Мои дневники: моя жизнь, моя борьба (1990-2020 годы)
Шрифт:
Мне всегда помогал Сергий Радонежский, я его просила о поступлении в ВУЗ, потом – о переводе на дневное, чтобы два года сессии сдавать на отлично, тоже помог, только я передумала переводиться, просила хорошую работу Сергия и Матрону – получила место у Паши, интересную работу и отличную зарплату, просила о муже – нашел, даже Сергея тоже, вот так. Да, сила у него большая. И мне так хочется съездить в Лавру, в Сергиев Посад. Попросить надо его, чтобы помогла мне отгонять всякие идиотские мысли сделать плохое своим детям только заради того, чтобы снова ощутить стресс, адреналин, ради острых ощущений, чувство жалости чтобы ощутить к детям, и пр. Бред полный. Это все психика. Это все от рутины, от нехватки ощущений, волнений, адреналина, от однообразия жизни.
Очень часто у меня возникает ощущение, что я в мире одна, что все, что меня окружает – дети, муж, родня – все это не мое, все это какое-то постороннее, все идет как будто мимо меня, а я просто наблюдаю, что-то корректирую, но я не в этом процессе, я стою рядом только, не мое!
Сейчас у нас в городке даже на лыжах покататься негде. Раньше все ездили на Пучковскую горку, а теперь она засроена коттеджами, там, говорят, забор даже стоит. Для меня эти поездки на лыжах в детстве были приятны только туда и там покататься, а обратно мне уже было лень ехать, и я закатывала скандалы, что падаю от усталости (5-7 лет), и папа цеплял свои палки к моим и вез меня за них, как на паровозике. И это было так здорово! Ветер в лицо, и напрягаться не надо.
Только однажды мы кота, растерзанного собаками, увидели на лыжне,
Я всегда думала, что моя бабушка Агафья (мамина мать) потеряла в Германии, в трудовом лагере, совсем маленьких детей, троих, я думала, они были груднички почти, но, оказывается, им было 5-7 лет, погодки. Они там все трое заболели скарлатиной, их не личили, положили в барак для больных, и они там медленно угасали без медпомощи и без мамы, бабушку туда не пускали. Как это страшно!
20 декабря. Мои родители всегда жили довольно бедно, от зарплаты до зарплаты. Поэтому подарки мне дарили почти всегда скромные, хотя иногда и были нормальные. Я была не избалована подарками и родительским вниманием, поэтому научилась радоваться даже ерунде, научилась восхищаться любыми подарками, чтобы не огорчать того, кто их дарит. Однажды на 8 марта (мне было лет 8) я ждала, как все дети, чего-то необычного и прекрасного, а папа подарил мне платок простой желтый на голову, косынку с Олимпийским Мишкой! Я была просто в шоке, я так была разочарована! К чему он мне, зачем? И у меня невольно вырвалось – И это все???? Никогда не забуду, как папа расстроился, а мне стало так стыдно! Ведь он, наверное, старался, искал, ведь я-то всегда старалась делать родителям подарки, выжигала на досках, рисовала, клеила и тд, тоже всегда придумывала что-то., как и папа мой теперь. И вот я до сих пор помню эти два ощущения – обида (что за подарок-то такой убогий, как старушке!) и неловкость, что папу обидела.
