Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг.
Шрифт:
То, что во время штурма был допущен массовый прорыв осажденных из крепости, говорит о слабой плотности армии штурмующих или об ограниченной площади приступа. Никакой полномасштабной атаки на стены с нескольких направлений, как при взятии Владимира-Залесского, не было и речи. Перед нами – утомленные дальним походом воины, которые сами начинали опасаться за свою жизнь. Поход нужно было немедленно прерывать. В противном случае он мог обернуться и большим поражением.
Расстояние от Торжка до Сити: такое же, как от Коломны до Владимира – примерно 200 км, которые гонец мог промчать за пять дней. Следовательно, сообщение о гибели великого князя Юрия должно было поступить к Батыю уже 9–10 марта. Возможно, с этим и была связана остановка передового монгольского отряда у Игнач-креста: они получили известие о полном разгроме противника. Совершенно ясно, что поход на Новгород не входил и не мог входить в планы Батыя. Воевать в лесах и/или горах монголы никогда не собирались. Другое дело – Суздальское Ополье, равнинная местность с богатой полевой растительностью. Как верно отметил еще В. В. Каргалов, сложные построения военных историков, стремящихся приписать Батыю намерение «выйти на «коммуникации» между Новгородом и Псковом, пройти областями, предоставлявшими “больше средств для продовольствия”» войск, избежать переправы через большие реки и т. д., не находят никакого основания в источниках [266] . Они оторваны от системы методов исторического моделирования и серьезно модернизируют происходившее. «Селигерский путь», по которому двигались монголы, не был даже кратчайшим маршрутом в Новгород. Он петлял и сильно уводил к западу, что могло соответствовать тактике пытающихся оторваться от преследования, но никак не наступающих войск. Как только появилась возможность остановиться и, не теряя статуса победителей, повернуть домой, монголы это сделали.
266
См.: Каргалов 1967. С. 108–109.
Отход Батыя был триумфальным. Он вел тысячи пленников, его воины щеголяли дорогими одеждами и награбленными украшениями. Добившись решительной победы над сильным Владимиро-Суздальским княжеством, Батый вполне мог считать себя удовлетворенным и не предпринимать более наступательных операций. Да и средств для этого у него, судя по всему, более не было. Длительная осада, даже ведущаяся максимально осторожно, неизбежно должна была привести к потерям. Подкреплений от других ханов не поступало: их воины также спешили в родные степи. Волна нашествия плавно откатывалась.
Новгородская земля (основная часть) в XIII в. Границы указаны схематически.
От Торжка Батый двинулся прямо на юг. Отдельные отряды могли следовать с основным войском на параллельных курсах, но более служили для прикрытия флангов ослабленной орды, чем для нападений. В этом контексте следует рассматривать свидетельства «Слова о Меркурии Смоленском», согласно которому монголы через Дорогобуж подошли к Смоленску «и ста от града за 30 поприщ». Купец Меркурий, причисленный позднее к лику святых, единолично напал на монгольский отряд и, устрашив его своей атакой, заставил отступить от Смоленска. Позднее он умер от ран, полученных в этом бою, и поминается 24 ноября. В его образе органично слились былинные (Сухман Домантьевич, Демьян Куденевич) и церковные герои (Меркурий Постник, Меркурий Печерский епископ Смоленский), наложившиеся на традиционный мотив легенды (единоборство во имя спасения родного города от иноверцев и последующая смерть от ран). Все это в сочетании с поздней записью самого текста (не ранее конца XV в.) не позволяет основывать на нем заключения о ходе нашествия в 1238 г. Скорее всего, речь должна идти о смутной легенде, в которой упоминается появление некоего отряда кочевников под стенами Смоленска [267] .
267
Слово о Меркурии 2000. С. 164–166. Ср.: Алексеев, 1980. С. 235; Каргалов, 1967. С. 109; Dimnik, 2007. P. 347.
Монгольский погром Северо-Восточной Руси весной 1238 г.
Как и на Новгород, Батый на Смоленск не ходил. Он шел на юг, в степь. Симеоновская летопись прямо указывает направление его пути: «Оттуду же [от Торжка] поиде Батыи назад в Рязань и прииде к городу Козельску». В других летописях сообщение более формальное: «А Батыи же отселе [от Торжка] воротися, и прииде к городу Козельску» [268] .
268
СЛ, 90; ЛЛ, 522.
Хан отступал и не ввязывался в новые авантюры. Осада Козельска была для него досадным недоразумением, которое чуть не стоило ему уважения в среде родственников. Даже спустя семь десятилетий придворный историограф одного из дальних родственников Бату, Рашид ад-Дин, отметил, что «на этом переходе Бату подошел к городу Кисель Иске [= Козельск] и, осаждая его в течение двух месяцев, не мог овладеть им» [269] . Память о таких промахах сохранялась долго. Только прибытие подкреплений во главе с двумя другими чингизидами, сыном Угэдэй-хана Каданом и внуком Чагатая Бури, которые взяли крепость в три дня, позволило сохранить лицо будущему основателю Золотой Орды. Во всех его действиях в конце похода сквозила большая усталость.
