Московский выбор. Альтернативная история Второй мировой войны
Шрифт:
В тот же самый день в холодном зимнем Берлине японский посол спешил в Министерство иностранных дел на Вильгельмштрассе. Для фон Риббентропа у него были хорошие новости. Предыдущим вечером из Токио пришла телеграмма, заканчивавшаяся словами: «Мы сможем подойти быстрее, чем мечталось». Можно было смело предположить, что фон Риббентроп, человек действия, нежели размышления, будет впечатлен.
На следующий день Ямамото телеграфировал Нагумо подтверждение, которое тот с нетерпением ожидал. Kido Butai должен был «взойти на гору Нииката», то есть атаковать, согласно плану.
В этом послании был и второй смысл. Нииката была самой высокой горой в Японии. Под Ниикатой подразумевались США, самая развитая промышленная держава мира. Тем самым слова Ямамото символизировали огромную задачу, стоявшую перед японскими вооруженными силами. Для некоторых японцев это выглядело как военное безумие, но мало кто сомневался в том, что это была национальная необходимость.
В течение предыдущего десятилетия
Япония слишком быстро вошла в число ведущих капиталистических держав. Стандартный болезненный сценарий для всех развивающихся стран сработал и в случае с продолжателями «революции Мэйдзи». [19] Два великих достижения западной цивилизации — медицина и механизация — повлекли за собой кардинальные перемены в японском обществе: количество пригодной для обработки земли стало резко сокращаться, а количество населения, наоборот, резко возросло, и массы людей хлынули в город в поисках лучшей жизни. Но рост капитала не успевал за ростом населения и его ожиданиями. С подобными проблемами в XIX веке столкнулась Великобритания и, чтобы решить их, выстроила империю. В США такая пролегла была решена с помощью фронтира. [20] Но для Японии, искавшей выхода из этой ситуации, дело обстояло иначе. Мир повсеместно находился в кризисе, усилия японцев по увеличению экспорта разбивались о новые торговые и таможенные барьеры, а попытки отстроить свою империю натыкались на громогласные протесты и угрозы со стороны других держав.
19
19 Мэйдзи (1867–1912) — название исторического периода, во время которого Япония превратилась из феодальной страны, изолированной от мира, в современное государство. Этот период назван по имени, принятому императором Муцухито, который правил с 1867-го по 1912 г., и начался с восстания нескольких кланов западной Японии против сегуната Токугава, правившего от имени императора через класс самураев. Эра Мэйдзи делится на два этапа. На первом, продолжавшемся до 1894 г., японские государственные институты, сформировавшиеся под влиянием Китая, были преобразованы на западный лад. 1871 г. ознаменовался отменой феодальной системы. В 1889 г. была провозглашена конституционная монархия, однако правительством в большей степени продолжали руководить лидеры кланов, а не политические партии. Армия и военно-морской флот были реорганизованы по западному образцу. Была введена централизованная финансовая система, созданы новые промышленные предприятия, использующие западные технологии. На втором этапе эры Мэйдзи, после 1894 г., Япония превратилась во влиятельную мировую державу и вступила в борьбу за стратегически важные позиции на Дальнем Востоке. Во время китайско-японской войны 1894 она захватила Формозу и Пескадорские острова, нанесла поражение России в 1905 г. Корея была аннексирована в 1910 г., а к концу эры Мэйдзи японское влияние распространилось на Китай.
20
20 Фронтир — в американской истории западная граница территории страны, постоянно осваиваемая переселенцами и сдвигавшаяся на запад. Покорение ф. завершилось к 1890 г. Ф. сыграл важную роль в формировании национального характера, привив американцам такие качества, как индивидуализм, оптимизм, вера в собственные силы. Неотъемлемой частью понятия ф. является его обширная мифология, оказавшая влияние на национальный менталитет.
Проблемы вставали перед страной с максимальной силой, но те японцы, чьей задачей было их решать, зачастую не имели воли либо желания делать это. Политические институты страны были еще незрелыми, демократия, внедренная в 1924 году, погрязла в коррупции по уши. Император, подобный Богу, хотя и был теоретически всемогущ, но предпочитал устраняться от таких скучных мирских дел, как проблемы японского общества. Реальная власть была сосредоточена в руках двух столпов — армии и флота.
Как и в Германии времен Веймарской республики, провал центристских сил автоматически влек за собой возвышение правых или левых. Последние, хотя и возросли количественно за 30-е годы, фактически были обречены на поражение: они были столь же «традиционны» для японского общества, сколько и центристы. В Японии не было прочной традиции радикального материализма, не было больших и влиятельных коммунистических или социалистических партий, пытающихся найти компромисс между экономическим ростом и социальной справедливостью.
