Москва тюремная
Шрифт:
«Смотрящего» выдернули в оперчасть прямо с прогулки. По приказу Дмитрия Михайловича двое «рексов» соорудили Луке «ласточку» и вышли из кабинета. Хозяин кабинета отправился обедать, оставив арестанта хрипеть и валяться на полу. Обед затянулся на несколько часов...
Спрятав документы в сейф, «кум» вопросительно взглянул на арестанта.
— Ну что — позвать «рексов», чтобы новую «ласточку» соорудить? Или будем сотрудничать?
— Что бы ты сделал на моем месте? — выдохнул рецидивист.
— Я никогда не буду на твоем месте, — обрезал «кум». — Так же как и ты на моем. Слушай меня внимательно. Компромисса не будет. Конечно, выполнить
После беседы в оперчасти рецидивист Лука отправился в карцер. Камера оказалась «лунявой»; Дмитрий Михайлович предусмотрительно позаботился, чтобы братва не «грела» уважаемого арестанта. Спустя десять суток «смотрящий» вернулся на свою «хату» в ореоле героя, пострадавшего от поганых ментов.
Спустя несколько недель вертухай-прапорщик, выполнявший роль связного между корпусами, был уволен за пьянство и прогулы. Блатные, знавшие об этом канале распространения наркоты, отправились на «пресс-хаты». Стукач, сдавший Луку, был переведен в хозблок уборщиком служебных помещений.
Сам же «смотрящий» вышел из следственного изолятора спустя три месяца; ввиду резкого ухудшения здоровья ему изменили меру пресечения на «подписку о невыезде». Вскоре состоялся суд. Учитывая время, проведенное в тюрьме, и многочисленные смягчающие обстоятельства, особо опасный рецидивист был освобожден прямо в зале суда.
А в сейфе оперчасти Бутырской тюрьмы появилось новое дело на агента ВКР с агентурной кличкой Сорока...
ИЗ МАГНИТОФОННОЙ ЗАПИСИ ЧАСТНОЙ БЕСЕДЫ С Н. П., БЫВШИМ ОПЕРАТИВНИКОМ РОЗЫСКНОГО ОТДЕЛА ГУИНа МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ
(по просьбе собеседника авторы не называют его фамилию)
В советские времена большинство особо тяжких преступлений раскрывались при помощи агентуры. У угро на свободе — своя агентура, у оперчасти в изоляторах и на зонах — своя. Про угро рассказывать не буду — сам знаешь, какую шваль там в агенты вербуют: наркоманов, совратителей малолеток и так далее. Они и стучат из-за «боюсь-боюсь».
Агент ВКР (внутрикамерной разработки) — вершина агентурной пирамиды, самая полезная категория сексотов. Мы называем их «кроликами». (...) Какая главная проблема на «хате»? Правильно: недостаток общения. Это даже страшней, чем условия содержания и отсутствие «бацилл». Бывает часто: и косвенные улики преступления налицо, и мотив понятен. А вот свидетелей или однозначной улики нет. Берем мы «кролика», подсаживаем к «пассажиру» в камеру и через два-три дня все о таком «пассажире» знаем. Общайся и запоминай — вот и вся премудрость. Но это только на первый взгляд. Высококлассный «кролик» должен обладать талантом артиста, чутьем психолога, аккуратностью разведчика и памятью шахматиста.
(... )
Вербуют в «кролики» в тюрьме так же как и на воле.
Компромат, прессовка, подставы. Чем выше у арестанта уголовный статус, тем больше вероятность, что им заинтересуется оперчасть.
(... )
Многие считают, что разоблаченного «кролика»
(... )
Да и воры — люди неглупые, они понимают: через запаленного стукача можно сливать ментам нужную братве информацию. Ясно, что такой «кролик» не стоит ломаного гроша. И на других тюрьмах его не используешь, братва через «малявы» о стукачах узнает.
Принято считать, что «агент внутрикамерной разработки» — чисто российское изобретение. Впервые агенты ВКР появились в российских тюрьмах в середине XIX века. Появление их связывают с именем начальника III отделения Департамента полиции графа Бенкендорфа. Кстати, многие документы царской охранки засекречены и поныне.
О «внутрикамерных агентах» свидетельствует Игнатий Домейка — белорусский шляхтич, участник национально-освободительного восстания 1831 г. (прообраз одного из литературных героев поэмы «Дзяды» Адама Мицкевича, впоследствии — один из отцов-основателей Республики Чили). В Виленской тюрьме, куда И. Домейку бросили после ареста, под видом инсургента был помещен полицейский агент. Однако действовал он столь топорно, что спустя несколько дней был с позором разоблачен.
Эффективность работы «кроликов» испытал на себе сам будущий основатель советской правоохранительной системы Феликс Дзержинский. Несколько месяцев он сидел в камере Центральной варшавской тюрьмы с арестантом, который быстро втерся ему в доверие. Феликс Эдмундович, несмотря на природную подозрительность, проникся к сокамернику уважением. А на суде выяснилось, что этот человек был платным агентом политической полиции.
Став председателем ВЧК, Дзержинский не забыл преподанного ему урока. Институт тюремных стукачей пышным цветом расцвел во времена сталинских лагерей. Любопытные могут выяснить историю вопроса в книге А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ».
В настоящее время агенты ВКР — самый эффективный инструмент оперчасти по раскрытию и предотвращанию преступлений.
Оказавшись за стенами Бутырки, «агент Сорока» понял: теперь ему ни за что не соскочить с крючка оперчасти. Обратного пути не было — в случае малейшего ослушания мусора спокойно могли «слить» стукача через других агентов. Да и «подписка о добровольном сотрудничестве» дорогого стоила. Коготок увяз — всей птичке пропасть!
Было очевидно: работать на мусорню придется не за совесть, а за страх. Было очевидно и другое — Лука на всю жизнь возненавидел Дмитрия Михайловича К., который и втравил его в эту авантюру...
...»Агент Сорока» отлично запомнил своего первого клиента. Им стал молодой пацанчик Аркаша У., со слов Дмитрия Михайловича — рядовой «пехотинец» из оргпреступной группировки, обвиняемый по «бандитской» в то время 77-й статье Уголовного кодекса.
Даже человеку, далекому от криминала, было понятно, что Аркадий У. этот никак не мог быть бандитом. Тщедушный, запуганный первоход, он до ареста работал водителем в какой-то подмосковной фирме. То ли оперчасть выполняла чей-то заказ, то ли пацанчик должен был стать «громоотводом» для серьезных людей, но инструкции Лука получил четкие: расколоть клиента во что бы то ни стало.