Москау
Шрифт:
Глава 7
Изономия
Я не могу сказать, что раздавлен свалившейся на меня новостью. Да, потрясён до основания души, но в аптечку за успокоительным не полез и на пол без сознания не рухнул. Уже сказано: в последнее время вокруг меня творилось слишком много странного, кошмарного и, скажем так, охуительного. Обычно я не употребляю подобных слов даже в мыслях (жрецы моего ранга по-скандинавски сдержанны), но иначе при всём желании не изъяснишься. Плавящая разум информация вполне укладывается в бешеную карусель событий на улицах Москау, Урадзиосутоку и Лос-Анджелеса. Ольга права, у меня под рукой сразу несколько вариантов:
1) Безоговорочно поверить ей на слово.
2) Констатировать, что она больна шизофренией.
3) Посетить психиатра и убедиться: шизофрения у нас обоих.
Презрев аккуратность, мы валяемся на покрывале оранжевой кровати в номере Сорокина. Не спали всю ночь, только разговаривали — и выговорились на славу.
Я даже не знаю, о чём бы ещё спросить.
— Скажите… вас саму ЭТО хоть немного удивляло?
— Конечно. Когда случилось впервые, я едва с ума не сошла. Самое простое объяснение — галлюцинации. Переутомление, недосып… Да что там, элементарное сумасшествие. Я запоем читала книги по психиатрии. Бывают такие видения, когда можно осязать мираж пальцами. А я не только видела — я всё ощущала. Могла поздороваться с человеком за руку, прикоснуться к шершавой стене дома, вдохнуть запах костра. Раза после шестого я уверилась: нет никакого бреда… то, что я вижу, — это явь, а не сон. Знаете, мне даже не с кем было об этом поговорить. Даже Сергей, мой добрый друг, решил бы, что я свихнулась. Меня уволят, а затем депортируют в Африку.
Да, это верно. Лично я отправил бы её в Африку прямо сейчас.
— Вы что-то помните… из ТОГО времени?
— Очень мало. Я ребёнок… мне, кажется, три года, что-то около того. Я люблю играть, у меня есть тряпичная кукла Нюша с соломенными волосами и крашеные деревянные дощечки. Смутно помню женщину, что брала меня на руки, думаю, это моя мама. Я глажу котёнка, прячусь на огороде среди лопухов… ем малину, и щёки у меня перемазаны красным. Красное… Я долго потом не выносила этот цвет. Он вызывал панику, чувство страха, отчаяния. Много лет подряд я закрывала глаза и видела одну и ту же картину; солдат в болотной форме стреляет в мою мать… и у нее пятна на груди… малинового цвета… Представляете? Как будто сразу раздавили горстку ягод…
Да, мне тоже не мешает успокоиться.
— А потом… Произошло ТО САМОЕ?
— Да, да… Вспышка огня. Очень яркая. Грохот, рвущий уши, страшный рёв, крики. Всё вокруг плывёт, исчезает в пламени. Я потеряла сознание. Когда очнулась, то была уже в другом месте… Чужом и незнакомом. Я кричала и плакала до хрипа, потом уснула. Позднее мои приёмные родители рассказали, какой для них это был шок. Утром они ушли на работу, вечером вернулись, а в гостиной на ковре спит трёхлетняя девочка. Мои здешние папа и мама были верующими… не в вашу Вальгаллу, а в Иисуса Христа. Они восприняли моё появление как дар небес, ведь своих детей у них не было. По закону, «бесхозный» ребёнок подлежал обязательной сдаче в «Лебенсборн», но у родителей были связи: мама работала гримёршей на телевидении, папа проектировал одежду для сотрудников Министерства просвещения и пропаганды. Тест ДНК показал, что у меня арийская кровь, остальное уже не составляло проблем — либо дали взятку, либо договорились по дружбе. Руссландский стиль жизни «помоги брату по блату» никакой Третий рейх не перебьёт. Год за годом я просыпалась ночью с криками, в слезах: мне снился и тот солдат, и другие существа в болотных мундирах. Психиатру меня не показывали: если диагноз «шизофрения» подтвердится, не спасут никакие связи. Родители любили меня и очень баловали. Оба умерли от лейкемии, как многие в Москау, когда мне исполнилось двадцать.
Она вновь тянется за сигаретой. Пепельница переполнена окурками.
— Вы помните своё настоящее имя?
— Нет. Когда перемещения пошли потоком, мне было четырнадцать. Я попадала в разные временные отрезки и всегда слышала от людей ТАМ одно и то же: деревня Алексеевское сожжена полностью, никто из жителей не уцелел. Карательная операция СС, наказание за атаку партизан на патруль. Взрослых перестреляли, а детей заперли в доме на окраине и закидали гранатами. Все погибли. Точнее… почти все.
Сердце сжимает ледяным кулаком:
— Я тоже это видел… Солдаты в противогазах… Пальба по всему живому. Играет весёлый марш, пулемётчик смеётся. Я был уверен — это горячечный бред, галлюцинация…
Она качает головой. Выпускает колечками дым изо рта.
