Мои дневники: моя жизнь, моя борьба (1990-2020 годы)
Шрифт:
Вообще, я тут вспомнила многих моих знакомых, которые жили с родителями (его или ее, не важно), и все они сейчас в разводе. И я теперь понимаю, почему. Постоянные необоснованные претензии, капанье на мозги, в конце концов достают людей, и они начинают ссориться уже между собой тоже, потому что такая общая обстановка, и разводятся, в конце концов. А дети страдают. А родители, такие, как моя мать, радостно потирают ручки.
Да, я сама прекрасно все вижу, я не слепая, я вижу, что Сережа не очень внимателен ко мне, он выполнил приказ своей матери, женился, завел ребенка, и та теперь довольная, у нее теперь все, как у всех, сын женат и внучка есть, а Сережа понимает теперь прекрасно, осознает, что ему всю жизнь теперь тащить семью, поэтому ему не до сюсюканий, он ответственный, хотя готов, наверное, и сбежать, но у него есть долг. Поэтому он и злится теперь, понимает, во что влез, и ко мне он как-то охладел, я все понимаю, да, мне обидно, обидно, что он, как и его отец, ленивый и ничего по дому не сделает без пинка хорошего, и то будет делать с истериками и руганью, да, он неопрятный, не стрижет ногти и тд. НО это мои уже заботы, это МОЯ семья, в которую лезть я никому не позволю. Это- МОЕ! И радости, и проблемы только МОИ. И я сама могу все это разруливать, а когда мне еще талдычат об этом со стороны, меня это крайне раздражает, да еще и мать не желает этого понять, ей надо доминировать, давить, провоцировать и манипулировать. Поэтому она не слышит моих просьб оставить мою семью в покое, просто не слышит, пропускает
Делают нам ремонт в детской комнате. Обои хорошие мы купили в микрорайоне, с дедушкой ездили, выбор никакой, конечно, но нашли, нежно-салатовые, красивый фон. Потом еще хочу мебель сюда купить светлую, типа сосны. И будет красивая комната. Шторы мне сшила бабуля одна, ткань я купила блестящую, тоже цвет морской волны. С цветами, нежная такая ткань, типа атласа. И по объявлению нашла эту бабулю, она сшила мне две шторины, и пришила к ним тесьму сверху, для драпировки, и еще покрывало стеганое из этой ткани сшила, утепленное ватином немного. Красивая будет комната, если доведу ее до ума.
Как же обидно, что мама всю жизнь опекала и опекает Мишу никчемного, он без образования, шофером работает, вообще никто, а меня она вечно пинает, гнобит, унижает, хотя я и достигла в жизни многого уже до замужества, причем со своими болячками противными, наследственными, которые вечно мне жить мешали, а Миша здоровый. Мне очень обидно. Я как Золушка в этой семье, как падчерица неродная. Вечно родителям помогала, мыла-стирала-пропалывала, а получала только тычки и пинки. Зато Миша ничего никогда не делал, но при этом он – принц наследный. Весь мой день рождения родители сидели у нас с постными физиономими, даже тортик не купили, правда, папа подарил красивые гвоздики. А вот пришел Мишин день рождения через неделю – и все готово, и ужин шикарный, и тортик, мама тут в квартире все приготовила (тоже специально тут все готовила, не на поселке, хотя там и плита, и духовка хорошие, и вообще там просторно и здорово, но – нет, она ведь при каждом удобном случае показывает мне, кто в квартире хозяин, и это, разумеется, не я), в общем, они тут всю еду приготовили, забрали и поехали на поселок отмечать. Когда же я довольно язвительно спросила (я же не дурочка, я все это вижу, все ее посылы мерзкие), почему мне на день рождения они даже тортик не купили, то она на минуту застопорилась от такой моей неожиданно наглой выходки, постояла, придумывая, как ей выкрутиться, и сказала, что на мой ДР был, оказывается, пост, и тортик было нельзы, хахахах!!!! И я рассмеялась прямо ей в лицо, потому что это ну просто бред. Потом она начала еще выкручиваться, мол, мы с Сережей сами должны были приготовить стол, а Миша не женат, а я сказала, он ведь живет с Ирой, пусть она бы и готовила бы стол, в чем проблема, они живут уже почти три года! Но мать снова начала нести полную ахинею про то, что у них не считается, они живут в грехе, не расписаны, и тд. В общем, она из всего может выкрутиться посредством упоминания религии, это очень удобно, надо взять на заметку. Но мне так обидно! Потому что Миша и Ира живут с родителями теперь на поселке почти все время, как у Христа за пазухой, те их кормят-поят, Миша не платит коммуналку, и тд. Причем он сам теперь почти не работает, ему, видите ли, было тяжело работать шофером полный день 5 дней в неделю, и он теперь устроился к Альберту, где я работала до декрета бухгалтером и секретарем, он там шофером по вызову теперь, раз в неделю отвезти бухгалтеров в банк. Остальное время лежит на диване, или в церкви ошивается, он с детства любил иллюминацию и вечный праздник.
