Москва – город проклятых
Шрифт:
И пиршество только начиналось. Постоянно подходили всё новые группы. На всю эту голодную ораву одной жертвы не могло хватить. Но пока ещё её муки продолжались.
Происходящее по ту сторону тюремной стены было настолько ужасным, что даже привычный ко всему ветеран почувствовал тошноту, сердце его наполнялось состраданием к жертве. Одновременно ярость охватила солдата.
— Ну что, синяки, повеселимся! — процедил он сквозь зубы Легат, и буквально вырвал из рук молодого охранника доставленный им из музея старый немецкий пулемёт:
— Ну-ка, дай инструмент дяде.
Первой же очередью он прекратил страдания девушки. Затем стал поливать свинцом толпу упырей. Энергичный стук ган-машины поначалу наполнил душу Стаса бодростью и куражом.
Стреляя, он одновременно держал
«Что за хрень! — рассердился Стас на себя за такие пораженческие мыслишки. — Ты же мне, профи! Так напряги голову, бродяга! Придумай что-то по ситуации!.. А если того, что ринется ко мне справа встретить прикладом в рыло, а левого — кинжальной очередью в брюхо, и сразу уйти кувырком назад и влево — там должна оставаться свободная зона. Только откатываться не вперёд, а непременно назад, чего никто из них конечно ожидать не может… А что, вполне подходящий вариантец — немного повеселел Легат. — Только тогда стрелять надо поэкономней, тем более что пользы от моей трескотни немного».
С этой секунды Легат стал резать короткими жалящими очередями, делая большие паузы, потому что если от перегрева ствола пулемёт в решающий момент заклинит, ему точно амба. Да и патронной ленты надо оставить про запас. Мозг занялся вычислениями с учётом выуженных из памяти характеристик MG-42, надо было поскорей подсчитать необходимый остаток огневого ресурса с учётом количества патронов в стандартной ленте и темпа их расхода. Лучше было вообще не жечь патроны, тем более что толку от такой стрельбы немного, хотя весь досчатый настил под ногами уже усыпан гильзами, а ствол пулемёта сильно нагрелся. А ведь в руках у него был грозный пулемёт, который наши деды в войну прозвали «Косторезкой Гитлера» и «Пилой Гитлера»! Только создавалось ощущение, что зубья этой пилы затупились. Зомби демонстрировали поразительную неуязвимость! Пули в палец толщиной, каждая десятая из которых была маркирована красной краской как разрывная, для них были всё равно что комариные укусы или максимум пожаливания пчёл! Попадая в нелюдей, раскалённые шмели только обозляли их. Толпа внизу с лютой ненавистью жадно сверкала своими дьявольскими зенками на жалящего их стрелка и пускала слюну. Пока самые удачливые доедали труп убитой девушки, основная масса готовилась к штурму. Но всей этой злобной рати ещё предстояло забраться на высокую стену.
Между тем Жгутов и его подручные, переглядываясь, стали потихоньку брать его в колечко.
Всё, пора! Стас пощупал то место у себя на груди, где в особом кармашке разгрузочного жилета у него хранилась «неразменная» граната и… ощутил под ладонью пустоту! А ведь он берёг её именно на такой случай, — если возникнет реальная угроза повторить судьбу только что убитой несчастной девушки. Как же так! Как он, тёртый вояка! Мог забыть, что у него под угрозой убийства дочери урки отобрали всё оружие!
Так что подорвать себя не получится. И будто по закону подлости ровно через две секунды музейный экспонат в руках Легата всё-таки заклинило. От досады Стас заковыристо отматерился. Неужели предстоит пропадать так жалко?
