Морской волк
Шрифт:
Фернан Кабрал посмотрел на меня, как на неопытного мошенника, после чего спросил иронично:
— И даже вместе с грузом?!
— Нет, груз пойдет на погашение его долга, — ответил я. — Можем составить договор, можем сходить в собор, где я поклянусь на любой реликвии, можешь сам предложить любую гарантию.
— Да какие в море гарантии?! — отмахнулся он. — Не захочешь платить — не заплатишь. Никакие клятвы не остановят.
— Не суди всех по себе, — теперь уже я иронично улыбнулся. — Мне нужен Жакотен Бурдишон. Желательно живой. Корабль он у меня не воровал, так что заберешь ты, а я — груз и получу выкуп за Жакотена. Наверняка он приумножил украденное.
— Да, дела у него идут неплохо! — подтвердил Фернан Кабрал. — В прошлый раз он повез в Бордо полный трюм сахара, тысячи на две экю, не меньше.
— Он пошел в Фунчал? — спросил я.
— Да, — подтвердил португальский капитан. Видимо, «да» — его любимое слово. — Взял здесь пассажиров-переселенцев. Самый выгодный груз в ту сторону.
Когда-то я возил переселенцев сюда. Теперь начался исход.
— Можем и мы взять, — продолжил он. — Желающих уехать на новые земли пол Лиссабона!
— Не хочу с ними возиться, — отклонил я. — Мне нужен Жакотен Бурдишон.
— Да, месть — дорогое удовольствие! — произнес Фернан Кабрал и спросил: — Когда собираешься сняться в рейс?
— Как только выгружусь, — ответил я. — Скорее всего, послезавтра вечером, — и сам спросил: — Застанем его в Фунчале?
— Смотря, как быстро будем идти, — ответил мой потомок. — Думаю, застанем. Грузят там медленно. Сахар привозят из разных мест небольшими партиями. Складов в порту пока не хватает.
— Послезавтра утром жду тебя, — сказал я.
— А аванс не дашь? — произнес он. — Мало ли, сколько мы будет гоняться за Жакотеном Бурдишоном, а у меня семья здесь, надо им на жизнь оставить.
— Большая семья? — поинтересовался я.
— Жена, сын Педру и три дочери. Сыну уже двенадцать. Скоро буду брать его в море! — с теплыми нотками в голосе рассказал Фернан Кабрал.
— На корабле отца и отправится в первый рейс, — пожелал я, вставая.
В углу каюты, высвобожденном благодаря установке колдерштока, стоял большой сундук с судовой кассой, закрытый на бронзовый замок, начищенный так, что отсвечивал. Тома почти каждый день возится с замком. У меня сперва возникло подозрение, что хочет подобрать отмычку и украсть деньги. Потом понял, что ему просто нравится быть рядом с деньгами. Тома считает их как бы своими. Ведь, по мнению слуги, хозяин принадлежит ему со всем тем, что имеет.
Я достал из сундука кожаный кошель с монетами. У золота приятная тяжесть, согревающая руку. Монеты мелодично звякнули, когда я уронил кошель на стол рядом с гостем.
— Сотня любекских золотых гульденов. Этого твоей семье должно хватить надолго, — сказал я.
— Спасибо, фидалгу! — сдавленным голосом произнес португальский капитан, сграбастав кошель со стола.
Мне показалось, что он наконец-то поверил, что сможет получить корабль в награду. На его лице ирония сменилась лакейской улыбкой. Я купил его с потрохами. Наверное, продажность передалось ему по материнской линии. Меня с потрохами никто и никогда не покупал. По крайней мере, так думаю я.
54
Мы стоим на якоре возле селения Санта-Крус. В будущем здесь будет аэропорт, с которого я однажды летел в Лиссабон, чтобы там пересесть на московский рейс. Здание аэропорта походило на салон по продаже автомобилей. Впрочем, я попадал в сараи и пожестче. Взлетная полоса проходила по берегу, располагалась частично на бетонных сваях и заканчивалась над морем, что меня радовало. Почему-то казалось, что падать в море будет не так больно, как на землю. Пока что здесь только раскиданные по склону горы деревянные хижины с крышами из веток и сена. В нескольких местах горят костры. Это сжигают срубленные деревья, очищают землю от тропического леса, чтобы посадить сахарный тростник, пшеницу, овощи. Климат на Мадейре один из лучших на планете — не жарко и не холодно. В двадцать первом веке у меня была мысль поселиться здесь. Смущало то, что такая же мысль приходила в голову многим африканцам, которые умудряются даже в раю сделать жизнь себе и другим такого же цвета, как их кожа.
Фернан Кабрал позавчера утром был отвезен на берег, где нанял лошадь и поскакал в Фунчал. Будущая столица острова находится на берегу соседнего залива, милях в пятнадцати-двадцати от нас. По суше, наверное, придется проехать больше. В будущем дорога будет извиваться мимо террас, на которых местные жители выращивали фрукты и овощи для туристов. На Мадейре делали остановку все пассажирские лайнеры, следующие из Европы на Карибские острова и обратно. Туристы сходили на берег, чтобы купить сувениры и отведать натуральной мадеры. Она сильно отличалась от той мадеры, которую я пил в Советском Союзе. Умеет социализм извратить внутреннюю сущность не только понятий, но и предметов. В СССР даже солнце светило другое, более красное.
От безделья экипаж плещется в бассейне, сооруженном из запасного паруса, опущенного за борт. Плавать почти никто не умеет. Научиться было негде. В северных морях шибко не поплаваешь. Крика и визга из бассейна, как в детском саду. Порой ютландцы бывают не похожи на себя.
Я ныряю в воду с другого борта. Вода здесь не очень прозрачная. Поскольку острова вулканические, в воде много темной взвеси. Говорили, что дайвинг здесь не самый лучший, но я не проверял. Мне больше нравится просто плавать. Такое впечатление, что подзаряжаюсь в морской воде. Оставляю в ней все заботы и болезни, а взамен беру жизненную энергию. Уплываю далеко. Там долго лежу на спине и смотрю на белое солнце на глубоком голубом небе.
Фернан Кабрал вернулся вечером. По улыбающейся физиономии я понял, что привез он хорошие новости. За время перехода мой потомок стал относиться ко мне с доверием и уважением, потому что я знал, как капитан, намного больше, чем он. Когда подходили к Мадейре, рассказал ему об Америке.
— Если плыть дальше на юг, будет еще один островной архипелаг, — начал я.
— Знаю, — сказал он. — Его испанцы захватили.
— Южнее этих островов начинается зона ветров, которые дуют с востока. Они приведут к материку, который больше, чем Европа, — продолжил я.
— Говорят, что так можно попасть в Индию, но я не верю, — поделился Фернан Кабрал.
— Можно, только сперва надо обогнуть этот материк, — поделился я. — Обратно лучше возвращаться, проплыв сначала на север до широты Азорских островов. Там преобладают западные ветры.
— Это я знаю. Бывал на Азорах. Пшеницу оттуда возил, — рассказал он.
В двадцать первом веке пшеницу будут возить в обратном направлении.
Сейчас Фернан Кабрал быстро поднялся по штормтрапу, постукав балясинами по борту.