2002 г (30 лет)
4 января. Как странно, у меня с детства бывали такие любопытные моменты предвидения! Например, я уже дома после школы, в детской сижу за уроками, и мне слышится, что папа пришел на обед, дверь открывает ключом, заходит (я ведь все звуки квартирые знала назубок, я очень внимательная, все запоминала всегда), закрывает за собой дверь, обувь снимает, и я, конечно же, выхожу тут же из комнаты папу встречать – а в коридоре никого нет! Я в полном недоумении стою в пустом коридоре, но вот через 10-15 минут уже на самом деле приходит на обед папа, и все точно так, как я слышала перед этим. Или, например, я явственно слышу звонок в дверь, иду открывать (родители на меня смотрят недоуменно), а там нет никого. Зато через 5 минут – звонок в дверь раздается! И с телефонными звонками так было, и все такое, всего я и не вспомню уже. А вот теперь я все это вспомнила потому, что сегодня, 4 января 2002 года, моя Маша удивила меня подобным эпизодом. Она позвала меня в большую комнату, и, указав на лампу в люстре, сказала, что она перегорела. Я возразила, потому что в люстре нормально горели все три лампочки, не мигали и не потрескивали совершенно, как это бывает перед тем, как лампа лопнет. Мы с Машей пошли потом полдничать, а когда через 15 минут вернулись в комнату, и я включила свет, то эта самая лампа, на которую Маша указывала, уже не работала, она перегорела. Для меня это было такой неожиданностью! Откуда это? Хотя про материного отца Ивана Егоровича говорили, что он колдун, но сама мама это всегда отрицает. Говорит, он просто бешеный бывает в гневе, может покалечить, и все. Но я не верю. Кто его там знает…
Не помню, рассказывала ли я тут историю нашего с Сережей романа, или нет. После МГУ я работала у Паши, брата, в фирме, бухгалтером, прекрасно зарабатывала, оделась, привозила домой мясо и нагетсы, еду, короче, и мне так было это приятно! И я зорко следила за всеми возникающими на моем горизонте молодыми людьми, взвешивая каждый раз перспективы брака и возможности сближения. Но никто приличный мне не попадался. Один там дальний родственник, Женя, племянник дяди Лени, пару раз меня пытался пригласить погулять, но он, как это говорится, был «тепленьким», сын богатых родителей, не зарабатывал сам, и все такое, мягкий, робкий, нет, мне нужен был тот, кто будет зарабатывать и содержать моих детей. Потом еще там подкатывал армянин один, старше меня лет на 15, наверное, сначала приезжал закупаться и ко мне за документами приходил в офис в простой одежде, потом, смотрю – пальто кашемировое, шарфик шелковый, перчатки(!), я еще думала, как приятно, что человек так одевается, а потом его друг меня спросил – а у вас есть жених, а то вот вы моему приятелю нравитесь очень, может, пойдете за него замуж? Мне снова так было неловко, потому что ну вот вообще нет, дядька-то был неплохой, это видно по манерам и обращению, но – старше ведь, и лицо было како-то изрытое все, в общем, я вежливо отклонила предложение. И тут у второго мужа моей тетки Вали намечался юбилей, мы с мамой планировали поехать, как всегда, и до меня дошли слухи, что этот муж тетки, дядя Володя Скоров, собирается меня с кем-то там познакомить, с кем-то со своей работы, из института военного на аэродроме Чкаловский. Я всегда критически относилась к таким вещам, тем более, что уже разочаровалась в мужчинах и решила жить одна, работать и зарабатывать, ездить путешествовать, купить себе квартиру и пр. И поэтому я сначала вообще хотела отказаться от поездки, но потом поехала, чтобы разочароваться еще раз, подтвердив тем самым свои планы на одинокое будущее. К моему удивлению, явного отторжения не произошло, Сережа произвел на меня впечатление мягкого, уютного домашнего человека, прилично одетого, который, как мне сказали, еще и подрабатывал в Москве, то есть умел как бы деньги заработать, и имел такое стремление. Честно говоря, мне тогда было совершенно все равно, получится у нас что-то или нет, вот просто совершенно все равно, потому что я уже настроилась на другую жизнь. Сережа проводил нас с мамой и второй маминой сестрой на станцию Чкаловская (мы ехали ночевать к тетке в Болшево), стеснялся, это было видно, мы договорились созвониться, и в вагоне уже тетя Таня сказал – у него зубы редкие, счастливый, значит, и обеспеченный будет. И я это сразу намотала себе на ус. Только мне было по-прежнему все равно, поэтому, когда наше первое свидание не состоялось ( мы ждали друг друга на разных ветках одной станции метро Китай-город, я на радальной, а Сережа на кольцевой, на той же станции), то я не разочаровалась, я разозлилась, что он о себе возомнил, ничтожество такое, меня решил продинамить! Да и катись куда подальше. Но он позвонил вечером мне домой, сказал, что тоже ждал меня, попросил снова встретиться, я, конечно, устроила разборку для приличия, сделала обиженный голос и пр, и потом мы встретились и пошли в парк. Весь наш роман ( с октября 1997 до официального предложения в январе 1998 года) протекал в парках – Измайловском, в Сокольниках, на Фрунзенской, на Соколе, еще где-то. Было холодно уже, мы бродили 30-40 минут, потом шли греться в магазины. Сережа иногда приезжал прямо со службы, с дежурства на аэродроме, в своей форме, в шинели, фуражке, так прикольно было! Но чаще всего – в дорогой приличной кожанке-дубленке, и шапке-жириновке, он ведь подрабатывал швейцаром в гостинице, имел чаевые, на них построил себе гараж кирпичный и купил машину-Копейку красную. Так что мне он подходил по всем параметрам. Уютный, мягкий, но и зарабатывать любил и умел. То, что надо. А потом в январе, в парке на Френзенской, на мостике, в 19.00 Сережа подарил мне огромный букет роз кремовых и сделал предложение официальное. Я согласилась, потому что нам и так обоим с самого начала было ясно, что мы устраиваем друг друга, нас влечет друг к другу, мы влюблены. На Рождество, 7 января 1998 г, Сережа приехал к нам и попросил моей руки у моих родителей. Потом сказал, что уже через две недели после нашего знакомства был готов сделать предложение, но это было неудобно, нетактично и скоропалительно очень, неловко – так вот сразу делать предложение. А перед предложением был у нас с ним незабываемый Новый год в квартире его тетки, Веры Павловны, в Пироговском, тетка специально уехала к подруге, оставив нам квартиру, потому что все родственики очень хотели устроить Сережину жизнь, ему было 29 лет уже. Было здорово, я хозяйничала на кухне, готовила стол, потом мы отмечали НГ вдвоем, тетка оставила нам дорогое шампанское импортное как подарок. Сережа очень хотел уже близости, но я такая вся строгая из себя была, сказала, что сейчас пост и нельзя, я ведь церковной тогда была еще, и мы только после Рождества переспали первый раз. И сразу получилась Маша. Мы как раз подали заявление и готовились уже к свадьбе.
