Монета золотого запаса

Ихсанова Анжелика

– А зачем? – отвечал Иван своим хитрым взглядом, прочитав мои мысли, будто на лице все было написано. – У нас медвежьего жира вон сколько, им и спасаемся. Он и от простуды, и для освещения. Его по-разному применить можно. И тебя от горячки им же спас. На грудь растирание делал, да на ногу прикладывал. Он тебя быстро поднимет.

– А я то, думаю, чем от меня попахивает, – стал я брезгливо обнюхивать себя.

Мужик посмотрел в сторону занавески, из-за которой послышался звук.

– Проходи Олеся! Справилась?

В

комнату вошла девушка, вероятно, та самая дочь. Она подошла поближе на середину помещения, где находились мы с Иваном. Как только свет упал на ее лицо, я оторопел. Это была она, девушка из моего сна. «Неужели, так бывает?» – поразился я.

Передо мной, стояла рыжеволосая, кудрявая девица, с густой косой до пояса. Волшебство какое-то.

Она не опустила скромно глаза, наоборот, смело посмотрела на меня, как будто я уже год лежу на этой лежанке. После, она перевела взгляд на отца и произнесла:

– Все сделала отец!

– Хорошо, завари-ка нам чайку, и поужинать уже не мешало бы. Гость то, поди, проголодался, раз на поправку пошел? – посмотрел он на меня вопросительно.

Она молча откинула косу за спину, развернулась и скрылась за занавеской, которая разделяла помещение на две комнаты. От туда послышался стук гремящей посуды, которая видимо больше состояла из дерева.

– Слушай, а в чем вы готовите? – решил подтрунить я его. – Прошлый век какой-то.

– Шутишь? Значит, на поправку идешь. Есть в чем, не переживай, не такие уж мы дикие, – усмехнулся он. А есть из деревянной посуды, полезно и удобно. Вот ты настой горячий пил? Пил! Обжегся? Нет!

«Хотя чего я к нему прицепился? Меня ведь бабушка в детстве, тоже из деревянной ложки кормила. Просто у меня нет настроения!»

– А если нога моя не срастется? – посмотрел я ногу, которая временами дергала от боли. – Ты наверно кустарным способом мне ее склеил? Я же потом хромой останусь. А если вообще, гангрена пойдет? Мне медицинская помощь нужна.

– Ты за это не переживай, мы в этих делах разбираемся. Знаешь, сколько раз меня медведь трепал? Ого, не сосчитать! Как видишь, не хромаю. Уж получше, ваших поселковых костоломов.

– Ты знаешь из них кого-нибудь? – зацепился я за слова.

– Слыхал, – ушел он от ответа.

– Из-за занавески, наконец, показалась Олеся. Она направилась ко мне, пододвинула стул к лежаку и поставила дымящую тарелку какой-то жидкости, которая довольно вкусно пахла. Оказалось бульон. Рядом положила кусок серого хлеба грубого помола. Выглядело все как на пикнике, или на рыбалке. Но я бы сейчас не глядя на подачу, с удовольствием все съел.

Закончив с сервировкой, если это можно было так назвать, она встала как солдат и сложила руки на груди, глядя вопросительно на отца.

– Иди я сам покормлю, – дал он указ. Она послушно скрылась за занавеской.

– Какая покорная она у вас, – восхитился я.

– У нас не принято женщинам много разговаривать, – серьезно изрек он.

Я немного приподнялся на постели в готовности съесть, что подали.

– Как вкусно пахнет! Грибной?

– Грибной, – подтвердил он кивая, и добавил: – И, медвежий.

– Тот самый?

– Тот самый.

– Надеюсь, он не успел пропасть? – проронил я тихо.

Иван принялся кормить меня еще дымящейся похлебкой. И не смотря на это, я не обжегся, потому что ел из деревянной ложки. Действительно было удобно и вкусно. Я вспомнил бабушку. Именно так она меня кормила в детстве.

– Давай я сам, – потянулся я за ложкой, слава богу, руки целы.

Иван усмехнулся.

– Ну молодец, раз так. А то я думал, возиться с тобой придется.

– Не придется, – мягко ворчал я, осознавая свое положение.

Я с удовольствием проглотил еду, которая оказалась очень вкусной, наверно потому что приготовлена на печи. Когда я вычерпывал последние капли, снова появилась Олеся, и принесла отрезанный кусок пирога и кружку горячего молока.

– Ого, мне еще и десерт полагается? – обрадовался я глядя на Олесю.

Та, даже не отвела взгляда, только молча смотрела стоя покорно возле отца. В ее взгляде не было, ни гордыни, ни недоверия, ни стеснения. Она просто смотрела, изучая человека пришедшего из другой стаи.

– Когда я смогу встать? – Посмотрел я на хозяина дома.

– Не знаю, от твоего организма зависит. Но пока не советую давать нагрузку на больную ногу.

– А как же я ходить буду? Я долго без дела не могу.

– Олеся принесет костыли, у меня есть. Сам будешь ходить. Я же говорил, и мне приходилось быть в таком положении.

– А где тут у вас туалет? – спросил я тихо, стесняясь Олеси.

– Нужник что ли? А вон, ведро.

Я повернулся, – по правую руку в углу, за спиной Ивана, стояло ведро.

– Да вы издеваетесь что ли? – возмутился я. – А кто выносить будет? – Она? – указал я головой в сторону занавески.

– Нет, я утром вынесу. А когда сможешь сам передвигаться, на улицу будешь ходить. Только бежать не вздумай. С такой ногой, далеко не убежишь. Заблудишься, или зверь, какой… растерзает. А я больше спасать не буду! – уверял Иван.

– Не бойся, не убегу! – отрезал я и добавил, бухтя по нос: – Хотя, идея хорошая.

Иван опять усмехнулся.

– А мне нравится твой характер, – сказал он.

Я отреагировал молча, углубляясь в свои мысли.

«Куда я попал? Почему они так странно выглядят? Староверы в наше время придерживаются только обрядов, но одеваются то, как все современные люди. А тут, я как будто присутствую на сьемках какого-то исторического фильма. Долго я так не выдержу! Интересно, кто-нибудь из наших выжил? И ищут ли меня?»