Сегодня 14 мая, уже почти 37 недель моему малышуну (младшему), с каждым днем все ближе и все страшнее мне и тревожнее, стараюсь не думать о родах, но уже периодически ( 1 раз в два-три дня) идут ложные схватки. Ужасное ожидание…
********
16 июля. Мои дочки спят, сопят сопливыми носиками. Скоро, 30 июля, моей младшей девочке будет два месяца. Я назвала ее Милена, Милочка, мне так нравится это славянское имя, в отличие от остальных не наших, всех этих ваньмашкать, еврейских, персидских и прочих, навязанных нам после засилья христианства. И имя Милена очень подходит моей доченьке, она спокойная (тьфу-тьфу), и такая милая! Уже улыбается вовсю, изнеженная, не любит громких звуков, плачет, если Маша кричит или кто-то громко разговаривает. Я так счастлива! Ведь я прекрасно родила прекрасную вторую дочку! Теперь я знаю, что значит нормальные роды и хороший, доношенный ребенок. Первые часы, что мы провели вместе, в родовой палате роддома № 4 в Москве, я просто таяла от счастья, не могла насмотреться на свою девочку. Ведь Машу у меня сразу же забрали после родов, да еще и напугали, чтобы я не радовалась первому крику ребенка, и тд. Машенька, кстати, прекрасно отнеслась к сестренке, помогает всеми силами, постоянно пристает ко мне : давай помогу, мама, давай помогу. Но иногда и ревнует, начинает орать, как дикая горилла, но у нее такой возраст сейчас – самоутверждаться.
Мила родилась на пару дней раньше срока, и все от того, что хотела есть. Она еще когда была в животе, вечно начинала брыкаться и кувыркаться, как только у меня появлялось чувство голода, и я ела, ела, я поправилась почти до 80 кг (!!!!) со своих 56 кг, и ходила, как танк последний месяц, просто как Колобок, но мне было все равно, главное, чтобы ребенок там был накормлен. И вот в ночь на 30 мая я снова почувствовала голод, встала, поела, а в 3 часа утра Мила снова забарабанила в живот локтями, потому что я снова хотела есть, и –опа -проткнула околоплодный пузырь радостно. И мы поехали с Сережей и мамой в роддом. Было раннее утро, машин не было, не было пробок, так хорошо, только в Институт Акушерства и гинекологии меня не приняли, хотя с отошедшими водами должны были, но там только за деньги. Мы тогда встали и поехали в 4-й роддом. Сережа, как всегда, не исследовал маршрут, хотя я ему говорила поехать и узнать дорогу, как ехать на машине, чтобы не получилось так, как получилось, у меня уже были сильные схватки, а он все колесил и колесил в районе Калужского метро и Калужской улицы, все искал роддом. Я уже начала на него кричать, потому что вот-вот уже рожала, и в машине не хотелось бы этого делать! Наконец, он нашел роддом, и в 11 утра я родила. Я стойко терпела схватки, хотя в соседних палатах за прозрачными стеклами девушки орали и требовали обезболивания. Я не платила за роды, поэтому ничего не требовала, это делали только платники, а я лежала молча, стиснув зубы, и терпела жуткие схватки. Поэтому девочки-медсестры прониклись ко мне уважением и любовью, и привозили мне то кислородный аппарат, то еще что-то, а потом одна, глядя на мои мучения, спросила – сильные боли? Я молча кивнула головой, и она ушла, и вернулась с уколом обезболивающего, хотя мне и не полагалось, я была бесплатная роженица. А лекарства все были на вес золота. И она мне сказала – я лучше вам сделаю укол, а не той вот истеричной девице в соседней палате, она нас уже достала. Да, там, действительно, девушка была