Мое открытие Москвы: Новеллы
Шрифт:
Парки и скверы - легкие города, и они непрерывно проделывают очистительную работу, хотя, будем глядеть правде в глаза, нелегко им справляться со своим делом. Год от года увеличивается машинный поток, заполняющий улицы и площади столицы. Если совсем недавно сажали по преимуществу неприхотливые тополя, то теперь все чаще - липы, березы, клены, ели… По Ленинградскому проспекту движутся реки машин, а в середине - оазис-аллея, где благоухают цветущие липы, манящие к себе пчел. Конечно, воздух в центре должен быть чище, но ведь это - трудный вопрос, который предстоит решать во всех больших центрах мира.
Магазины, рынки, столовые, рестораны, закусочные - желудок города. Москва издавна славна хлебосольством. Один из самых древнейших обычаев - встречать гостей хлебом и солью. Хлебопек - древнейшая московская профессия. Ни в одной летописи не отмечено, но можно ничуть не сомневаться - хлебопеки всегда были. В первом упоминании о Москве было сказано, что Юрий Долгорукий устроил «обед силен». А какой же обед без хлеба? Московское пристрастие к хлебу нашло отражение и в названиях. Один из переулков старого города и сегодня именуется Хлебным. Теперь хлеб необычайно дешев и имеется на все вкусы. Оценивая свои московские впечатления, американец Фред Д. Пфенинг отметил на страницах журнала «Бейкинг индастри»: «Мне кажется, что большинство американцев, путешествующих по России, здесь едят хлеба больше, чем у себя дома. На наш взгляд, русский хлеб очень вкусный…» Одно из горестных воспоминаний военных лет - хлебные карточки, ограничивающие покупку хлеба. Самая тяжелая работа считалась заманчивой и высокоценимой, если она давала возможность получать повышенный паек хлеба. В тесто добавляли соевый жмых, а потом и мятый картофель, - все равно горбушка была желанной и необыкновенно аппетитной. Даже если она и быстро черствела. Теперь, когда мы пробуем мягкую и теплую булку, запиваем ее топленым молоком, воздадим же благодарение тем, кто готовил ее. Москва ежедневно потребляет свыше двух тысяч трехсот тонн хлеба в среднем. Главная забота пекарен - не создавать излишков. В среднем москвич съедает четыреста граммов хлеба…
Города и села серединной России издавна поставляли в Москву мастеров на все руки. Владимир - каменщиков, Солигалич - штукатуров, Калязин - сапожников, Судогда - колодезников… Село Алтухово, что под Серпуховом, славно тем, что дает Москве пекарей и хлебопеков. На работу отбирали богатырей, чтобы могли месить тесто, рассучивать его, сажать в печь. Теперь хлебозаводы почти безлюдны, на мастерах белоснежные халаты, хлеб выпекают без прикосновения человеческих рук. Репортер одной из центральных газет, побывав на заводе, написал: «Где-то под нами, внизу, машины мнут тесто, режут его, придают ему форму батонов, перевозят в печь. Реле времени руководит весами, кругом море света, чистота и безлюдье».
В старину хлеб запивали квасом, до которого и нынче Москва охотница, особенно в жаркие летние дни. Не перевелись и теперь любители тюри - так называется кушанье из кваса, в который мелко крошат хлеб. Гигант город напоминает былинных героев или Гаргантюа из знаменитого романа Рабле. Достаточно сказать, что исполин в жару выпивает за день около тысячи цистерн кваса, двести пятьдесят тысяч банок соков, несчетное множество бутылок минеральных вод, съедает около двух миллионов порций мороженого.
Водовоз - привычная фигура старой Москвы. На давних литографиях, отличающихся точностью воспроизведения, любили изображать водовоза, наполняющего огромным ковшом бочку из водомета на Лубянке. Москва издавна слыла местом водным и не только потому, что на ее землях струилось множество речек, ручьев и ключей. Москва редкостно богата подпочвенными водами, и в этом смысле ей не уступает разве что Будапешт. Запомнился такой случай. Возле Никольских ворот, выходивших на Лубянку, существовало подземелье - «слух», сооруженный в средние века для того, чтобы во время осады не допустить внезапного подкопа. В новую эпоху о «слухе» забыли, но в 1934 году он напомнил о себе. Оказывается, сооружение, оставленное без присмотра, стало вместилищем подпочвенной воды, той самой, что питала и знаменитый водомет. Вода хлынула в котлован строящейся станции метро, пришлось откачивать ее мощными насосами.
