Моника 2 часть
Шрифт:
– А твоя сестра? Где твоя сестра?
Хуан остановил бросившуюся в его объятия Айме, решившую, что сломила его сопротивление. Крепче железного забора был вопрос, грубо сбежавший с губ, властно ударивший, как хлыст:
– Где твоя сестра? Что делает? Она заодно с Ренато, да? Это она сделала? Это была она?
– Это все, что пришло тебе в голову в качестве ответа? – спросила оскорбленная Айме.
– Я не отвечаю, а спрашиваю! Что ты знаешь о Монике? Это была ты с Ренато в Доминике? Или он искал ее один? Чем вызвано все это? Письмом Моники, да?
– Это все, что тебе интересно? – упрекнула возмущенная Айме. – Моя любовь, безумие, присутствие здесь, чему я подвергаюсь – ничего не значит для тебя? Ты неблагодарный негодяй, а я идиотка! Какое мне дело до того, в чем тебя будут обвинять и судить продажные судьи, что посадят в тюрьму? Какое дело, что будет с тобой, если ты такой неблагодарный?
– О чем ты говоришь, Айме? – спросил ошеломленный Хуан. – Что ты сказала?
– Что ты дурак, мечтатель, ребенок, которого может любой обмануть! Тебя интересует Моника, тебе важно, что она думает о тебе, пытаешься выяснить, она ли донесла на тебя, не так ли? Только идиот может спрашивать подобное.
– Почему идиот? Я не сделал ничего ей! Что она сказала?
– А, не знаю я! Наверное, ужасы, раз Ренато стал вести себя так… Ренато и все… Донья София, даже моя бедная мать, которая ни во что не вмешивается, даже она чуть не спятила, когда получила письмо Моники…
– Письмо Моники? Моника написала матери?
– А ты не знал?
– У меня было подозрение, но не прошло достаточно времени, чтобы дошло письмо, которое могло быть ее… То письмо, которое могло все спровоцировать, было написано Моникой раньше, гораздо раньше… Но когда? Как?
– Я слышала о каком-то докторе…
– А, доктор Фабер! Его написал доктор Фабер, да?
– Когда я говорила, что ты глупец, то имела в виду, что доверяешь первым встречным…
– Я никому не доверяю, а тебе меньше всех. Скорее всего ты лжешь, чтобы я возненавидел ее! Ты хочешь, чтобы я оставил ее, осудил ее как предательницу! Не впервые ты пытаешься заставить меня так думать! Хочешь, чтобы я ее ненавидел, был против нее!
– Думаю, это она должна тебя ненавидеть… Как мужчина ты отомстил…
– Я не мстил! Ей я не должен мстить. Она не сделал мне вреда по своей воле… Она была лишь жертвой обстоятельств… Жертвой твоей подлости и интриг; жертва эгоизма и ревности Ренато… Я был против нее в момент заблуждения, но ни она не виновата, ни… – Хуан прервался и с гневом спросил: – Почему ты так улыбаешься?
– Прости, Хуан, – притворно извинилась Айме, скрывая удовлетворение. – Успокойся. Ты прямо как тигр… Не следует все так воспринимать… Если бы ты чуть лучше знал людей, то тебя ничего не удивляло бы… Вижу, Моника тебя сильно волнует… Ты самый глупый, слепой и тупой из всех мужчин! Ты понимаешь, что на самом деле мы единственные жертвы?
– Ты? Ты жертва?
– Ты и я! Я имею в виду факты… Где ты сейчас находишься?
– Арестован конечно же. Но меня не смогут обвинить в чем-либо. Я долго доказывал, кто я, и теперь буду противостоять грядущему, пока моя невиновность
– Какой ты наивный! Думаешь, тебя обвиняют в том, что ты плохо обращался с ней? Нет! Есть тысяча вещей, в которых тебя обвиняют… Что имеет под собой основу… Многое, что неизбежно потянет тебя на дно… Увидишь… Моника не обвиняет… она держится в стороне. Скорее всего, если ее вызовут для дачи показаний, то она будет на твоей стороне. Может быть, публично поблагодарит за твое внимание к ней, когда она болела. Какое имеет значение, если она совершенно уверена, что ты не сбежишь, потому что тебе расставили ловушку, из которой никто не выберется?
– Что ты говоришь, Айме?
– Когда я узнала об этом, то ничего не могла поделать… меня осуждали все… Обманом я добилась, чтобы свекровь привезла меня в столицу. За их спиной, используя их влияние и их деньги, я три дня боролась, чтобы твои дела не были настолько плохи. Я старалась повлиять, воспользоваться дружескими связями, плакала и умоляла у ног губернатора…
– Нет… не может быть! То, что ты говоришь – неправда!
– Как ты думаешь я вошла сюда? Посмотри, пропуск, подписанный его рукой. Я получила его, пообещав, поклявшись, что ты будешь учтиво завтра давать показания. Тебя хотят раздавить, но боятся скандала, особенно свекровь. Теперь ты знаешь… она ненавидит тебя, презирает…
– Вот как!
– А также остальные, – ловко добавила нежная и подлая Айме. – Думаешь, я не знаю монашеские повадки сестры? Только с тобой, увлеченная твоей свободой воли, конечно же она стала мягкой, заботливой и нежной… Пока не заставила тебя поверить, что ты нравишься ей…
– Никогда! Никогда она не теряла достоинства! Никогда не переставала быть женщиной благородной и чистой, которая…!
– Что это? Что, Хуан? – прервала испуганная Айме, услышав шум далекого сигнального горна.
– Не знаю… Скорее всего, сменилась охрана …
– О, я спятила! Мне нужно уходить, у меня считанные минуты…
– Ты не уйдешь, не сведешь меня с ума! Ты не уйдешь. Пока не договоришь!
– Ладно, тогда не прерывай и слушай. Все это пришло посредством писем и новостей Моники. Мне и наполовину не известно, но я совершенно уверена, что это правда. Ты знаешь, она любила Ренато, всегда любила, а я имела простодушие рассказать ему об этом. Это польстило его мужскому тщеславию, и теперь от имени Моники он хочет любыми способами отобрать ее у тебя и ему ничего не важно.
– Мерзавец…! – возмутился Хуан, кусая губы. – А она?
– Она – мягкий воск в его руках…
– Нет! Лжешь! Она сказала, что ее жизнь изменилась, что рядом со мной все по-другому… Что она счастлива… Да… она сказала, что чувствует что-то, что может назвать счастьем… Она ясно выразилась!
– Моника – мастерица притворяться. Никогда не забывай эту деталь. Ренато хочет отделаться от меня, и любое, что ты скажешь о нашем прошлом, он использует против меня, чтобы завоевать ее…
– Нашего прошлого?