Могол
Шрифт:
— Он живет в Диу?
Питер понял, что иезуиты были правы, когда говорили, что испанцы недавно захватили свою маленькую соседку. Но Испания до последнего времени была в состоянии войны с Англией, и в то же время Испания не воевала с империей Великих Моголов.
— А сколько ей лет?
— Я понял, что около шестнадцати. Знаю, для невесты это много, Блант-бахадур, и у вас может возникнуть вопрос, почему она не была выдана замуж до сих пор...
— Нет, — сказал Питер. — В христианском мире шестнадцать лет — хороший возраст для замужества. Ты показывал мои верительные грамоты?
— Конечно. — Таулат выглядел слегка обеспокоенным.
— И что ответил сеньор Домингес?
— Он ответил, что слова не могут выразить его благодарности оттого, что такой большой человек, как вы, просит руки его дочери... — Он замолчал.
— Продолжай, — настаивал Питер.
— Но сказал, что никогда не разрешит дочери выйти замуж за человека, которого никогда не видел. Он явно глупец, — добавил Туалат.
— Это препятствие можно преодолеть, — сказал Питер. — Уильям поедет в Диу. Нет, мы все поедем в Диу. Как ты думаешь, Елена?
— Если ты считаешь нужным, папа, — неуверенно ответила та.
— Хорошо... — Питер встал. — Ты отлично выполнил поручение, Туалат-хан.
— Огорчен, что не привез вам девушку, Блант-бахадур. Я хотел схватить ее и доставить сюда.
— Рад, что ты этого не сделал, — сказал Питер, помня свое собственное ухаживание.
— Хотелось бы все сделать более цивилизованным способом. А сейчас позволь нам сообщить Уильяму хорошую новость. — И он, широко шагая, направился по коридору. Елена следовала за ним по пятам.
— Папа! — запротестовала она, — ты же знаешь, что тебе не следует спешить, врач...
— К черту врача! — Блант вышел на балкон и посмотрел во двор, где Уильям с одним из командиров упражнялись с мечами. Дед хлопнул в ладоши, привлекая внимание.
— Хватит, — сказал он, — ты мастерски дерешься. У меня для тебя новость.
Уильям оглянулся на голос деда, и его темное лицо озарила улыбка:
— Мы снова отправляемся в поход?
Питер засмеялся:
— Именно так, но без армии. Ты, твоя тетя и я. Вот и все наши войска. Поднимайся сюда и все узнаешь.
«Странно», — подумал он. У него внезапно перехватило дыхание.
— Папа! — Елена поймала его руку и закричала: — Симки! Кто-нибудь...
Уильям взбежал по лестнице одновременно с появившимся из внутреннего коридора слугой. Елена опустилась на пол, не в силах удержать тяжелое тело отца, с которым внезапно случился сердечный приступ.
— Дедушка! — Уильям взял деда за руку и слегка потянул, словно призывая того подниматься.
— Ничего, — прошептал Питер. — Мальчик, я нашел тебе жену. У меня...
Боль снова вернулась. Питер с испугом посмотрел на внука. Он не ожидал, что это происходит именно так.
Глава 12
НЕВЕСТА
Сам Акбар пришел проститься с телом Питера Бланта.
— У него нет храма для погребения? — спросил он. — Как это случилось?
— Ему нужен только простой крест, падишах, — печально объяснила Елена.
— Простой крест! — возмутился Акбар. — Для моего самого верного бахадура? Да я сооружу такой крест, что вся Индия будет дивиться ему. Но скажите, почему случился приступ?
— От волнения, падишах. — Елена рассказала о новости из Диу.
— Ну, тогда ладно, — сказал падишах. — По крайней мере, он умер счастливым. Теперь малыш должен выполнить волю деда и жениться на этой девушке. Это также и моя воля. Ты сопроводишь его, Елена-ага.
Женщина покорно склонила голову.
Питера Бланта, великого Блант-бахадура, похоронили со всеми полагающимися его положению почестями. Вся гвардия по этому случаю была одета в золотую с красным униформу, в железные латы и шлемы, сверкающие на солнце. Гроб несли Уильям и пятеро тук-баши из гвардии. Сразу за ним шел сам император с Абул Фазлом, а следом — Елена, одетая в белое сари.
Для погребения тела решили построить мавзолей. На самой окраине Фатехпур Сикри уже заложили фундамент, на котором он должен был вскоре вырасти.
— Его будут помнить, — печально объявил Акбар.
И вот пришло время готовиться к путешествию в Диу. Неизвестность предстоящего путешествия тяготила душу Елены не меньше, чем смерть отца, ведь со дня смерти матери тоска не оставляла ее, и это естественно.
Беспокоилась Елена не о себе: как глава женской половины семейства Блантов она находилась под защитой султана. Ее отец был очень богатым человеком, потому у нее сложился особый круг друзей среди мусульманок, с которыми она пила кофе, лакомилась сладостями и сплетничала. И у нее был Уильям, чтобы любить и баловать его, словно своего собственного сына.
У нее возник собственный мирок, в котором она жила, для которого родилась и от которого никогда не отделялась.
Ее подруги, как правило, были замужем, причем отданы замуж сразу по достижению половой зрелости, и потому не могли понять ее удовлетворенности.
— Как может женщина жить без любви мужчины? — удивлялись они. — Только под мужчиной можно получить полное удовлетворение.
Эти высказывания вызывали у нее чувство неприятия.
— Я предпочитаю остаться хозяйкой в доме отца, — отвечала она. — Я родилась в Фатехпур Сикри и умру здесь, в родительском доме.
Она не любила покидать Агру и кроме Дели не ездила никуда.
Но сейчас ей приказали ехать значительно дальше... в Диу, в португальский город.
Елена никогда раньше не общалась с земляками своей матери, хотя Хуана учила ее португальскому языку — ведь это был ее родной язык. Она не имела представления ни о манерах, ни об обычаях, ни об одежде, ни даже о морали: мать вспоминала о Гоа тридцатипятилетней давности.
Она долго размышляла, как же быть, но в конце концов решила, что самое лучшее для нее — надеть сари, очень ей шедшее.