Москва-Лондон
Шрифт:
С первых дней поступления в Кембриджский университет Томас Грешем дал ясно понять своим собратьям-студентам и профессорам, что намерен
со всей возможной серьезностью овладевать юриспруденцией. Чопорные сынки самых верхних слоев английской аристократии проматывали порою целые состояния, загоняя ко всему привыкших местных жителей в подвалы во время пьяных своих загулов, постоянных драк. А купеческий сын Томас Грешем снял для себя небольшой, но очень удобный дом вдали от злачных мест и шумных дорог, регулярно посещал лекции и семинары, собрал большую и достаточно серьезную библиотеку, много читал и самостоятельно изучал те науки, которые считал для себя полезными, из программ других факультетов университета и, естественно, сразу выделился из всех студентов своими способностями, знаниями, серьезностью и независимостью
в дискуссиях, образом мышления.
К собратьям-студентам он относился с искренней симпатией, прощал их дерзкие шалости, одалживал деньги без какой-либо надежды на возвращение их в обозримом будущем, со всеми был одинаково ровен, спокоен
и независим. Вероятно, поэтому товарищи относились к нему с очевидным уважением, чего в столь своеобразной среде добиться было чрезвычайно трудно. Даже буйные и высокомерные отпрыски лордов, баронов, графов, маркизов и герцогов не пренебрегали его советами, дружбой и кошельком. Правда, иной раз ему приходилось доказывать свое превосходство над ними кулаками и шпагой.
После окончания первого семестра Грешем пригласил Одрича поселиться у него. Разумеется, тот с восторгом принял это приглашение.
Вечером того дня, когда они впервые ужинали вместе, между ними со-
стоялся разговор, во многом предопределивший их дальнейшие отношения.
— Видишь ли, Одрич, — сказал тогда Грешем, — я купец, и все мои предки едва ли не до десятого колена тоже были купцами. Вполне возможно, наш купеческий род один из наиболее древних, богатых и влиятельных
в Англии. Полагаю, ты знаешь об этом.
— О да, разумеется! Кто же в Англии не знает этого, Грешем?
— Но мало кто знает, до какой степени наше купечество малограмотно
и зачастую просто невежественно и сколько оно теряет от этого! Надеюсь, ты согласишься со мною, если я скажу, что купец обязан добывать деньги из всего, что его окружает? Но для этого необходимо понимать и знать природу вещей, их особенности и характер, условия их обращения и сосуществования
в бесконечной массе вещей-товаров. Умение читать, писать и считать — такого уровня знаний сегодня анекдотически мало для организации производства и сбыта необозримой массы товаров. Я буду купцом совершенно иного плана, Одрич, и диплом магистра… нет, черт возьми — доктора Кембриджского университета мне будет абсолютно необходим вовсе не для бахвальства перед своими полуграмотными собратьями. Поэтому я обязан учиться лучше всех, знать больше всех и быть впереди всех. Боюсь, ты найдешь такое мое заявление чрезмерно самоуверенным и хвастливым, не так ли, Одрич?
— Конечно же, не так! — совершенно искренне и серьезно воскликнул тот. — Напротив, я абсолютно убежден, что так оно и будет, Грешем! Ведь ты же гений, об этом в университете говорят не только студенты…
— О, благодарю тебя, Том, ты слишком добр ко мне. А теперь главное, что я хотел тебе сказать, ради чего, собственно, и затеял этот разговор. Дело в том, что сразу по окончании университета я выделяюсь в собственном деле и мне нужны будут помощники, много хорошо образованных и просто грамотных, умных, талантливых и смелых людей, которые были бы не только безупречными исполнителями, но и работниками, способными самостоятельно вести крупные дела по намеченным мною общим стратегическим планам и направлениям.
— Но каким именно делом ты намерен заняться, Томми?
— Не делом, а делами, Одрич, делами!
— И все-таки — какими именно? Не всеми же, существующими в этом мире?
— Всеми, способными принести мне устойчивый и высокий доход!
— Но такой доход может принести любое хорошо поставленное дело!
— Вот именно! Для этого-то мне и потребуется масса по-настоящему толковых и деловых, хорошо образованных людей. Видишь ли, Одрич, я хочу в очень недалеком будущем, ну, скажем, лет через двадцать, быть хозяином если уж не всей, то по крайней мере значительной и определяющей части экономики Англии!
— О боже! — испугался Одрич. — Ты извини меня, пожалуйста, Грешем, но это очень сильно смахивает на бред!.. Право…
— Все, чего мы не понимаем, очень сильно смахивает на бред! — заметил Грешем. — Но не об этом сейчас речь. Я еще сам себе не представил достаточно четко структуру своей будущей компании. Речь сейчас о другом. Первым моим помощником должен быть и, разумеется, будет такой юрист, который с завязанными глазами и без поводыря смог бы быстро продраться сквозь дремучие буреломы и завалы наших английских и европейских государственных и коммерческих законов, дать им нужное мне толкование и уметь выжать из них все, что возможно, для получения максимальной прибыли от любого из моих дел. Кроме того, этот человек должен обладать совершенно очевидными и незаурядными организаторскими способностями, ибо это именно ему предстоит ежедневное текущее управление всеми делами моей компании. Наконец, это должен быть абсолютно честный
и безусловно преданный мне человек. Безусловно!
— Я понял тебя, дорогой Грешем, — вздохнул Одрич. — Ты хочешь дать мне понять, что уже договорился с самим Господом Богом о найме его к тебе на службу…
— Не совсем так, дорогой Одрич, не совсем так… — смеялся Грешем. — Вернее, совсем не так! Я хочу дать тебе понять, что уже сейчас предлагаю это место тебе, Томас Одрич. Жалованье будет пока не столь уж велико, но вполне приличное для начала…
Одрич был настолько ошеломлен словами друга, что некоторое время смотрел на него с широко раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Выглядел он сейчас настолько жалким, беспомощным и несчастным человеком, что Грешем невольно засмеялся и обнял друга за плечи…
— О, Томми, — полушепотом проговорил Одрич, — неужели ты всерьез думаешь, что я именно тот человек, который тебе нужен?
— Именно тот, поверь моему чутью, Том!
И Томас Одрич потерял покой и сон. С утра он вытаскивал из мозгов своих профессоров все, что было еще возможно и нужно. Днем он переворачивал вверх дном всю университетскую библиотеку. До глубокой ночи он выписывал толкования законов и прецеденты, перерабатывая несметное множество протоколов судебных заседаний за последние два-три столетия, присылаемые усердным студентам из Лондона сэром Джоном Грешемом. В каникулы и праздники Одрич отправлялся в лондонскую контору сэра Джона, где уже после окончания третьего семестра самостоятельно вел почти все юридические дела этого крупнейшего купца и банкира Англии, причем за каждое выигранное дело Одрич получал щедрое вознаграждение…
Но кроме этого Томас Грешем заставил Одрича изучить, и достаточно основательно, бухгалтерское и банковское дело. Ради этого он два-три месяца в учебном году отсутствовал на занятиях, находясь в это время во Флоренции или в Гамбурге, где со свойственными ему добросовестностью
и страстью вгрызался в таинства ведения бухгалтерских и банковских дел
и операций. Но для этого, разумеется, необходимо было знать основные европейские языки, и он учил их…
Блестяще окончив Кембриджский университет, оба Томаса, Грешем