Почему-то возникла в голове такая аллегория: женщина – дерево, дети – веточки, а яблоки на ветках- внуки. Мои девочки-веточки пока просто обожают друг друга, Мила просто влюблена в Маню, с открытым ртом за ней рвется повсюду, и улыбается, улыбается ей! А Машуня говорит – я люблю Милену, гладит ее по голове, целует. Мила уже ходит а ручки по квартире (8 месяцев ей), а Машуня начала уже довольно прилично расскрашивать картинки.
Давно хотела сказать, что нет ничего прекрасней, чем держать на руках мирно спящего ребенка. Каждый раз ночью, в 24.00, когда я кормлю Милену, а она мирно спит и ест одновременно, это такое счастье! Лучше ничего нет. Это я говорю совершенно точно, как уже опытная мама.
Однажды, когда мне было лет 6 или 7, мы ехали в Болшево в гости, ехали вместе с другой маминой сестрой, Раей Полежаевой. Самой младшей сестрой из них, любимицей деда Ивана, поэтому избалованной такой с детства дамочкой. Народу в электричке было битком, я уселась на краешек лавочки, там уже сидело три человека, и тут же ко мне протиснулась жирная бабка какая-то, встала рядом, ведь тогда было модно сгонять детей с мест, типа Уступите места пожилым, и все такое, но я продолжала сидеть спокойно, потому что упиралась ногами в пол, и сидела на самом краешке скамейки-сидения, и эта бабка тут никак бы не уместилась. Там было 15 см всего места свободного на лавочке, не больше. Эта бабка тут даже и сумку бы свою не поставила бы, так мало было места. А тетки, материны сестры, все ну обожали просто меня воспитывать, своих детей не трогали, только меня вечно туркали, потому что мама им позволяла так со мной обходиться. И сама так со мной обходилась. И вот тетя Рая, изоборажая из себя такую прямо вежливую женщину, как и все тогда из деревни старались изображать интеллигенцию из себя, начала мне делала знаки глазами, мол, встань и уступи место бабке, а потом наклонилась ко мне и так злобно прошипела – Сидишь, да????? Ну-ну!!! И губки поджала, как мать моя, как будто я вообще преступница какая-то. Я ответила тете Рае, что, в соответствии с моими логическими рассуждениями, тут мало места, и бабка никак не усядется на 15 см, как я, поэтому, соответственно, я и не уступаю ей место. Все логично. Только потом я, конечно, как ребенок затурканный и совестливый, встала, и весь остаток пути до Болшево злорадно и с ухмылкой наблюдала, как эта бессовестная бабка (она ведь сама видела, что не уместится, но стояла надо мной, толкала меня своей сумкой, дрянь такая!) пытается угнездиться на крошечном кусочке скамейки, где я-то, ребенок, еле сидела, и то – тошлько упершись в пол ногами, чтобы не упасть! Это было забавное зрелище, и все сидящие рядом люди тоже потешались, а те, кого бабка толкала, кто сидел на этой скамейке, даже замечание ей сделали, ну, куда она пытается усесться???? Вот что за бестактные и тупые люди бывают! Я и про теток своих тоже, между прочим.
