Морозко или тот ещё подарочек
Шрифт:
Я почувствовал, как осел прямо там, где стоял, искренне надеясь, что девушка уже сделала ноги от меня так далеко, как могла, но она почему-то вдруг присела передо мной и обхватила лицо своими горячими ладонями.
– Посмотри на меня, - попросила мягко, но уверенно, заставив в изумлении поднять голову.
– Ты совсем не помнишь, что произошло?
Почему она ещё не сбежала, сверкая пятками?
Это я должен успокаивать беззащитное создание, получившее в подарок отрубленные мной же бошки, а не она меня! Сладко пахнущая мёдом девочка, от которой рвёт и тело, и разум,
– Нет. Но я знаю, что это сотворил я и только я…
Внутри всё опять промерзало, и мерзкий голос в голове напомнил о себе.
«Ты ни в чьих глазах не будешь хорошим… Ты чудовище и навсегда им останешься!»
– Дар, - собственное имя зазвенело в ушах весенней капелью, и в груди заполошно заколотилось сердце, замолчавшее, казалось, на целый век, - ты же понимаешь, что их будут искать? Нужно что-то делать, а я совершенно не представляю, как быть. Что делать с ними?
Её мягкий голос разлился спокойной речкой, словно в противовес жестоким словам, и мне стало стыдно за своё тупое поведение.
– Я всё сделаю, Настенька, - взял её руки в свои, уловив едва заметную дрожь. Боится всё-таки… - Ты не волнуйся, ладно? Ты только не волнуйся.
Поцеловал светлую макушку и поднялся, направляясь к оставленной у порога корзине, не глядя схватив её.
– Куда ты?
– прозвучало вслед. Кажется, никто ещё не беспокоился за меня так…
– Скоро вернусь. Никого больше не впускай, поняла?
– Она кивнула, так и оставшись сидеть на полу.
– Поднимись — простынешь же.
Только убедившись, что Настенька в себе и слушается, я вышел на морозный воздух, удивляясь слишком сильному холоду и чуть занесённым свежим снегом медвежьим следам, ведущим в лес. Даже до такого дошло?
Неровным шагом я отправился по запаху крови, ещё витавшему в воздухе, а когда оказался на месте, едва не выблевал внутренности. Вся поляна, окружённая высокими ёлками, была украшена кровавыми узорами, хотя Обжора уже почти избавился от улик, позвав на помощь наших лесных, и те усердно работали хвостами. Только это не делало мой поступок менее мерзким.
– Весной к медведице медведя любовь безудержно влечёт, - загадочно обронил он, заметив меня и сделав вид, что не заметал ничего копытом, - перед берлогой на поляне бобрами выложил «люблю»…
– Это ты к чему?
– уточнил с подозрением, и зверьё, почуяв моё приближение, бросилось врассыпную, выглядывая из-за укрытий. Да-да, перед вами монстр — спасайтесь, кто может…
– Да к тому, что никогда ещё не видел такого влюблённого злобушку, - продолжал глумиться рогатый.
– Я вроде как был свидетелем того, что тут ночью творилось, и знаешь, что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь подсовывал головы обидчиков даме своего сердца. Кровища так красиво во все стороны брызгала…
Я взвыл, и на соседнем дереве белка превратилась в ледяную статую. Насте потом подарить что ли? Тьфу ты…
– Где тела?
– Ну… - смущённо протянул Обжора, насвистывая и старательно на меня не глядя.
– Ты же не плотоядный олень, нет?
– Я-то нет, а вот другие звери голодают… Жалко мне
Твою же бабушку!
– Хочешь сказать, тел не найдут?
– При всём желании, Дарушка. Ты мне головы-то отдай, родненький, а то мало ли — решишь их на забор к Настеньке повесить, чтобы не забывала, так сказать, подвиг твой героический. Нам же не надо её ещё больше пугать, ага?
А я ведь и правда мог!
– Ты мне вот, что скажи, - прочистил горло, гоня от себя самые жуткие картины, - давно я уже в таком состоянии?
– Слишком давно, - вздохнул олень, и я поверил сразу — мир людей очень сильно изменился за это время.
– Я привёл тебя к ней, и ты почти сразу вернул себя прежнего — не прогадал, как видишь. Так что хватай Настьку, да побыстрее женись!
Я с ужасом представил, как мы проводим брачную ночь, а на утро она опять встречается с чудовищем, принёсшим ей кровавый дар или причинившим боль, и слова оленя резанули.
– Нет!
– А ты не чуешь, как мороз крепчает? Как подкрадывается, медленным убивцем? У местных нет больше ни дочерей, ни внучек! Кого, по-твоему, они отдадут в жертву?
– Она не уйдёт со мной по доброй воле, - я вцепился в собственные волосы, но боль не принесла облегчения.
– Забыл правило? Девушка сама должна сделать выбор.
– Ну так убеди её! Мне тебя ещё учить девок соблазнять? Сейчас, пока ты нормальный, у тебя есть все шансы — не прошляпь!
– И, видно, утомлённый спором, он выхватил корзину зубами из моих рук, повернулся к лесу передом, а ко мне задом, и гаркнул: - За работу, ленивцы пушные! На шубы пущу!
Магические звери принялись наводить порядок и дальше, а я пошёл обратно, раздумывая над его словами. Как мне же мне расположить к себе девушку, на которую уже произвёл самое хреновое впечатление? Она же наверняка от одного моего вида будет трястись. Но самое главное даже не это… Я чувствовал, что чудовище никуда не ушло — этот мудак затаился и ждал малейшей возможности вернуться, а это означало, что времени у меня катастрофически мало, и как им воспользоваться, я пока не представлял.
С такими мыслями я вошёл в дом, стараясь не делать лишнего шума и не пугать кроху. Со стола она убрала часть еды, завернув всё, чтобы не остыло, а сама что-то лепила, делая вид, будто не заметила моего прихода. В воздухе пахло пряностями и напряжением, но я не сумел сдержаться, чтобы не приблизиться. Подошёл к ней, обнял со спины, не ощущая сопротивления, и уткнулся носом в уязвимую шею, где аромат мёда был насыщеннее всего, и такое чувство возникло, будто вернулся домой после долгой отлучки. Тепло.
– Прости, - выдохнул, касаясь губами нежной кожи, и Настя задрожала.
– Я не знаю, что ещё сказать и как всё тебе объяснить, но дай мне хотя бы ещё этот день. Обещаю, если прогонишь — уйду. Только дай ещё немного времени провести с тобой.
Я замер в ожидании. Даже старый домовой притих на печке, наверняка надеясь, что девчонка меня взашей погонит после всего, что увидела и пережила, только вместо этого я услышал уверенное:
– Помогай, - сказала она, так и не прервавшись.
– Но сначала руки вымой.