Полный отчаяния взгляд его случайно зацепил на длинном стеллаже у бортика вышки тяжёлую противотанковую гранату РПГ-40. Вот так сюрприз! Там похоже лежал такой же музейный экземпляр, как и те две немецкие «колотушки», которые он израсходовал в родном доме. Как она опала в тюрягу Стаса сейчас интересовало меньше всего, ясно лишь, что у местных были ещё поставки по каким-то своим каналам, помимо того старого боевого железа, которое он привёз с собой. Да, и всё-таки откуда взялась эта старушка? Подобные «артефакты» могли поднять из земли на местах боёв чёрные копатели, что впрочем вряд ли, учитывая особую опасность работы с такими находками. Более вероятно, что она многие десятилетия хранилась на каком-нибудь богом забытом армейском складе, да и то по недосмотру тылового начальства. С вооружения РПГ-40 давно сняли по причине крайней опасности в применении. Воспламенение запала и взрыв происходили сразу же после удара гранаты о препятствие. Причём достаточно было несильного удара любым местом. Снаряженную гранату достаточно например было просто случайно выронить из руки… По этой причине в армии бойцов строго инструктировали вставлять запалы только перед самым броском. И только полный профан, который вставил запал и положил полностью снаряжённую «эрпэгешку» здесь на полку, может этого не знать. Стоит ей случайно упасть оттуда и от удара рванут почти два килограмма тротила, а это значит вышку со всему кто тут находится разнесёт в клочья…
Глава 102
Растерзав попавшую к ним в руки несчастную девушку так что от неё практически ничего не осталось, толпа в несколько сотен зомби ринулись к стене, подступы к которой были прикрыты спиралями колючей проволоки. Стремящиеся скорей взобраться на стену упыри уткнулись в спираль Бруно — противопехотное заграждение в виде цилиндрической спирали, сплетённое из нескольких пересекающихся стальных нитей колюче-режущей проволоки. Для обычных солдат препятствие — почти непреодолимое. Однако не чувствующие боли и страха существа принялись карабкаться по колючке как по лестнице, порванные до мяса собственные тела их не беспокоили.
— Почему никто не пытается их остановить? — повернулся к стрелкам Стас. Охранники нагло ухмылялись и молчали, никто из них и не пытался хотя бы для видимости стрелять по приближающимся тварям.
— Это бесполезно, — соизволил ответить один из них, — вы же сами видели, что пули их не берут.
— Тогда их надо гранатой. — Стас оттолкнул с пути одного из урок и раньше чем кто-нибудь из присутствующих успел ему помешать, схватил со стеллажа противотанковую гранату. Как только в его руке оказалась увесистая смерть, появилось совершенно особенное чувство могущества — теперь он управляет ситуацией, а не она им. Оставалось просто «уронить» тротиловую дуру на пол и всё будет кончено. Однако, внимание Стаса уже привлёк один из штурмующих. Он выделялся из толпы своею ловкостью и главное обликом — был похож на большую чёрную обезьяну: почти двухметрового роста, полуголый, весь заросший чёрной шерстью, на голове взлохмаченная грива курчавых иссиня-чёрных волос, лица почти не видно из-за сросшихся между собой бороды и усов, только глаза недобро сверкают из-под густых бровей. Необычный «дух» с разбегу взлетел на пятиметровую стену и стал ловко перебираться через провода, которые должны были находиться под высоким напряжением. Однако «гориллу» почему-то не отшвырнуло тысячевольтным разрядом, воздух не наполнился вонью горелого мяса и расплавленного жира.
— Вот стерва, снова нас обесточила! — восхитился Жгутов конечно же имея в виду супругу столичного мэра, госпожу Любовь Вершинину, которая накануне своего появления решила облегчить себе переговоры о предоставлении убежища таким эффективным средством как шантаж.
— Сука! — злобно прошипел один из урок, который каким-то образом был в курсе происходящего. — Мало ей тех миллиардов, что она хапнула благодаря муженьку!
— Да ладно тебе, Гвоздь, — миролюбиво сказал ему кореш. — Просто хочется бабе ещё пожить на своей Калифорнийской вилле. Имея столько бабла идти на прокорм взбесившемуся пиплу, — это ж полное западло!
Стас не было жаль никого из находившихся на вышке. Они спокойно обсуждали жену мэра, посмеивались, будто в этот момент не решается судьба последней цитадели, ещё не поглощённой синей чумой. Оставалось просто разжать пальцы…
На его плечо легла рука Жгутова, дружеская внимательная:
— Не торопись, капитан с гранатой то — вкрадчиво посоветовал он. Только каким же дураком надо быть, чтобы поверить человеку, который одновременно обманывает своих коллег и прожженных зэков. И всё же Стас медлил, он наблюдал за уже перебравшимся через проволочную сеть крупным гоблином, который готовился взобраться к ним на вышку.