Моника 2 часть
Шрифт:
– Ты должен молчать об этом, Хуан. Молчать, что бы ни случилось! Тебя обвиняют в контрабанде, пиратстве, за долги, скандалы… Они собрали все против тебя… Монику они не упоминали, не хотят, чтобы ты говорил с ней, хотят избежать скандала, как я сказала… И если ты не поддашься на скандал, возможно, я смогу спасти тебя, и спасу, Хуан, спасу… Именно я спасу тебя…
– Моника, сейчас. – указал старый нотариус, услышав звук горна.
– Пойдем. – пригласил Ренато.
– Нет, Ренато, это было бы бестактно, – предостерег Ноэль. – Мы с вами подождем. Моника прекрасно знает, что делать, правда?
Быстрым и тихим шагом Моника прошла по широкому двору. Она была уже рядом, только шаг отделял ее от железной решетки. На высоте ее колен выходил из подземной тюрьмы красноватый свет. Дрожа, она наклонилась, чтобы взглянуть… Да, там был Хуан, но не один. С ним была женщина… женщина, повернутая спиной к решетке, и глаза Моники расширились от удивления, испуга… Она не могла видеть лицо, но задрожала, словно зов крови узнал переодетую сестру. Колени подкосились, руки вцепились в решетку, и до слуха дошел хорошо знакомый голос Айме, как тонко сочившийся яд, дрожащий от вожделения и волнения:
– Тебе не за что благодарить меня. Я твоя навсегда, как ты навсегда мой, и никто не вырвет тебя из моего сердца, потому что я люблю тебя, и я твоя, Хуан, только твоя, хотя мы и не можем объявить об этом, хотя мы и должны притворяться и молчать… по крайней мере, пока не спасешься, пока перед тобой не откроются двери тюрьмы, пока ты не преодолеешь все препятствия… Тогда я поеду туда, куда ты увезешь меня, и я буду принадлежать тебе душой и телом, хотя уже принадлежу.
Моника закрыла глаза, закусила губы, пока не почувствовала горький привкус крови. Затем, движимая порывом непонятной силы, оторвалась от решетки и отошла от нее, как во сне.
– Моника, вы уже вернулись? – удивился Ноэль. – Но еще не прозвучал горн…
– Так скоро? Почему? Что стряслось? – тоже спросил удивленный Ренато.
– Ничего. – приглушенно ответила Моника.
– Но почему? Неужели охранник…? Он обещал открыть решетку…
– Решетка не заперта, но Хуан не один… Полагаю, речь идет об адвокате… Кто-то пообещал его спасти…
– В таком случае, вы не хотите его увидеть?
– Я увижу его в суде.
– В суде тебе незачем присутствовать, – отверг Ренато. – Обвинения против него не касаются тебя, приглашены только свидетели.
– В любом случае я приду. Завтра я буду в суде, выполню долг и скажу правду. Этой ночью мне нечего делать рядом с ним. Отвези меня домой, Ренато, отвези…
– Шшш! – затих Ноэль. – Думаю, посетитель уже вышел. Если вы полагаете, что это адвокат, то я бы хотел поговорить с ним…
– Нет, нет! Пойдемте, пойдемте! Отвези меня немедленно, Ренато! Как можно скорее!
– Ты позволишь мне уйти без слова, утешения, без надежды…
Айме подошла к Хуану, вцепилась в его руку изящными нервными пальцами, жадно искала в его зрачках красноватый свет свечи, которая уже почти догорела… Он долго ничего не отвечал, слушал, погруженный в свои мысли, горько поджав губы. Нет, он думал не о ней, не ее видел перед собой. Его воображение было далеко, очень далеко, проходя час
– Моника… Моника способна притворяться, лгать, обманывать… Моника как все: лицемерная и легкомысленная…
– Говоришь, как все? – оскорбилась Айме, и подло добавила: – Лицемерка, да; но не вини ее, это естественно… она верна любви к Ренато, как и я своей. Мольнар верны, хотя ты и думаешь наоборот…
– Оставь меня! – взорвался Хуан гневно.
– Конечно же я должна тебя оставить… Пришел тюремщик. Думаю, когда ты останешься один и подумаешь, как сильно я рисковала, чтобы прийти к тебе, ради любви к тебе, которую ты презираешь, чтобы наказать меня. Ты жестокий, Хуан, жестокий и неблагодарный, но в жизни эти долги оплачиваются! Я пришла с миром, но не забывай, что тот, кто может спасти, может и потерять, что твоя свобода и даже жизнь в моих руках…
– Если так, можешь делать все, что хочешь!
– Тебе безразлично? Тебя больше не интересует Моника, да? Даже если скажешь честно, я не поверю. Ты притворяешься, чтобы свести меня с ума, чтобы мучать меня… Ты всегда получал дикое удовольствие, когда заставлял меня рыдать! Ты пожалеешь… Клянусь, пожалеешь! Если ты добьешься, что я превращусь в твоего врага, то пожалеешь о том, что родился, Хуан!
13.
– Моника… Моника… Ты слышишь меня?
Словно возвращаемая толчком, Моника медленно повернула голову и посмотрела на Ренато, сидящего рядом с ней в экипаже, остановившемся перед главным входом у Форта Сан-Педро. Ноэль рассматривал печально и беспокойно роскошную пару, которая, казалось, не замечала его: она, словно погруженная в свои мысли, а он, убеждая ее, словно наивысшей силой воли…
– Ты показала удивительное испытание здравого смысла, не войдя в камеру, где увидела незнакомца. Тем не менее, мне бы хотелось узнать адвоката, который будет защищать Хуана Дьявола…
Ренато жадно смотрел на Монику, которая казалась неподвижной, бесчувственной, скрывая невыносимую тайну. Лишь отблеск тревоги отразился в глазах Моники, когда они проезжали широкую площадь; она повернулась, вопрошая:
– Чего мы ждем? Почему не едем?
– Когда пожелаешь… Если бы ты была совершенно разумной и позволила увезти тебя в Кампо Реаль… Там все готово…
– Простите, Ренато, – вмешался Ноэль. – Я забыл сказать, что донья София и Айме в Сен-Пьере со вчерашнего вечера. Может быть, я зря сообщил, что вы, возможно, будете огорчены, но донья София ответила, что вы тоже побеспокоились огорчить их…
– Более двадцати лет моя мать не была в Сен-Пьере, – заметил Ренато, заметно недовольный. – Она всегда отказывалась сопровождать отца. Она ненавидела город, дорогу, долгую поездку… Где они? Они не могли пойти в гостиницу!
– Донья София обустроила ваш старый дом, закрытый с последнего раза, когда дон Франсиско был в Сен-Пьере, это более пятнадцати лет назад… Она привезла прислугу, и кажется, решила провести там некоторое время…
– Я откажу им в этой бессмысленной прихоти. Нечего искать в столице, а тебе, Моника, тем более. Пойдем туда… Думаю, смогу убедить их в этом… Единственное разумное, что они могут сделать – выехать этой же ночью…