Моран дивий. Стезя
Шрифт:
Но совсем оторваться ей так и не удалось. Давая передохнуть животному и пуская его шагом, она вскоре вновь замечала на горизонте чёрные силуэты преследователей. Снова переходила в галоп, потом снова замедлялась. Она не могла себе позволить загнать коня. Без него у них с малышом просто не оставалось шансов. И гучи вновь появлялись. Они взяли след и не собирались упускать добычу.
"О великие боги!
– лихорадочно шептала Свенка.
– Зачем так долго и упорно преследовать какого-то одинокого всадника? Или они знают кто этот всадник? Что здесь делает небольшой отряд посреди степи? Может, он как раз за мной и охотится?"
Когда на горизонте зачернела полоска леса, Свенка не раздумывая
"Куда же меня занесло? В окрестностях Себревеца уж точно не было никакого леса".
Она проехала разбросанные по степи купы деревьев, вступила в редкое и светлое предлесье. Впереди замаячили сосны. Преследователей своих Свенка видеть больше не могла. Но, как животное, чувствовала за спиной вязкую и неотвратимо приближающуюся опасность. Лес становился всё дремучее и буреломнее. Наконец, она спешилась. Дальше конному не пройти. Что делать? Попытаться ехать вдоль кромки чащи? Или рискнуть и попробовать затеряться в лесу? Боги, что же делать? Как же выбрать между страшно напрасным и ужасно погибельным?
Она опустилась на палую листву, приложила запищавшего ребёнка к груди, чутко прислушиваясь к звукам леса. Вскоре она услышала то, что ожидала. Преследователей. Потеряв голову, бросив коня и вещи, прижимая к себе сына, Свенка бросилась в чащу леса...
* * *
– Дима, миленький, проснись!
– тормошила меня Леська.
Я застонал, с трудом выбираясь из болота свинцового сна. Сердце пульсировала где-то в горле, на лбу выступила испарина.
Увидев, в полумраке спальни, что я открыл глаза, Леся обняла меня и стала баюкать как ребёнка.
– Тихо, тихо, маленький мой, всё прошло, всё закончилось. Это просто сон...
– Леся, ты же знаешь... Это не просто сон.
Немного придя в себя, я сполз с кровати и отправился на кухню. Открыв кран, я припал к нему, поглащая холодную, с мерзким привкусом хлорки воду большими глотками.
– Опять Моран?
Я вытер губы рукой.
– Я не видел его снов так давно. Последний еще в Южноморском.
Леся пошерудила в навесном шкафчике, достала оттуда какие-то мешочки с травами из Юрзовки, стала молча готовить отвар.
– Это поможет тебе успокоиться и заснуть,- сказала она, протягивая кружку.
– Ты не хочешь рассказать мне свои сны?
Когда мы добрались до постели, и Леся, обняв меня, тихонько гладила по спине, я, подавив внутренний протест и сорвав печать молчания с тайны, столько лет тяготившей меня, медленно и тяжело стал пересказывать ей историю князя Малица и княгини Свенки.
...Вместе мы жили уже более двух лет. Леся стала для меня настолько близким и родным человеком, что я не мог представить на её месте никого другого. Первая страсть улеглась, но я о ней не жалел. Наши отношения казались мне гармоничными, наполненными нежностью, пониманием, обоюдными желаниями и интересами. По выходным мы часто уезжали на моём старом верном "Сузуки" за реку, оставляли его на стоянке турбазы и весь день бродили по степям и лесам поймы, не уставая удивляться миру, окружающему нас, и наслаждаться обществом друг друга. Мы набредали на маленькое озерко с лотосами, на крошечный посёлок, затерянный в дубовых зарослях, с милыми старыми резными домиками, обширными террасами и пышными клумбами с георгинами и флоксами; мы бродили по берегам крутобоких ериков, поросших ракитами и клёнами; находили черепаховый пляж, встречали лису с лисятами и ловили руками на мелководье карасей. В отпуске мы брали напрокат катер и путешествовали вверх по реке. Зимой мы ходили на лыжах, кооперируясь порой с друзьями, и на редких привалах передавая друг другу термос с горячим глинтвейном.
