Морские зомби
Шрифт:
Он всячески подбадривал академика и его спутницу байками, делая вид, что вот-вот, с минуты на минуту, прибудет долгожданная помощь. И даже предложил Ларисе выпить в честь блестяще проделанной работы, что девушка и сделала вместе с присоединившимся к ним Расторгуевым.
А когда стало совсем темно и ледяные глыбы можно было разглядеть, только коснувшись их вытянутой рукой, Даргель чутким, опытным ухом подводника услышал далекий, едва различимый стрекот. Шум приближался. Вне всяких сомнений – летел вертолет.
– Лариса, – напряженно крикнул он, – быстро дайте мне фальшфейер! – старпом не надеялся, что радиобуй все еще на месте, да и их лодку в темноте могло отнести далеко в сторону.
Девушка послушно протянула длинную гильзу, и через мгновение яркое красноватое
«Вовремя, – со вздохом облегчения подумал Даргель, едва окинув взглядом окружающий снежный мир, – утром нас бы тут и с фонарями не нашли…»
Он зажег еще один факел – чего уж теперь экономить? И через минуту по резиновому борту лодки забарабанил веревочный трап, сброшенный с аккуратно зависшего над целью вертолета.
Пока Расторгуев и Крутолобова неумело поднимались, старший помощник отцепил от суденышка и отпустил в море подвесной мотор, собрал в кучу ненужные теперь резиновые рюкзаки с провиантом и снаряжением, прочно приторочил их к борту лодки и, повиснув на трапе, полоснул по суденышку мачете. Почти сутки служивший прибежищем кораблик испустил последний вздох и, пуская пузыри, отправился в пучину. Следом булькнул и складной мясницкий нож.
– Теперь все, – с облегчением вздохнул старпом, набрал полную грудь воздуха и ловко стал карабкаться на борт вертолета за своими спутниками.
Глава 19
– Внимание, слушать в отсеках! – прогремел по громкой корабельной связи голос командира, и опытные, повидавшие виды офицеры экипажа российской субмарины «Макаров» съежились от неприятного ощущения. Ничего хорошего в таких случаях обычно не сообщалось.
– Товарищи офицеры… – спустя несколько секунд невеселым голосом обратился командир к команде, – ситуация складывается крайне серьезная. Прямо на нас со стороны свободного ото льда левого борта с большой скоростью движется еще один айсберг. Минут через десять произойдет столкновение, в результате которого мы окажемся либо в напрочь закупоренной ледяной ловушке, либо от столкновения нас завалит ледяными глыбами и похоронит заживо… – Морской Волк снова сделал небольшую паузу, чтобы экипаж полностью проникся драматизмом обстановки. – Вижу единственный шанс на спасение – немедленно торпедировать окружающий нас лед. Через десять минут станет поздно. Когда ловушка захлопнется, стрелять в небольшом замкнутом пространстве будет равносильно верной гибели… – Макаров тяжело перевел дух. Все-таки как ни крути, а экипаж, пусть и по воле невероятного совпадения, в этой ситуации оказался по его вине. Даже если офицеры прекрасно понимают, что Макаров сделал все, что мог, в любом случае, за все на флоте, в том числе и за жизни вверенного экипажа, отвечает командир. Лично. И сообщать людям о возможной и реальной угрозе их жизни всегда тяжело.
– Сейчас лодка сдаст назад максимально, насколько это возможно и насколько выдержат винты, – продолжал командир после невыносимо долгой паузы, – перед нами до льда будет дистанция кабельтов, максимум, на что очень я надеюсь, – полтора кабельтовых. Сразу после выхода торпед, – продолжал излагать свой убийственный план спасения Морской Волк, – лодка на полном ходу двинется следом. Перед нами самое узкое место айсберга. Торпедная атака должна разбить, а взрывная волна расшвырять льды, – стоя перед микрофоном, Макаров облизал пересохшие губы и продолжал свою невеселую речь: – Я рассчитываю, что лодке удастся выскочить из ледяной ловушки прежде, чем ее начнет заваливать льдами. Воздействия на субмарину последствий взрывной волны предсказать не могу. Все вы знаете, что расстояние слишком мало и возможны необратимые повреждения корпуса… – Макаров снова помолчал, дав экипажу оценить всю степень риска. – Однако другого выхода спасти экипаж и лодку не вижу. Поэтому, господа офицеры, – может быть, в последний раз обратился командир к верным членам своей команды, – по местам стоять. Готовность – как у нас обычно: сверхчеловеческая. Самый малый назад…
Это были последние слова, обращенные командиром к экипажу по громкой связи. В динамиках щелкнуло и затихло. Зато в машинном отделении, потихоньку набирая обороты, медленно начали подрагивать двигатели, и лодка, пока еще плавно и осторожно, подалась назад. Морской Волк про себя молился, чтобы эти драгоценные секунды заднего хода продлились как можно дольше, но прошло всего три, может быть, четыре коротких щелчка стрелки на больших корабельных часах, висящих в боевой рубке, и в отсеках субмарины все отчетливо различили сначала один робкий ледяной звон, затем почти сразу же другой, третий, а еще через мгновение утробу лодки наполнил пронзительный свистяще-шипящий вой ходовых винтов, которые крушили и ломали пока еще податливый лед айсберга, выигрывая для корабля драгоценные метры пространства, метры, которые, может быть, окажутся спасительными для экипажа.