269
Рашид-ад-Дин 1960. С. 39; Тизенгаузен 1941. С. 37. В квадратных скобках – комментарии Д. Х.
От Торжка до Козельска – около 350 км, большая группа всадников может преодолеть их примерно за 20 дней. Начав отход на юг 10–12 марта, Батый должен был в начале апреля 1238 г. подойти к небольшому городку в Черниговской земле, расположенному в междуречье Жиздры и Другусны. Укрепления Козельска были традиционными для малых городов: глубокий ров вокруг циркульного вала с двумя проездными башнями, на котором расположены деревянные стены. Этот областной центр в земле вятичей серьезно усилился во второй половине XII в. и в иерархии наследования среди черниговских князей занял второе – после Чернигова – место. Впервые Козельск упоминается в летописи под 1146 г. в качестве городка, удаленного в лесах земли вятичей. Под 1224 г. в Ипатьевской летописи участник битвы на Калке Мстислав Святославич назван князем «в Козельске и в Чернигове», а в Воскресенской летописи сказано, что тогда княжил «в Чрънигове Мстиславъ Святославичь Козельский» [270] . Вполне возможно, что перед тем, как сменить брата Всеволода Чермного на черниговском столе в 1212-м или 1215 г., Мстислав владел Козельском, то есть еще с 1170-х гг. Вероятно, это был первый владетель обособленной Козельской волости. Надо полагать, перейдя в Чернигов, Мстислав оставил в Козельске сына, с которым затем отправился воевать с монголами. Все летописи отмечают смерть на Калке «Мстислава Черниговского с сыном».
270
ИЛ, 741; Воскр., 130.
В 1238 г. здесь имелся свой князь – княжич Василий, которому, судя по летописи, было 12 лет. О его происхождении указаний нет. Скорее всего, он был внуком Мстислава Святославича или, может, правнуком. Власть в Чернигове после разгрома на Калке перешла к другой ветви рода Ольговичей, а Козельск сохранила эта – потомки Мстислава. Обособление этой волости должно было усилиться. Она претендовала на экономическую и политическую самостоятельность. Однако в военном отношении никакого серьезного препятствия для захватчиков ни ранее, ни позднее Козельск не представлял. Именно здесь великий хан Батый провел самую длительную осаду в своей жизни.
Козельск. XIII в.
Если Рязань осаждали шесть дней, Москву и Владимир взяли за пять, а Торжок штурмовали две недели, то под Козельском монголы простояли почти два месяца – семь недель (50 дней)! Поразительное единство в описании осады Козельска демонстрируют русские летописи, которые в рассказе о Батыевом нашествии имеют исключительное количество расхождений. Удивительная по стойкости и мужеству оборона маленькой, но гордой крепостицы устыдила ее крупных (великих) соседей, сдававшихся и открывавших ворота противнику без долгих разговоров. Лишь вступив на арену большой истории (до этого момента мы имеем о Козельске только краткие упоминания), этот город застолбил себе место в ней навечно. Как в летописце Даниила Галицкого (Галицко-Волынская летопись), так и во Владимирском великокняжеском летописце (Суздальская летопись по Академическому списку) рассказ об осаде Козельска является чуть ли не единственным местом, совпадающим почти дословно (!) [271] . От севера до юга вся разодранная и разобщенная Русь отдала дань уважения мужеству козельских горожан.
271
См.: ЛЛ, 552; ИЛ, 780–781.
Горожане не захотели сдаваться напыщенным победителям, покорителям Северо-Восточной Руси. Они решили до конца защищать как своего малолетнего князя, так и собственное достоинство: «…и приде [монголы] ко граду Козельску, будущу в нем князю младу, именем Василью; уведавъши же нечестивии яко ум крепкодушьныи имеют людье во граде, словесы лестьными не возможно бе град прияти, Козляне же светъ створше не вдатися Батыю, рекше: «яко аще князь нашь млад есть, но положим живот свои за нь». И сде, славу сего света приимше и там небесныя венца от Христа Бога приимем» [272] .
272
ИЛ, 780–781.
Батый упорствовал. Собственных воинов у него оставалось не так и много, да и риск потерять был слишком велик. Были вызваны Кадан и Бури, тумены которых позволили начать штурм.
Население таких городков, как Козельск, обычно не превышало 5 тысяч человек. Даже если учитывать собравшихся под защиту стен сельских жителей, боеспособных защитников не могло быть многим более 2 тысяч. При этом у монголов должно было быть не менее 15 тысяч всадников. Казалось бы, столь явный перевес (1:7) соответствовал эффективному приступу. Однако Батый решил удвоить свою армию, вызвав Кадана и Бури.