Я сменил пару работ, соблазняясь более высоким заработком и более свободным графиком. Леся всё так же искала себя во всё более невероятных сферах деятельности. Последним её увлечением стало кэндо - фехтование на самурайских мечах. Когда она с восторженной радостью сообщила мне о том, что нашла в нашем городе настоящего японского самурая, переехавшего в Россию вслед за женой, который является мастером кэндо и, конечно же, совершенно случайно и по большому блату, уговорила его проводить с ней занятия, я только вздохнул, закатывая глаза: "О боже! Леся! Что дальше? Полетишь туристом в космос?" Мне это, честно говоря, не очень нравилось. Зато очень нравились наши тихие уединенные вечера, когда мы готовили вдвоём на ужин что-то вкусненькое, смотрели кино и занимались любовью.
Мы никогда не ссорились - у нас для этого не было ни поводов, ни желания. Я ужасно скучал, когда она на пару-тройку дней уезжала в Юрзовку к родителям и не находил себе места до самого её возвращения. Это было тем более тяжело, что в этом отдалённом от всех центров цивилизации посёлке не ловила сотовая связь. Я сходил с ума, не имея возможности узнать благополучно ли она добралась до места, здорова ли, всё ли с ней в порядке - и просто от невозможности услышать её голос хотя бы по телефону. В день её возвращения я не мог насмотреться на неё, как после длительной разлуки, ходил за ней хвостом по квартире, рассказывая последние новости и слушая её болтовню, стараясь лишний раз коснуться её, чмокнуть в плечо или затылок. Вечером я сажал её к себе на колени, дышал её запахом и чувствовал полное умиротворение.
Эти два года были лучшими в моей жизни. Мы жили нашим безоблачным настоящим, наслаждались им и не задумывались ни о чём. Хотя, может, это мне так казалось. Наверное, женщины не могут ни о чём не задумываться. Их всегда тревожит будущее, им нужна определённость и развитие отношений.
В последнее время я стал замечать, что Леся стала задумчивой, какой-то потерянной. Она, бывало, устремляла взгляд в пустоту, отвечала невпопад, раздражалась по мелочам. Однажды у неё убежал кофе, залив чисто вымытую накануне плиту. В бешенстве она схватила турку и запустила ею в стену. Турка оглушительно загремела, отскочив ей под ноги и оставляя вокруг коричневые пятна, брызги и потёки. Я впервые увидел её такой.
– Леся, что случилось?
Она тут же стушевалась. Принялась что-то сбивчиво объяснять и оттирать кофе с мебели и стен.
А потом мне приснился этот сон.
Через пару дней после него Леся засобиралась в Юрзовку, пообещав приехать послезавтра к вечеру. В день ее возвращения, по дороге с работы я зашел в магазин, чтобы купить её любимые пирожные, и прихватил бутылку красного вина.
Леся уже была дома. Она сидела в комнате, забравшись с ногами в кресло и смотрела поверх мирно бубонившего телевизора. Она не выбежала встречать меня как обычно и не суетилась на кухне с ужином. Она даже не переоделась с дороги.
Я молча прошёл в комнату и поставил пакет с покупками на журнальный столик.
– Всё хорошо?
– подозрительно спросил я.
– Нам надо поговорить, - сказала она, сфокусировав на мне взгляд.
– Фраза прям из сериала, - я кисло улыбнулся, уже чувствуя как разлаживается моё безоблачное настоящее.
Леся выудила из пакета бутылку с вином.
– Открой, пожалуйста.
Я принёс из кухни штопор и стаканы, разлил вино и уселся напротив неё.
Леся залпом выпила свой бокал и наполнила его повторно.