А Полежаевых я вообще не люблю. Они наглые и противные какие-то, борзые очень все, и тетя Рая с дядей Боре, и их сыновья Саша и Ваня, мои младшие двоюродные братья. Тетя Рая с детства считает, что, раз она младшая, то все ей должны все делать, помогать, уступать, она привыкла, что дед Иван постоянно ей денег давал на жизнь, все покупал, с детьми сидел часть, когда они снимали комнату, еще до квартиры, да и в квартире новой тоже, потому что муж ее, дядя Боря, был из Волгограда, служил тут у нас в сухопутной морской части (часть связистов от ВМФ), прапорщиком, конечно, ведь все с периферии из республик ссср старались приехать в Москву и тут устроиться, хоть вот в в\ч. Искали тут себе невест, и пр. Вот они и поженились с тетей Раей, она без образования, ПТу окончила, портниха. И дед вечно тетю Раю холил и лелеял, и ее детей тоже, как мама прямо Мишу нашего холит и лелеет теперь. И у них ноль чувства такта, одна невоспитанность деревенская, наглость, Саша с Ваней вечно игрушки ломали у нас дома, Женя с Пашей не ломали, а вот эти – у них просто руки такие волшебные, они не играть к нам приезжали, а именно ломать! Да еще и заявляли – мы ваши гости, поэтому вы нам должны тут все позволять! Такая наглость несусветная. Я часто с ними дралась за свои игрушки. Они оба какие-то не совсем нормальные, как обезьянки из мультика про многодетную обезьянку из зоопарка, у которой дети везде лезли вечно и все портили и ломали. Вот и Полежаевы такие же.
Еще один штрих к портрету Полежаевых. Саша, старший брат, учился в МУРЭ, потом начал пить-гулять, и его отчислили оттуда, а сами Полежаевы уже жили давно в Мурманске, там еще одну квартире себе хапнули, и зарплаты там в в\ч были больше, чем в Москве, вот они туда за богатством и уехали, и за будущей пенсией, и тут у них тоже квартира осталась, двушка, на 36-м км, в Ватутинках. И вот Сашу выгнали из МУРЭ, и он приехал сюда жить, в эту квартиру, домой не стал возвращаться, стыдно, его с таким струдом устраивали в это МУРЭ, это блатной институт для военных в Ленинграде. И тетя Рая ему начала подпихивать невест, женщин уже с ребенками, мол, чтобы Саша не спился тут один, чтобы у него забота была и тд, она ему мозги этим вечно выносила. И вот Саша послушно сошелся с Оксаной, девочкой из Мурманска, вроде они учились в одной школе там, и у нее ребенок уже есть маленький, чужой, и они живут на 36-м км в квартире, а машины у Саши нет. Зато машина есть у нашего Миши, рабочая, и своя тоже, Нива. И Миша, от нечего делать, пару раз возил Сашу с Оксаной и ребенком в деревню, ехал по пути, и подвозил. Так Саша теперь считает, что Миша его личный шофер, и теперь Саша ждет – внимание – когда Миша отвезет его и Оксану подать заявление в ЗАГС к нам в городок!!!! Им проехать 4 остановки на автобусе просто надо, но – нет, он постоянно звонит Мише, каждый день звонит по местному нашему телефону на поселок, мол, отвези нас в ЗАГС, когда ты нас отвезешь, мы уже давно ждем!!!! И , кроме этого, звонит постоянно, чтобы Миша захватил его утром на работу! Постоянно! Миша там уже трубки не берет, потому что Саша обнаглел вконец. Так Саша теперь звонит нам сюда, в квартиру! Мол а где Миша, что-то он трубки не берет, а пусть она меня повезут туда-сюда. А по выходным звонит, чтобы Миша отвез его в деревню! Миша его просто уже отошьет скоро, я думаю, потому что это просто наглость несусветная. Хотя Миша сам виноват, набаловал его, а Полежаевы -они такие, на шею сядут и все, они привыкли, что мы с дядей Ваней раньше их постоянно отвозили на 36-й км после деревни, крюк делали огромный, и дяде Ване тяжело было много так ездить, но они все равно просили и просили постоянно, и забирать их из дома в деревню просили, когда я еще в школе училась, я просто вся кипела от ярости, потому что это такая наглость! Они на машину эту инвалидную, Запорожец, денег не давали ни копейки, дядю Ваню-ивалида не взяли к себе жить, мол, пусть Нинка-старшая сестра – отдувается, и муж ее, рохля-интеллигент тоже отдувается, ухаживают за инвалидом-спинальником, и дети ее. Поэтому я недолюбливаю Полежаевых. Наглые и бесцеремонные вконец.