Теперь вода надежно питает большой город. Один из показателей благоустроенности современного города - потребление воды. Утром, принимая обычный душ или чистя зубы у крана, мы, разумеется, меньше всего думаем о воде - житейских и иных забот у всех хватает. Житель Лондона или Копенгагена потребляет в сутки 450 литров воды. Эти города значительно опередили Париж, где на каждого жителя приходится 250 литров воды в сутки. Каждый москвич ежедневно расходует 600 литров воды - больше, чем в какой-либо другой столице мира.
Просто открыть кран, но чтобы вода соблаговолила литься, потребовалось наладить сложное и мощное хозяйство водоснабжения. Представьте себе, что, если бы семь миллионов человек пошли с ведрами по воду, Москва-река была бы вычерпана за одни сутки…
В Москве - и старой, и новой - существует несколько городов. Есть Москва Аполлинария Васнецова и Москва архитектора Алексея Щусева. Пусть жили они в одно время, они - представители разных частей единого целого. Есть Москва Ленинских гор и Крымского моста, есть Москва-Черемушки и Москва-Беляево… Мой старший друг Алексей Алексеевич Сидоров, московский старожил, академик, знаток искусства, писал в 20-х годах, любуясь великим городом: «Остановимся здесь - мы дома. Так мало?… Как много!… Уголки Москвы нами взяты поистине наугад. Что они вскрыли об искусстве города? Разве то только, что истинную красоту Москвы надо искать в закоулках, в самых неожиданных перекрестьях, в двориках и переулочках? Не берет ли сомнение в том, что истинной художественности мы и не встретили в путешествии нашем? Признаемся по секрету: быть может. Но кто из тех, кто вслед за художником пропустил перед глазами малую эту панораму, не полюбил, хотя бы на йоту больше, нелепую и вечно милую, всегда неожиданную и добродушную - вновь повторим - косолапую и неуклюжую родную Москву?»
Думая о будущем Москвы, а оно, как известно, начинается сегодня, еще сильнее почитаешь город, увиденный сквозь века, город, миновавший бури и грозы, «стоящий ныне на граните».
Я выхожу на маленький балкон московской своей квартиры, что возле метро «Аэропорт», и любуюсь сотнями окон-огней. Они сливаются со звездным небом, распахнутым широко, во все концы света, которое и ныне такое же, каким было во времена Ивана Калиты.
* * *
В Москве бесчисленное множество, я бы сказал, уйма достопримечательностей: государственных, исторических, художественных и всяких иных. Верней, им нет конца и нельзя их исчислить. Постараемся увидеть, постигая столицу великой страны, что не только интересно, но и просто необходимо знать. Где бы ты, мой дорогой читатель, не жил - в доме на старом Арбате, в Новых Черемушках, Филях, Кривоколенном переулке или совсем в другом городе - Можайске, Саратове, Ужгороде, Ереване, Ташкенте, Владивостоке, Киеве или Самарканде, - ты должен знать, понимать, чувствовать, что Московский Кремль - один на всем свете, что купола его храмов - купола истории, что Красная площадь любому из нас родная и близкая, что памятник Пушкину живет в сердце вместе со стихами поэта, что надолбы (противотанковые заграждения) возле Волоколамского шоссе - не только память о недавнем героическом былом, но и завет для будущего, символ того, что огни Москвы светят всему свету…
Все интересно и важно в древней и современной Москве; приглядимся же, друзья, к Москвичу, обыкновенному горожанину. Он всем нам знакомый и незнакомый… Вот только что его энергичное лицо, озаренное внимательным взглядом, проплыло перед вами, лицо человека, стремительно поднимающегося из подземных метрополи-теновских глубин по лестнице-ленте. Вы даже не успели как следует разглядеть черты привлекательного лица, но в память запал взгляд - молодой, зоркий, пытливый, пристальный, всепонимающий.