Правые же могли предложить традиционный антиматериализм тем, кто испытывал материальную нужду и свое видение сильной Японии, тем, кто пострадал от результата конкуренции с Западом. Как и в Германии, антиплутократическая сторона этой идеологии была не более чем пустословием, куда важнее было то, что новая милитаризированная националистическая политика могла отвлечь внимание от серьезных внутренних проблем. «Жизненное пространство» [21] на материковой Азии даст новые территории для жителей перенаселенных
21
21 Lebensraum, «жизненное пространство» — концепция германской экспансионистской политики, введенная в обиход в XIX веке. Теория экспансии внедрялась в массовое сознание как естественное право немцев, как господствующей и растущей нации, владеть соседними территориями для собственного жизнеобеспечения. — Прим. пер.
Вся эта риторика облачалась в знакомые фразы. Великая Южно-Азиатская Сфера Совместного Процветания принесет справедливость и порядок на разоренную войной землю; японская армия возьмет на себя бремя распространения цивилизации, которое ранее несли белые расы.
Однако времени на воплощение этих славных устремлений оставалось катастрофически мало. Китай, очевидный центр этой сферы, мало-помалу сам начинал решать свои проблемы. Националистическое движение Чан Кайши и коммунистическая партия Китая год от года становились все сильнее в основном за счет военных, десятилетиями державших страну в хаосе. Японцы оккупировали Маньчжурию в 1932 году и предоставили ей фиктивную независимость как государству Маньчжоу-Го. Если Япония собиралась и далее спасать Китай от хаоса, ей следовало поторопиться до того, как китайцы спасут себя сами.
Такая возможность выпала в 1937 году. Европа была занята приближением собственной катастрофы, США самоизолировались от остального мира. Единственную военную угрозу представлял старый враг на севере, но ее удалось снизить подписанием антикоминтерновского Пакта с Италией и Германией в 1936. Императорская Япония азартно рванулась вперед, и этот прыжок был необратим. Инцидент на мосту Марко Поло в Пекине [22] был сознательно раздут, и через несколько недель японские солдаты уже шли на юг, к Шанхаю и долине Янцзы, завоевывать Китай. Так по крайней мере казалось в Токио.
22
216-метровый мост Марко Поло (Люгоу Цяо) расположен на реке Яндинь к западу от Пекина. 7 июля 1937 года японские солдаты под командованием Такасиро Кавабэ обстреляли китайских солдат, охранявших пост у моста. Инцидент перерос в серию вооруженных столкновений, что позволило Японии начать оккупацию Китая. — Прим. пер.
Китайцы, однако, не покорились, предпочитая отступать все глубже и глубже внутрь своей необъятной страны. А вскоре, к неудовольствию Японии, они начали получать подмогу от США, Англии и Франции.
Европейские страны можно было игнорировать. Они были слабы, они были слишком далеко и у них своих проблем хватало. Но вот Америка — это было совершенно другое дело. Враждовать с ней было опасно. Хоть ее антагонизм по отношению к Японии был достаточно лицемерен — как сказал однажды будущий министр иностранных дел Мацуока: «Какая страна в течение своей экспансии никогда не упускала случая облапошить своих соседей? Спросите индейцев или мексиканцев…» — но сбрасывать его со счетов было нельзя. Никто в полной мере не осознавал зависимость японских вооруженных сил от Соединенных Штатов. Японский флот, защитник страны и ее заморских владений, был построен в основном из американского железного лома и плавал на американском горючем. Угроза была более чем реальна. Хотя японцы знали, что Америка пока не желает — да и неспособна — вести войну на Тихом океане, такую возможность списывать было нельзя. Поэтому необходимость скорейшего покорения Китая стояла особенно остро.
Война в Европе улучшила ситуацию в том смысле, что оттянула основные силы и внимание на себя. Пакт Молотова — Риббентропа в 1939 году для Японии явился шоком, но в долгосрочном плане оказался ей выгоден — он нейтрализовывал СССР столь же эффективно, как и немецкое нападение. Но одновременно возникали другие проблемы в основном с голландской Ост-Индией, единственным альтернативный источником нефти для Японии. Если Германия захватит Голландию, то кто в таком случае будет контролировать Батавию? Япония пока не считала для себя возможным занять это место, ко собиралась приложить все силы, чтобы никто иной его не занял. Всю первую половину 1940 года японская дипломатическая служба плотно занималась именно этим вопросом. В США же, приняв тревожные возгласы из Токио по этому поводу за новые признаки агрессии, продолжили помогать Китаю.
Рузвельт и Халл долгое время пытались увещевать японцев, продолжая снабжать вооруженные силы Японии материалами, необходимыми для претворения в жизнь того, по поводу чего увещевали. Летом 1940 года, когда Германия одержала победу на Западе и японцы стали, по мнению США, еще более ненасытными, администрация Рузвельта решила, что пришла пора действовать. Было предпринято два шага: первый был направлен на ослабление Японии, а второй — на усиление США. Рузвельт ограничил продажу железного лома и нефти иностранным государствам и предприятиям и огласил доктрину «флота двух океанов», согласно которой США должны были получить превосходство в Атлантике и на Тихом океане к концу 1942 года. Послание было предельно ясным.