вся такая из себя, орала как резаная, что ей больно, ругалась на весь персонал, и тд. А врачи и сестры таких не любят. Поэтому к ней приходили реже, чем ко мне. Потом я стала рожать вертикально, у меня были вертикальные роды, и это, кстати, удобней для ребенка, он идет вниз, что вполне естественно. Я стояла в кресле на коленках, обняв спинку кресла, и очень быстро родила Милу. Кстати, и когда я рожала Машу, и когда я рожала Милу, на улице шел дождик, капал небольшой, средний такой. Так интересно! Потом мне сразу дали приложить ребенка к груди, как положено, и я с ней посидела немного, потом ее унесли взвеситься, но пеленали тут, при мне, на столе, то есть надолго не уносили, а потом нам дали палату хорошую, одноместную, тоже так повезло, потому что все остальные были трехметные, а это не очень удобно, если ребенок кричит и плачет, а другие спят. В общем, я пыталась расцедиться, но было больно и сложно, как и с Машей, и молока у меня было мало, потом только месяц Милу кормила грудью, и молоко ушло, и я стала кормить тоже Хуманой. Насчет имени Милена я думала уже заранее, чтобы Сережа вдруг не назвал ее какой-нибудь Катей или Дашей, как он Машу назвал с бухты-барахты, не посоветовавшись даже со мной. Еще когда я была студенткой, мою преподавательницу-научного руководителя ее коллеги звали Милой, но она была Людмила Васильевна, а Мила ей шло больше, и еще была ведущая по ТВ, Милена Симонова, тоже мне она нравилась внешне, как и моя научная. Поэтому я давно это имя приглядела. Я написала на листочках четыре имени, которые мне нравились, свернула, перемешала на кровати, и взяла первый попавшийся. И это было имя Милена. Здорово. Оставила эти листочки для памяти в своей папке с документами. Как и бирочку Милину из роддома, Машина тоже лежит в ее папке с ее документами, и первые ее волосики лежат там, и ступни я рисовала на картонке, тоже для памяти. И у Милы так буду делать.
Она спокойней Маши намного, но орет громко, когда хочет есть, каждые три часа. Она – моя копия, да и Маша стала теперь на меня похожа, а не на Лапшиных, и это здорово. Я стараюсь обходиться без помощи бабушек, я ведь уже грамотная мама, только в первые месяцы это сложно, тем более, если есть еще один ребенок. В июне мне помогала свекровь, она была в отпуске месяц, теперь мама в отпуске, но она только в обед приходит, тк у нее с утра службы вечно церковные, для нее это главное в жизни.
В родоме я провела 3 дня, кровотечение быстро остановилось послеродовое, и я спала там хорошо, тк Мила спокойный ребенок, давала мне спать всегда, поест – и спит себе тихо, даже укачивать не надо, сразу засыпает. Она весила при рождении 3 400, рост 50 см, но до сих пор у нее гноятся глазки периодически, потому что в роддоме нас «одарили» золотистым стафилококом, там была как раз эпидемия небольшая. На третий день мне сказали, что завтра выписывают нас с Милой, подарили от мэра Москвы набор пеленок, всем роженица положено было дарить, и это так приятно, потому что мне никогда никто ничего не дарил просто так. Потом я не могла дозвониться до Сережи, мне пришлось звонить Юле Табуновой, жене моего двоюродного брата, чтобы она перезвонила к нам домой по стационарному телефону, и сказала, чтобы Сережа приезжал завтра за мной. В общем, все сложилось очень хорошо, как я и планировала, как я себя и настраивала. Вот так. Потому что главное – себя настроить, и не слушать всяких придурошных бубушек.
