Москва закулисная-2 : Тайны. Мистика. Любовь
Шрифт:
— Может быть, они на свою фактуру надеются, но меньше уделяют внимания костюму. Вот кто умеет шикарно носить одежду — от фрака до плаща — это Александр Домогаров. Из женщин — Лариса Кузнецова (Театр имени Моссовета. М.Р.) органична в моих костюмах. Уже по примеркам понимаешь, как человек относится к вещи. А из молодых органично выглядит Денис Никифоров из «Табакерки» — я уверен, что он будет следующей звездой в подвале.
Но все-таки многие из молодых артистов очень тусклые в жизни. Раз ты избрал такую профессию и она публичная, значит, надо иначе относиться к одежде своей, к стилю. Это орудие актера: лицо, улыбка, одежда.
— А может, молодым просто денег не хватает?
— Было бы желание. Да, денег нет, но своя мулька, своя фенька, кепка или, как у Боярского — шляпа, очки — должны быть. Ты посмотри, как Бельмондо держит сигару. Да чувствуется, что у него каждое движение продумано было еще тогда, когда он не был великим Бельмондо.
Кстати о сигаре и о старой школе. Я помню, как на одном из спектаклей «Милый друг» дядя Боря Иванов курил сигару. В зале раздались аплодисменты. За кулисами он мне сказал: «Значит, в зале есть ценители сигар». А курил он так, чтобы пепла не обронить.
Сережа Виноградов просит записывать его на пленку на репетициях, чтобы потом выверять по записи ракурсы, повороты, как он лучше в костюме выглядит, а как невыигрышно.
— А был ли в твоей практике случай, когда тебе в лицо бросили костюм?
— Были. На спектакле «Внезапно прошлым летом» доходило до того, что Валентина Талызина кричала в лицо мне: «Совок!» Я был молодой, меня от страха трясло, я переделал ей эскизов больше, чем всем остальным. Она играла миллионершу, ей все не нравилось, все раздражало. В результате, и это было впервые в моей практике, ей костюм делал отдельный художник. Хотя сейчас мы с ней очень хорошо общаемся, забыты все распри, но какое-то время искра пробегала. По молодости лет и неопытности я не мог ей возражать.
— С артистами в театре — за кулисами, на сцене — все время что-то происходит: от комического до трагического. А с костюмами?
— Да полно. Я никогда не забуду, как Коля Фоменко спал у меня на примерке стоя. Или в «Милом друге» артистке Бестаевой по ее просьбе мы сделали такое узкое бюстье, что трудно было дышать. Явно переборщили, хотя я ее предупреждал, что может лопнуть. И вот в самый ответственный момент, когда Домогаров падает на колени и объясняется в любви, у нее сзади все трещит по швам, лопается. Вся спина и все, что ниже спины, открылось. Ну, артистка не растерялась: «Ой, раздевают, прямо на сцене раздевают!» — заверещала она, и, оттого что партнер хватался в порыве за юбку, все выглядело очень органично. Зритель не понял, что произошла чудовищная накладка.
Или на «Венецианском купце». Там артистка Родионова в первом акте, стоя спиной к залу, сбрасывает халат и в чем мать родила опускается в ванну. На репетициях она ко мне приставала, чтобы я ей спереди что-нибудь придумал, прикрыл, потому что не хотела устраивать праздника монтировщикам:
— Я же спереди совсем голая, монтировщики смотрят.
Я ей в качестве аргумента один старый фильм привел: там казаки подглядывали в подзорную трубу за купающейся бабой. Один слюни пускал, а другой говорил: «Тю, если б ты мне колбасу показал». Но, похоже, я ее не убедил, и артистка перед спектаклем всю ночь шила себе передник, который скотчем и липучками прикрепляла к животу. А все это сооружение взяло и чуть не отклеилось — на радость
В театре много всяких коллизий бывает. Сколько мы ни делали брюки Таранде для «Бюро счастья», все время от его прыжков лопалась ластовица.
— Интересное дело, актрисы тебе нравятся больше, а женился ты на девушке из модельного бизнеса.
— Нонка сначала была моя любимая модель, а потом стала любимая жена. Самое интересное, что после того, как мы поженились, мой друг-модельер Володя Зубец почему-то стал стесняться ее переодевать: «Андрюш, там надо Ноне лиф поменять, может быть, ты сам…» Раньше таких проблем у него не было.
— У тебя нет комплекса маленького кутюрье при высокой манекенщице? На сколько она тебя выше?
— Чего-чего, а этого комплекса нет. Мне всегда нравилось, что женщина выше меня, а Нона на десять сантиметров выше. Мы познакомились в ночном клубе, где у меня был показ как раз с коллекцией из булавок. Потом я ее стал приглашать на примерки, и после одной примерки…
— А свадебные наряды, надеюсь, ты никому не доверил моделировать?
— Конечно, нет. Сам все сделал. У меня были такой узкий кожаный френч и кожаные «дудочки» и лакированные черные туфли. А у нее два варианта — брючный костюм, а сверху платье. То есть полукамзол-полуплатье. Для торжественной части — платье, а потом она низ от платья сбросила, и в легком костюме начались танцы-обжиманцы.
— Шок — это твое оружие. Поэтому у тебя в коллекции лифчики из булавок, на сцене — несочетаемые цвета, которые тебе приносят славу китчмена?
— Я не ищу сенсацию. Я ищу материал и идею — вот в чем различие. Вот, скажем, лифчики. Я долго ломал голову, какую мне взять ткань, чтобы добиться в костюме эффекта металлизированной воды? Взять банальную металлическую ткань? Я не люблю банальностей. Когда я начал соединять булавки, получилась интересная штука. Спектакль этот, к сожалению, не состоялся, но зато я сделал коллекцию, где и лифчики, и трусы, шляпки, сумочки и прочее были из булавок. Когда все это к тому же еще и подсвечивалось на подиуме, получалась никелированная вода. Я целыми ящиками скупал в галантереях металлическую фурнитуру и избавил московские магазины от затоваривания.
— Это была твоя самая экзотическая коллекция по материалам?
— Да нет. Однажды мне пришло в голову перевернуть рюмку на ножке и сделать юбку из стекла. Она была абсолютно прозрачная, а еще внутри юбка с вишенками, со всеми делами. Чтобы достичь этой формы, мы сделали вакуумную печь и несколько недель экспериментировали со стеклом, гипсом, вакуумом. Все для того, чтобы сделать вот такую юбку. Коллекция вызвала шок.
Еще было платье из ложек, вилок. Когда я скупал столовые приборы из мельхиора, опять же коробками, девчонки-продавщицы со мной кокетничали. Я-то, дурак, решил, что я звезда и они меня узнали. А они были уверены, что я хозяин нескольких ресторанов.
— Ты надеешься свои экзотические фантазии перенести в консервативный театр? Слабо, скажем, «Трех сестер» обвешать столовым серебром?
— Да. Мне не слабо. Режиссеру слабовато и актрисам. Я только за. И мне ужасно жалко, что театр до сих пор к этому не пришел.
— А что ты еще не использовал?
— О-о!!! Я работал только с десятой частью того, из чего можно делать безумства. В принципе, костюм можно делать из чего угодно. Хоть из стульев. Если бы я хотел шокировать, это было бы элементарно.