Морские истребители
Шрифт:
Враг активно маневрировал силами бомбардировочной и истребительной авиации, сосредоточивая их в нужный момент на том или ином направлении. Мы убедились в этом в ходе напряженных воздушных боев над Керчью зимой 1944 года.
В феврале погодные условия в районе Керченского пролива были наиболее сложными и порой затрудняли применение нашей авиации. Грунтовые аэродромы выходили из строя, раскисали и не позволяли взлетать самолетам. До 10 февраля боевых вылетов не было. Несколько раз мне удалось слетать для тренировки па воздушный бой и стрельбу по щиту. В одном из таких полетов на пилотаж над аэродромом я заметил, что какой-то
Видя, что его заметили и внезапной атаки не получилось, «непрошеный гость» полез вверх крутой спиралью, явно показывая намерение помериться силами со мной. «Ну что ж, вызов принят!» И началась карусель. Вначале бой проходил на равных, но вот в один из моментов мой «як» несколько раз вздрогнул от перетягивания ручки (очень уж мне хотелось побыстрее зайти противнику в хвост). Чтобы не сорваться в штопор, я вынужден был уменьшить угловое вращение и отдать ручку от себя. В результате противник получил некоторое преимущество и постепенно стал приближаться. Попытка несколькими «накладками» ликвидировать это преимущество ни к чему не привела. «Опытный попался, - думаю про себя.
– Предельным виражом и спиралью его не возьмешь».
Решаюсь. Выбрав момент, когда наши самолеты несколько разошлись, бросаю машину в отвесное пикирование до земли, на высоте 15-20 метров вывожу, проношусь на максимальной скорости над нашей стоянкой и энергично беру ручку на себя. Перегрузка солидная, меня с огромной силой прижимает к сиденью, на несколько секунд темнеет в глазах, и я ничего не вижу. Свечой взмыл вверх. «Хорошо, удалось «переломить» машину, вряд ли противник сможет ко мне приблизиться при таком маневре», - размышляю, переворачивая машину на спину. Ищу взглядом его. Нигде нет. Вывожу машину иммельманом, еще раз внимательно осматриваюсь кругом, моего соперника не видно. «Значит, маневр удался, я ушел от него. Вот что значит боевой опыт!»
Невольно вспомнился воздушный бой с М. Авдеевым. Прошло всего три месяца, а сколько пришлись увидеть, пережить. Приятно сознавать, что фронтовая школа не проходит даром.
Уже смеркалось, выпускаю шасси и произвожу посадку. Мне не терпелось узнать, с кем же пришлось неожиданно схватиться в поединке? Разгоряченный боем, захожу в нашу землянку, хочется сесть и с удовольствием закурить.
В командирской половине раздается телефонный звонок и тут же слышен голос лейтенанта Османова: «Воронов, к телефону!» Оказывается, позвонил А. Костючков, командир звена второй эскадрильи,
– А ты здорово взял у земли, - слышу его голос без всяких предисловий.
– Надо нам еще с тобой встретиться. Будь здоров.
Я успел только сказать:
– Всегда готов!
И он положил трубку. В полку все знали А. Костючкова как одного из лучших летчиков, его ценил и уважал командир полка М. Авдеев. Я был польщен, что такой опытный и прекрасный летчик положительно отозвался о моем пилотаже. Но так и не пришлось нам разрешить спор, кто лучше владеет машиной. Через несколько дней А. Костючков героически погиб в неравном воздушном бою с «мессерами».
9 февраля командир полка Авдеев организовал общий ужин. Когда он уже заканчивался, в зале появился начальник штаба дивизии подполковник Александров, подошел к Авдееву и что-то ему сказал. Авдеев встал и громко объявил:
– Ужин надо закруглять, орлы. Имейте в виду, завтра с утра нам предстоит выполнять сложную боевую задачу.
Летчики переглянулись вопросительно: «Что за новая и сложная боевая задача?» Авдеев больше ничего не сказал, и мы вскоре разъехались на эскадрильских полуторках по местам квартирования в городе.
10 февраля нам была поставлена новая боевая задача: прикрывать десант в районе Керчи от налетов противника. Оказалось, что все аэродромы базирования истребителей 4-й воздушной армии на Таманском полуострове из-за непрерывных осадков и оттепели раскисли и самолеты взлететь не могут. Правда, и наш аэродром не в лучшем состоянии. Верхний слой грунта превратился в «кашу» - смесь глины и мокрого снега. В старых засыпанных воронках от бомб земля еще не уплотнилась, и если на взлете колесо шасси попадет в одну из них, то можно и скапотировать, перевернуться и оказаться на «лопатках». Конечно, придется рисковать. Но на войне своя мерка степени риска. И определяется она важностью цели, задачи. В сложившейся обстановке задача по прикрытию десанта была чрезвычайно ответственной, так как фашистское командование предпринимало все меры, чтобы не допустить наращивания сил на захваченном плацдарме, опасаясь наступательных действий наших войск с Керченского полуострова. Важную роль в обороне Крыма противник отводил своей авиации, которая в зимние месяцы действовала весьма интенсивно.
Сложность и необычность задачи по прикрытию десанта прежде всего состояла в том, что к ее выполнению привлекались ограниченные силы, только наш, 6-й гвардейский полк на Як-9 и 25-й истребительный полк на ЛаГГ-3. Кроме того, подлетное время для наших истребителей с аэродромов Анапа и Витязевская составляло пятнадцать - двадцать минут, а для противника с аэродрома Багерово всего три минуты. Это обстоятельство создавало для нас серьезные трудности по своевременному наращиванию сил истребителей в решающие моменты боя.
Командир полка Авдеев принял решение - прикрытие десанта осуществлять способом барражирования (дежурства в воздухе) восьмерками Як-9 но эскадрильям. Время барражирования каждой группы - один час, со сменой в воздухе. График вылетов был согласован с командиром 25-го полка К. Алексеевым. Первыми взлетали летчики первой эскадрильи, их повел Авдеев. Он всегда поступал так, когда полку ставилась новая задача. Личный пример командира, его участие в боевом вылете очень много значило для всех летчиков полка, вселяло уверенность в победе, окрыляло в бою, вызывало стремление отличиться на глазах у любимого командира.
А взлетать, действительно, было сложно. Из-за облака грязи и воды самолеты трудно было рассмотреть до самого отрыва от земли. Из первой же группы два «яка» возвратились. Оказалось, что купола шасси при взлете забились грязью и шасси не вставали па замки. А с неубранными шасси «як» - легкая добыча для «мессеров».
Незадолго до вылета пашей группы на командный пункт эскадрильи приехал помощник командира полка майор С. Войтенко, к которому летчики относились настороженно за его педантизм и необщительность. Он прошел в комнату командира эскадрильи. В. Доброва в это утро не было на месте. Он заболел. Его, как всегда, замещал И. Тарасов. Переговорив с Войтенко, он вбежал в комнату летчиков и без всяких предисловий сказал: