Мои семейные обстоятельства
Шрифт:
«Наши соседи скорбят вместе с нами…»
«Поминальный ужин был скромным…»
«Надеюсь, твой будущий супруг позаботится о нашем доме…»
Что?! Дальнейшие строки в письме целиком и полностью посвящены тому, как важно для дома и земли Флеймов мое будущее замужество. Поскольку оберег нашей земли утерян, а младший брат не может быть оберегом. Так что мой долг как наследницы — обеспечить дом Флеймов защитником в «эти смутные времена» и родить новый оберег.
«Ваша свадьба назначена на 29 мая этого года. Посланец от сиятельного Фьюрина следует за письмом и найдет
Фьюринов? Сжимаю пальцами переносицу, пытаясь привести мысли в порядок и вспомнить, что я слышала про этот дом. Кажется, их представители были у нас в гостях, когда я была еще мелкой — лет восемь, не больше, а наши родители были живы. Их оберег только стал совершеннолетним и вступил в силу. Если с тех пор ничего не изменилось, то мой жених где-то на десять лет старше. Скорее всего, второй брак. Обереги рано женятся и заводят потомство. Мой брат был исключением: влюбился в ведьму и не мог выбросить плутовку из сердца, как не увещевал его дядя.
Предки! Что делать? Новости не укладываются в голове. Невозможно просто так принять смерть родного человека. Невозможно унять ярость от того, что мне даже не дали проститься с братом, не дождались, не оповестили… А письмо дядя отправил явно после заключения помолвки. Сутки оно болталось в руках курьера, так что до дня свадьбы всего шесть дней остается. Спихнуть хотел племянницу быстрее, понимаю. Жить-то мне придется в землях мужа. А младший братик еще слишком юн, чтобы распоряжаться хозяйством, даже таким бедным, как наше. Всем будет заправлять дядя. Быстро сообразил и вовремя подсуетился, старый хрен.
Пачка документов — официальные заверенные бумаги на брак — мой с неким Эрихом Морестом Фьюрином. Здесь самый полный комплект печатей и подписей, несколько поверенных, подтверждения свидетелей. Только меня не спросили. Зная дядю, могу с уверенностью сказать, что все обстряпано так, что не подкопаешься. Даже я, натасканная мамой в законах и юридических тонкостях, не найду лазейки. Да и что тут искать? После смерти старшего брата я действительно должна выйти замуж или умереть, передав право продолжить род младшему брату. Для магии нашей земли нет другого варианта. Я же говорила: быть аристократкой в наше время — пропащее дело.
2. Старший брат и младший брат
Настой остыл, но все еще способен освежить голову, прояснить сознание, успокоить. Чистильщики натирают уже вторую половину потолка. Я без единой мысли слежу за их командной работой. Хотя подумать мне есть о чем. То, что произошло в моей семье, периодически случается. Прецеденты бывали. Благодаря истории срок на замужество или женитьбу растянулся до полутора лет — полгода на траур по старшему родственнику в линии и год на поиски нового защитника или жены. Противно? Еще как! Но отсутствие оберега на землях дома приводит к разрушению дома. Меньше всего мне хотелось бы знать, что из-за меня пострадали люди, виновные лишь в том, что живут на землях под влиянием моей
Я не смогу убить себя. Сколько той жизни мне удалось увидеть? Два года обучения и четыре года нелегкой работы в лаборатории — это всего лишь крупица из того, что мне еще придется испытать и пережить. Сознательно отказываться от жизни я не желаю. Да и как бросить младшего братика?
Второе письмо беру с осторожностью. Оно подписано всего лишь инициалами, идентичными моим, — Л.В.Ф. Левис Виктор Флейм. Контуры букв расплываются, они написаны неуверенной рукой, так что чернила слегка размазаны. Милый Левис — очень мягкий и послушный мальчик, до сих пор находившийся под бдительным вниманием и трепетной заботой со стороны старшего брата.
Левис похож на мать, Амир — на отца, а я — вылитая мать отца. Так, по крайней мере, говорила мне мама. Про почтенную родственницу я знаю лишь то, что две ее дочери стали ведьмами и покинули дом, и на старом семейной портрете она действительно такая же, как я: круглолицая, темнобровая, светлоглазая, с короткой темной стрижкой. Отец добавлял, что высоким ростом и он, и дядя пошли в мать, которая была на два пальца выше их отца, без зазрения совести носила мужскую одежду и курила трубку. Для того времени — почти подвиг в сфере равноправия полов. Но чего еще ждать от дома, где в каждом поколении по ведьме, а в некоторых даже по две?
«Сестра моя, Лайм, только тебе я могу доверить весь тот ужас, что царит в нашем доме, и то отчаяние, что охватывает меня…»
Морщусь. Левис с детства испытывает пристрастие к старинным романам и хроникам, из-за чего в момент чрезмерного волнения теперь склонен к излишней витиеватости слога.
«Я на коленях ползал перед слугами, я взывал к силе дома, я молил дядюшку, чтобы повременил он с похоронами дорогого нашего брата. Чтобы дождался он твоего прибытия, Лайм. Но судьба была ко мне не благосклонна. Точнее, дядя был против. Хоронили Амира в закрытом гробу…»
— Вика! Там в магазине какой-то вооруженный хмырь в слишком приличной одежде спрашивает о тебе.
Орест и еще пара ребят поднимаются с лавок и поглядывают в мою сторону.
— А что шеф? — откладываю письмо в сторону. Звать подобных людей в лабораторию никто не будет.
— Говорит, чтоб ты разборки на рабочем месте не чинила.
— А как хмырь выглядит? — мысленно прикидываю, что с подобными типами меня может связывать только факт будущего замужества.
— Лощеный, гладковыбритый, бога-а-атый блондин с длинными волосищами, — описывает один из алхимиков. — На двухместной тачке приехал. Твой?
— Гони его в шею, — уголок моих губ непроизвольно дергается. До нервного тика еще далеко, но слишком много переживаний за это утро. — Меня здесь нет, не было и не будет. А шефу передайте, что разборок на работе никаких не произойдет, но поговорить мне с ним нужно. Зайду в кабинет через четверть часа.
— Ради талисмана нашей скромной лаборатории все, что угодно, — комично поклонились алхимики и, похохатывая, исчезли за дверью.
— Что-то случилось? — Орест, нахмурившись, не сводит с меня взгляда. Отмахиваюсь, объяснять нет желания.