— Нет. Вы видели реальные события, моими глазами. Ту, параллельную войну, что шла в ДРУГОМ мире. Боже, как мне было страшно. Сидишь дома, читаешь книгу. Через секунду — раз, и ты в ином месте, да ещё и в ином времени. И терзаешься, вернут ли тебя обратно или сгинешь здесь навсегда? Я пыталась выяснить, что со мной происходит. Искала справочную литературу, очень много читала. Глаза мне открыл Демокрит, древнегреческий философ. Министерство просвещения не уверено, считать ли древних греков арийцами, но, по крайней мере, их труды не запрещают. Так вот, Демокрит первый в истории выдвинул предположение — в пустоте хаоса Вселенной имеются и другие миры. И те, что частично схожи с нашим, и незнакомые. Они сосуществуют, это была теория принципа изономии Демокрита. Изономия означает равновероятность. Иначе говоря, если есть этот мир, то появится и другой — с виду такой же, как наш, но там история повернётся иначе. Иногда я перемещалась на несколько дней, один раз — на неделю. Время нужно чем-то занять — скитаясь в пространстве, я искала местные книги и школьные учебники. Германия в том мире ПРОИГРАЛА ВОЙНУ. Войска Сталина приняли капитуляцию немцев в Берлине, а фюрер, окружённый в бункере, застрелился.
Меня не покидает ощущение, что она бредит.
— Поймите, Ольга, такого не может быть. Ни в нашем мире, ни в каком-либо другом. Великогермания обладала лучшей армией Европы. Она втоптала в землю солдат Франции, Польши, Югославии, Греции. Операцию «Тайфун» по штурму столицы Руссланда продумали ученики Мольтке, генералы немецкого Генштаба… Москау была обречена.
Ольга стряхивает пепел… упрямо мотает головой:
— Нет. Там всё иначе. Германия разгромлена, расчленена, и больше она уже ни с кем не воевала. На Японию Трумэн сбросил две атомных бомбы, и император Хирохито сдался Соединённым Штатам. Муссолини партизаны повесили вниз головой, в Нюрнберге вздёрнули руководство империи… кроме Гиммлера и Геринга — эти отравились. В том мире Ниппон коку страна электроники и туризма, а Германия покупает газ у Руссланда.
Ну, вот это уж точно хрень. Неужели немцы зависят от наших ресурсов?!
Однако я понимаю, что в данный момент лучше не спорить.
— Хорошо, пусть так, — прерываю я её. — У вас есть объяснение, как вы попали к нам?
Она закидывает руки за голову, поудобнее устраиваясь на оранжевой подушке.
— Ох, кабы я сама знала… Мне просто мозг порвало. Вслед за психиатрией и Демокритом я буквально проштудировала груду книг по физике, пытаясь понять: почему это со мной происходит? Ладно, я смирилась с тем, что меня швыряет из одного мира в другой, но… Отчего я перемещаюсь только туда, ведь параллельных миров, в теории, сотни? Я поняла, только когда приехала в Алексеевское. Там реально чувствуется природная аномалия. Металлические вещи слипаются в единый ком. Свет в полдень может вдруг потемнеть до черноты. Летом, каждый год, резко холодает, начинается метель, снег кружится хлопьями — именно в тот час, когда эсэсовцы убили детей. У меня нет другого объяснения, кроме как… При взрыве гранат в доме внезапно открылся коридор между двумя мирами. Ужас, страх, слёзы, взрывчатка — сложно сказать, что послужило катализатором. И меня затащило к вам. За долю секунды до моей смерти…
Шатаясь, я подхожу к столику. Наливаю виски. Мне не до патриотизма.
— Если я правильно понимаю, мои видения и странные штуки в храме, включая исчезновение козла… Это тоже результат ваших перемещений в параллельный мир?
Слышится шипение потушенной сигареты.
— Вот дался вам этот козёл! Вернёмся — первым делом возмещу его стоимость. Да, мы связаны друг с другом, хотя я сама не в курсе, каким образом. Вас затаскивает ТУДА, и вы видите то же самое, что и я. Но поскольку вы там не родились, то можете наблюдать со стороны, как гость, без воздействия. Кровопускание возвращает вас, не даёт слиться с тем миром. Кстати, будьте любезны, расскажите: как вы это поняли?
— Да проще простого, — пожимаю я плечами. — Думал, вы меня гипнотизируете. Во всяком случае, очень похоже на гипноз. В Школе Жрецов на первом курсе учат: если тьма болот пытается окутать тебя колдовством, надо излить кровь. Как видите, сработало. Но это неважно. Я хотел бы разобраться, что приключилось со стенами в моём храме…
Она вздыхает. Нащупывает новую сигарету.
— Если я правильно мыслю, мои перемещения повлияли на ваш мир, — выдыхает дым Ольга. — Его разъедает, возникают метастазы, как от раковых клеток. Стены в храме — только фрагмент грядущего конца света. Я видела исчезающие горы, чащи лесов, реки. Понятия не имею, что принесла с собой в вашу Вселенную, но… Похоже, я заразила её каким-то вирусом, и теперь она умирает. И знаете что? Мне совсем не жаль.