– Стоп машина! – скомандовал наконец Морской Волк, каким-то шестым чувством определив, что дальше испытывать винты на прочность нельзя. Корпус субмарины начал мелко-мелко вибрировать.
– Боренька, Максим, – совсем уж по-отечески обратился Макаров к командирам боевых частей два и пять, один из которых отвечал за электромеханическую, а другой – за ракетно-артиллерийскую части подводной лодки, – от нашей с вами слаженности сейчас будет зависеть судьба лодки и экипажа. Счет пойдет даже не на секунды и метры, а на их доли. Максим, слушай меня внимательно… – Морской Волк начал постановку боевой задачи с командира БЧ-2. – Залп двумя торпедами. Сейчас отдай команду подготовить торпедные аппараты к залпу и слушай дальше. – Макаров выждал паузу, услышал короткое: «Слушаю, Илья Георгиевич», и продолжил инструктаж: – После моей команды, как только торпеды выйдут, лодка должна будет рвануть вперед на максимальной скорости. Запомни: как только выйдут торпеды – немедленно доложи мне командой: «Ушли!» Без лишних слов и обращений по званию.
– Понял, Илья Георгиевич, – откликнулся главный канонир.
– Боренька. – Настал черед командира БЧ-5. – Как только я получу «добро» от БЧ-2, тебе будет команда: «Вперед!» Не «полный вперед», не «самый полный» и никакая другая. Слышишь?
– Слышу, товарищ командир, – отозвался механик.
– И тогда уж жми на всю катушку, – закончил командир, коротко перевел дыхание и продолжил: – Далее. Последствий детонации от взрыва ни я, ни кто другой предугадать не в силах. Однако могу предположить, что внутренним, а особенно внешним заслонкам торпедных аппаратов достанется больше всего. Возможно, что внешние даже не успеют толком закрыться. Всех, кто отвечает за живучесть, отправить в отсек торпедистов. Максим, – Морской Волк снова обратился к командиру БЧ-2, – если заслонки не закроются и в отсек хлынет забортная вода – бороться за живучесть и командовать людьми на месте будешь ты.
– Есть, товарищ командир, – откликнулся канонир и добавил: – Торпедные аппараты к пуску готовы.
– Добро, – Макаров качнул головой. – И последнее. Максим, если справиться с водой будет невозможно, немедленно уводи людей и герметизируй отсек. Если все получится, то твою матчасть на «Муромце» приведут в порядок. – Морской Волк попытался напоследок своей тяжелой речи немного пошутить и снять лишнюю напряженность.
– Понял, Илья Георгиевич, – куда как более веселым тоном отозвался командир БЧ-2, оценив усилия Морского Волка.
– Ну, с богом! – выдохнул Макаров. – Десятисекундная готовность.
В боевой рубке, в отсеках, на боевых постах стало тихо-тихо, только шум воздуховода и далекое покряхтывание двигателей указывали на то, что лодка еще жива.
– Залп! – гаркнул Морской Волк, когда секундная стрелка переползла с цифры 2 на цифру 4.
Лодка слегка вздрогнула, и в рубке заорал канонир:
– Ушли!
– Вперед! – рявкнул командир, и лодка резким толчком рванула вслед за торпедами. – Держитесь крепче! – только и успел не по-уставному предупредить командир членов команды, как лодку тряхнуло с такой силой, что командира свалило с ног, а офицеров, находившихся в рубке по боевому расписанию, повытряхивало из кресел.