Монета золотого запаса
Шрифт:
– Да никого уже не осталось. Бабушка да я. Вообще, она мне прабабушка. Это я так, для удобства называю.
– Ого, плохо то, что одна она сейчас.
– Вот и я о том. Хотелось бы увидеть ее, – ответил я хмуро. – Только из-за нее и тороплюсь.
– А что же ты оставил ее, да в такую даль понесся?
– Работа такая. Но перед отъездом, я ее подружку пригласил к нам пожить, – на нее надежда. Но переживать то от этого, она не перестанет.
– Это да, – согласился Иван. – Как так получилось, что вы одни с бабушкой остались?
– Дед давно умер, – сердце прихватило в дороге. Два года мне было. Родителей нет. Я бы не хотел, об этом говорить.
– Но ты родной, или усыновленный?
– Родной.
– Ну что же, не хочешь, так твое право. А как же тебя в такую профессию занесло?
– Меня с детства тянуло. Да и бабушка много историй рассказывала про деда, который, после войны, тоже подался в эту профессию. Мне интересно было.
Я не стал уточнять, что на самом деле, я занимался не геологией, а археологией. Иван, мужик – не дурак, он сразу бы догадался, зачем я в этих местах появился. А так, он, как и поселковые, думали, что я всего на всего, такой же как и все, – искатель месторождений.
Не смотря на то, что отношения с Иваном наладились, я лег спать с мыслями, что нужно бежать. Иван был хорошим мужиком, но я боялся, что его расположения будет мало. Больно уж рожи были бандитские у тех двоих… Боялся, что меня прикончат, как того мужика в красной куртке. Но больше всего, меня мучало угрызение совести из-за Олеси, которую я оставлял, и которую я с удовольствием забрал с собой при других обстоятельствах.
Я дождался, когда все уснут, а выяснить это было не сложно, потому что Иван храпел так, что развешанные над моей лежанкой травы сотрясались. Мне это было на руку. Олеся услышит, когда буду выбираться из дома. Рыскать по дому в поисках рюкзака, я не стал, не было времени, – я мог привлечь внимание. Да и сейчас, это было не важно. Хотя одну вещь из него я бы взял, – фонарик. Но пришлось идти так. Как хорошо, что Иван выделил мне костыли.
Я надел то, чем он одарил меня, – эта одежда была сейчас актуальней. Накинул меховую безрукавку, взял с собой большой нож-тесак, который мне попался, когда я пересекал кухню, и доковылял к выходу. Когда я открыл дверь, мне в лицо ударил свежий холодный воздух. У меня закружилась голова, так давно, я не выходил из темницы. На минуту я засомневался: «а стоит ли, дойду ли, не замерзну?» Но все же сделал шаг навстречу свободе.
Стараясь не шуметь, я тихонько закрыл за собой дверь. Я не хорошо понимал, куда двигаться дальше, но небо было звездным, и я увидел перед собой небольшую поляну. Понимая, что пересекать ее не стоит, я обогнул дом Ивана сзади, и устремился в лес. Скрывшись за деревьями, я понесся что есть мочи, (если это можно так назвать). Больная нога, которая была еще не готова к такой встряске, разрывалась от боли, но ныть было некогда. Нужно было успеть, отдалиться как можно дальше от дома, чтобы до утра, на случай если будут искать с собаками, запах следов рассеялся.
Не зная, сколько так ковылял, – по-другому, это не назовешь; я очень устал, у меня не было еды, и очень хотелось пить. Я сильно замерз, так как было начало осени, а в ночной тайге, – и летом не Африка.
Не понимая, куда забрел, я просто шел вперед, преодолевая страх и сон. Разные вопли зверей нагоняли ужас. Я уже пожалел, что ушел из теплого местечка. Здесь, я тоже был в опасности, и мог погибнуть от того же медведя, или голодного волка.
Пройдя еще несколько метров, подо мной, послышался хруст веток, и я рухнул стремительно вниз. Приземлился прямо на больную ногу, от чего опять, потерял сознание.
Когда открыл глаза, было уже утро, пели птицы, а меня разбудил жук, нагло ползающий по моему лицу. Я огляделся, это был не ров, а огромная вырытая человеком яма, – ловушка на большого зверя. В эту ночь, я снова был на волосок от смерти, так как мог приземлиться прямо на колья, вбитые ровно посередине. Но мне повезло, я, не ведая, протиснулся между стеной и ими. Третий раз, меня бог уберег от смерти, четвертого наверно не будет. Я стал осматриваться, и искать возможность выбраться. Яма была намного выше моего роста, выбраться с больной ногой было не просто. Выступов на стене не было, и зацепиться, не за что. Да с моей травмой, проделывать какие-либо действия, было невыносимо больно. Я лежал обессиленный, голодный, и злой, нога опять распухла. Я снял повязки, чтобы осмотреть ее. Рваные раны и царапины уже затянулись, наверно надо благодарить медвежий жир, который расхваливал Иван. По крайней мере, абсцесс мне не грозил, но нога была синей, похоже, я растеребил, еще не затянувшийся перелом. Пришлось сделать перевязку, и зафиксировать палкой. Просидел я так, часа три, и уже стал думать, что пора прощаться с жизнью, так как на помощь рассчитывать не приходилось. Я вспомнил слова Ивана, что в этих местах, людей не встретишь. И тут, надо мной появилась тень. Я взглянул наверх, и увидел знакомое лицо. Надо мной, стоял Иван.
– Ну что, далеко убег? – ехидничал он.
– Как видишь, нет, – процедил я.
– А я тебе говорил, бестолковый ты человек. Так ты же не веришь. Даже если бы на яму не набрел, то все равно, через топи, не выбрался. А еще ученый.
Я молчал от злобы, бессилия, и своей неразумности. Иван наверху что-то сооружал из веревки. Он кинул ее мне связанную на конце в петлю, которая растягивалась в виде лассо.
– Держи веревку, растяни петлю и накинь на себя. Подними повыше, под руки, я попробую вытащить тебя. Вот так, хорошо. Теперь подсоби немного. Оставайся спиной к стене, и здоровой ногой отталкивайся от нее вверх. Я буду тянуть.
Иван, был мужик сильный, и без труда вызволил меня из ямы.
Вызволил и сказал:
– Надо бы в морду дать, да больно ты жалко выглядишь. Ладно, тебе и так досталось.
Я не стал спорить.
– Как ты меня вычислил?
– Я же охотник, да и идешь ты на трех ногах. Что же тут трудного?!
Хм, точно, я же скакал на одной ноге, опершись на костыли.
– А ты везунчик, – сказал он, и указал на колья, торчащие из ямы.
– Я это уже понял, – ответил я.
– Ну что, идем обратно? Подвел ты меня. Я же за тебя поручился – что не убежишь. А ты?
– Я тебя не просил, – злился я. – И чего ты ко мне прицепился?
– Так не могу я тебя отпустить. Ты слишком много видел.
– Слушай, ты что, действительно думаешь, что я вот так как ты, останусь здесь на всю жизнь?
– Тебе деваться теперь некуда. Ничего привыкнешь.
Иван подошел ко мне, наклонился, схватил меня как мешок, и перекинул через плечо. Я повис на нем, и мы двинулись обратно в селенье.
– И что, ты так и будешь все время бегать за мной, если я опять сорвусь.
– Нет, я на этот раз прикую тебя на железную цепь, как собаку.
– Лучше бы ты меня медведю оставил на обед, – выдавил злобно я.
– Да что ты заладил: медведю, да медведю. Даже если бы он тебе тогда не повстречался, ты бы не дошел, уж поверь мне.
Ох и выносливый мужик, Иван, – настоящий сибиряк. Он тащил меня на себе пару часов. Надо сказать, что недалеко я убежал, на больной ноге.
Уже ближе к селенью, он предупредил:
– Если кто, что спросит, – я тебя с собой на капканы брал.