Теперь вот Мила с Маней периодически сопливые, лето очень сырое, в квартире сырость, хоть на улице +30 и солнце, но у нас первый этаж, и – как в подвале. На 7-й день нас с Милой из-за соплей чуть не отправили в Подольск, пришла дежурная врачиха, послушала Милу, как она хрындычит носом, и послала нас с диагнозом « возможная пневмония» в Подольск. Я была просто в шоке, у меня сразу вся история с Машей перед глазами встала, но внутри себя я знала, что никакой пневмонии у нас нет, это чуйка у меня такая хорошая. Я вызвала нашу Камаловскую, частного нашего доктора, она меня сразу успокоила, прослушала Милу, почистила ей носик, закапала Називин. И мы 3 недели сидели на каплях – нос не дышал, слезки не сходили (у Милы не пробивались глазные каналы, я на дом вызывала окулиста платного, из клиники коммерческой, она посмотрела, показала, какие надо делать Миле упражнения около переносицы, чтобы слезки сходили, но сказала, что, возможно, надо будет ехать в Морозовскую больницу пробивать эти слезные канальчики.). На второй же день, как мы приехали из роддома, засопливилась Маша. Я ужасно расстроилась, и тут прямо через день и Мила засопливилась, и вот были одни нервы опять, Подольск маячил на горизонте ненавистный, Камаловская, и тд. У меня была такая депрессия, я хотела умереть, когда снова услышала о Подольске! Мила не спала, давилась едой, потому что нос не дышал, ужас! Потом 2 недели вроде было все нормально. А теперь вот они обе снова сопят сопливыми носиками, Маша-то смоткается сама, а Милу приходится мучить грушкой-отсосом для соплей. Так что к вечеру я просто еле живая.
Как же быстро идет жизнь, совсем недавно у меня была бабушка, теперь моя мама дважды бабушка, потом придет и моя очередь стать бабушкой (если доживу, разумеется). Как же жалко, что дядя Ваня не дожил до моих девочек. Почему-то только теперь мне по-настоящему жаль, что его нет с нами. Как это таинственно, жутко, немыслимо: мы все есть, мы – тут, а его нет, он где-то там, за гранью. А мы живем, как и прежде. И когда меня не будет, тут все будет, как и прежде: весна, первая капель, лето и грозы, осенний листопад золотой, зима и искрящийся снег. Будут расти и жить мои дочки, и мои внучки, как мне хочется дожить до внучек! Сидеть с ними. Кажется, я буду хорошей бабушкой, не буду гнобить и давить, как моя мама, не буду ничего никому навязывать и ругать, запугивать. Но это я так сейчас думаю, а как там будет….Да и рано еще об этом думать вообще. Мне очень жаль, что я не попросила прощения у дяди Вани за все грубости, что ему говорила. Да я и грубила ему потому, что не считала его каким-то больным или ущербным, он для меня был нормальным, как и все остальные, только очень умным и кротким. Только изредка, когда я задумывалась над тем, как он страдает, я ревела по ночам от жалости к нему. Да, если меня довести, то я бываю несносной, грубой и злой, это самозащита, хотя и отвратительно. Но я должна себя отстаивать. Особено если кто-то перегибает палку. Потому что я не рохля.
Как же много зависит то того, чтобы женщина была удовлетворенной в постели! Я это уже давно заметила – если нет близости с мужем пару дней, то я становлюсь злой, раздражительной, как будто накапливается отрицательная энергия внутри. А потом, после секса, все как рукой снимает.
Мама снова и снова обвиняет меня в отступничестве от моих старых принципов, устоев, но это не так. Я сравнила себя с водой – от упавшего камня расходятся круги, а потом все становится на свои места, вода снова спокойна. Упавший камешек – это те изменения, которые произошли в моей жизни в 1998-2001 годах, замужество, рождение двух дочерей, переоценка некоторых ценностей. Да, я стала приземленней мыслить, но я должна растить детей здесь, на земле, а для этого нужны деньги, да, вся эта суета – мирская суета, приземленная, но это мой долг биологический, плодиться и размножаться. А внутренний стержень – стремление к спокойствию и равновесию, душевное спокойствие – этот стержень так и остался на месте, он никуда не испарился, нет. Просто сейчас, на этом этапе, у меня более земные заботы – мои детки. Я очень, очень хочу съездить в Сергиев Посад, поблагодарить всех за помощь выйти замуж, за помощь в рождении детей.
Я часто обвиняю бабу Надю в показушничестве, мол, она хочет, чтобы Маня к ним приезжала, чтобы бабушка показалась с ней гордо на людях, прошлась туда-сюда по единственной в Медвежьих Озерах улице. Хотя и сама я частенько мечтаю о чем-то подобном. Сейчас, например, о том, что мы года через два все вместе съездим в Анапу (папа наш пока невыездной за границу, у него был допуск к гостайне на аэродроме Чкаловский, до 2008 года сидеть придется в этой стране), а потом приедем все обратно, загорелые и счастливые, и я пойду гулять с моими дочками по городку, худенькая и стройная, в шортиках и футболке. Так что я сама похожа на свекровь, поэтому и просчитываю все ее поступки и вижу все ее мысли.