говорит, тренируется, потом так с мелким будет ходить. От смеха у меня началась икота, а от моей икоты у Коршуна начался смех. Пыталась возбудить его, вальяжно наклоняясь за ягодами, но заболела спина. Миша пытался сделать вид, что ему жаль меня, но все же согнал хохотом птиц, усевшихся на соседних деревьях.
Похоже, так и буду с ним жить. Надо привыкать смеяться над всем. Прохохотавшись, он сделал мне расслабляющий массаж и боль в спине поутихла.
Дома все вместе ели ягоды с молоком. Миша благородно отдал мне половину своей порции, потому как мой «живот выглядел голодным», а во время моего дневного сна слопал все оставшиеся ягоды. Проснувшись, я увидела над собой его загорелое счастливое лицо.
Поцеловал. Приятно. Ждала продолжения, но он спросил, не надо ли мне чего-нибудь почитать. Предложила почитать «Эммануэль» Э. Арсана. «Фи, пухляш, какая ты пошлая и поверхностная» – получила мужнин ответ. Удивилась, что он читал эту книгу. Оказалось, это его первый порнографический фильм. Да уж, могла бы и сама догадаться. «И вообще, малышка, ты думаешь о чем-нибудь, кроме плотских утех? Я начинаю думать, что ты вышла за меня только из-за этого потрясающего тела!» Его широкие ладони проходятся вверх по кубикам пресса, и пока он убирает волосы в пучок на макушку, голубые глаза закатываются.
Да, ошибки быть не может, гигант издевается надо мной.
Только мне не до смеха. Внутри меня настоящее пламя. Мне хочется его близости. Его рук на себе. Его рта в том месте, где, уже побывав однажды, он доставил мне массу приятных ощущений.
Невзначай кладу руку на его бедро, когда он везет нас на осмотр в больницу. Поднимаю ладонь вверх, касаясь выпирающего органа. Уже начала было думать, что не возбуждаю его из-за беременности, но нет, твердость Коршуна говорит об обратном. Встречаемся с
– Расстегни ширинку, возьми его в руку и подрочи мне, – без улыбки произносит он.
Я так не могу. Не знаю, как это делать. Не будет ли мешать руль? И как он будет управлять машиной? И вообще, это пошло. Убираю ладонь.
– Не начинай того, чего не сможешь закончить, – Миша возвращает внимание на дорогу, и только теперь улыбается.
В больнице решаем, что не хотим знать пол ребенка. Вернее, решает Коршун. Он еще не готов расстаться с идеей о «Зене – королеве воинов».
На обратном пути заезжаем в ресторан, где я съедаю две порции рыбы под винным соусом, которую полюбила, но готовить пока не научилась.
А дома натягиваю на себя кружевную белую сорочку, купленную для медового месяца, который мы планировали провести на острове Самойлова. Правда, теперь она плотно обтягивает пузо, а грудь из нее просто вываливается. Другого сексуального белья у меня нет, а расставаться с мыслью о соблазнении мужа я не желаю.
– Пухляш, ты совсем из всего выросла, – сетует Мишель, не желая сдаваться. – Надо бы нам завтра по магзам проехаться. Не нравится мне, что моя жена в обносках ходит.
Говнюк! Кидаю в него подушкой, рыча от негодования. Но Миша делает вид, что и этого не понимает, щелкает меня по носу, просит не расстраиваться, обещает накупить мне сотню нормальных маек и, мотая головой, скрывается в душе.
Смотрю на себя в зеркало. Ну да, я бы тоже не подумала, что это сорочка, если бы не знала.
Выходит из душа Коршун подозрительно довольный. Кидает взгляд на меня, улыбается и сбегает играть с овчарками.
Разваливаюсь на кровати, оставив надежду.
Гинеколог предупреждала меня об игре гормонов в этот период беременности. Но я не могла и представить, что буду возбуждена ежеминутно! Это невыносимо. Наглаживаю живот, и ладонь сама спускается к трусикам. Мне приходится подложить под спину подушки, чтобы было удобнее, иначе из-за пуза, рука просто не дотягивалась до нужного места. Поглаживаю намокшие складочки, стараясь не думать о стыде. Напряжение нарастает. Закрываю глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Дыхание сбивается, закусываю губу и разочарованно стону. Ничего не получилось. Ощущение развязки было так близко и куда-то ушло.
– Так ничего не получится, – вздрагиваю от голоса мужа и открываю глаза. – Ты напряглась слишком рано.
Он стоит в приоткрытых дверях, опершись на раму, со сложенными на груди руками.
– Ты все видел?
Меня кидает в жар. Понимаю, что раньше о стыде ничего не знала. Накрываю себя покрывалом с головой. Желаю, чтобы меня больше никто никогда не видел.
Несколько шагов, сопровождаемых смехом, и тяжелое тело моего мужа опускается на кровать рядом со мной. Он сдергивает покрывало.
– Да брось ты, Ритуль, все этим занимаются, – говорит просто, без издевки, как будто так и должно быть.
– Почему ты не хочешь меня?
Решаюсь задать ужасный, мучающий вопрос. Мне стыдно и горько. Быть нежеланной собственным мужем, ребенка которого носишь под сердцем – опуститься ниже просто невозможно.
– Хочу, – так же просто отвечает он, поднимает ладонью сорочку, освобождая живот, – так хочу, что в глазах темнеет.
– Что тогда?
– А ты сама не понимаешь?
Мотаю головой. Сейчас разревусь. А еще и пульсация внизу становится невыносимой от его близости.