Мост через огненную реку
Шрифт:
На повороте им попался слуга.
– Еде все? – выдохнул Энтони, хватая его за плечо.
– В жертвенном чертоге, милорд! – пробормотал смертельно перепуганный парень.
Еще несколько минут бега по темным гулким коридорам, и они ворвались в знакомый зал с клетками. Действительно, все были там, нарядные и веселые. На жертвенном столе – фрукты и кувшины с вином. Они не сопротивлялись, лишь кто-то из офицеров попытался обнажить шпагу – его обезоружили мгновенно. Энтони переводил взгляд с одного лица на другое, пробежал вдоль клеток. Теодора не было.
– Где Гален?! – хрипло спросил он.
Дьяволопоклонники молчали. Тогда Энтони
– Где Теодор?! – выдохнул Бейсингем, поднося раскаленный конец к обнаженному белому плечу.
– Там, где должен быть! – выкрикнула она. – Там, где ему место! В чертоге Встречи!
– Что пятишься! Ты же любишь огонь! Вы все его любите! – Энтони понимал, что он не станет, не сможет… но они не должны этого знать. – Где Теодор?! Я тебя на жаркое разрежу, змея!
И тут сзади послышался смех – истерический, неуместный здесь смех. Смеялся граф Альтьери.
– Вы опоздали, милорд! Как же вы так? Стрела уже летит, кто ее остановит?!
Стрела…
– Я знаю, где он! – крикнул Бейсингем. – Двадцать человек за мной, остальным стеречь этих!
Он схватил факел и снова бросился бежать по темным коридорам. Невероятно, но Энтони ни разу не сбился в лабиринтах Аркенайна. Ноги сами несли его: коридор, лестница, переход, еще коридор, еще лестница… Он вылетел в квадратный зал, рванул каменную дверь – та не поддавалась. Подбежал кто-то из солдат, они потянули вместе, медленно и плавно – и дверь, наконец, отворилась, изнутри пахнуло жаром. Они тогда не ошиблись, это действительно быта печь – но не угольная и не плавильная. Энтони первым шагнул в озаренный красным светом проем.
За дверью толстенная стена образовывала небольшую арку. Там, у самого порога, где было жарко, но еще терпимо, они и остановились. Человек пять теснились внутри, остальные заглядывали через их плечи.
Внутри печи были составлены поленницы дров, кольцом окружавшие возвышение. По краям высотой по грудь взрослому человеку, к центру они поднимались почти в человеческий рост. Чудовищный костер еще не набрал полной силы, занялась лишь наружная сторона поленниц. Огонь поднимался вверх, устремляясь к отверстию в потолке, дым вытягивало туда же, так что в зале можно было дышать. Когда костер разгорится, возвышение окружит огненный шатер, а пока что это быта пылающая изгородь, за которой на черном пьедестале стояло роскошное кресло – чугунное, с изящными завитками, и в нем сидел генерал Гален. Бейсингем сначала заметил черную, расшитую алыми пентаграммами одежду, и лишь потом разглядел лицо. Теодор быт жив. Энтони ясно видел, как он шевелит губами, шепчет что-то, глядя прямо перед собой неподвижными расширенными глазами.
– Терри! – крикнул Бейсингем, но тот не двинулся, должно быть, не расслышал за гудением и треском пламени.
Энтони метнулся в одну сторону, в другую – везде на пути стеной стоял огонь. Он замер в оцепенении отчаяния: ведь так близко, совсем рядом! Гален откинул голову на спинку кресла и прикрыт лицо рукой, лишь глаза все так же смотрели вперед, на стену.
Кто-то схватил Бейсингема за плечо. Он обернулся и увидел Алана.
– Стена! Чистая стена! – крикнул мальчик. – Там, где портрет!
В самом деле, если одна из стен чистая, значит, огонь туда не доходит. Энтони не понял, чем это может помочь, но Алан явно говорил не просто так. Бейсингем, не задавая вопросов, вытряхнул
Если снаружи было просто жарко, то внутренность костра уже стала адской печью. Энтони невольно прикрыл лицо рукой так же, как это сделал Гален, чтобы раскаленный воздух не сжег легкие. Пока он бежал по лестнице, он успел все продумать. Если генерал привязан веревкой, все просто, если прикован цепью, то надо вытащить его вместе с креслом, умереть, но вытащить, если же кресло привинчено к полу… Тогда Теодора придется убить, это лучше, чем гореть заживо. На бегу выхватывая кинжал, Энтони схватил Галена за руку и рванул на себя, чтобы определить, где и чем он привязан – и едва не упал: тот мешком повалился прямо на него. Ни веревок, ни цепей не было.
Подняться Теодор даже не пытался. Впрочем, размышлять, что с ним, Бейсингем не стал.
– Сейчас! – крикнул он. – Ты только держись! Вскинув безвольное тело на плечо, он повернулся, чтобы бежать обратно, на мгновение поднял голову. Теперь он понял, почему с этой стороны почти не было огня: чтобы до последнего мгновения жизни приговоренный видел Хозяина. Нарисованная фигура налилась красным светом, губы, казалось, шевелились, рубиновые зрачки пульсировали. Чудовищное лицо, обрамленное пламенем, словно сошло с картинки в книге, которую показывал Алан. Какое-то мгновение они стояли так, глаза в глаза, потом Энтони показалось, что призрак усмехнулся. Ерунда, конечно, чего только не привидится в таком положении…
«Что стоишь? Беги!» – знакомый голос подхлестнул резким окриком.
– Я думал, ты предложишь его бросить! – огрызнулся Энтони.
«Нашел время думать!» – фыркнул невидимый собеседник.
Алан ждал, прижавшись к стене прямо под изображением. Мальчик накинул на Галена плащ, и они кинулись обратно. Огонь тянулся вверх, к отверстию в крыше, но жар был нестерпимый. Силы кончались. Горячий воздух разрывал легкие, сердце молотом стучало в груди, перед глазами плыли круги… Энтони обессиленно привалился к стене.
«Ну, вот и молодец! – хохотнуло его безумие. – Теперь вместо одного я получу двоих… Тебя я давно жду, и дружок твой не помешает…»
Раскаленный воздух ударил в лицо, коротко и зло свистнул ветер, и Энтони снова ощутил себя стрелой, рвущейся к цели. Последнее, что он почувствовал, ускользая в горячую тьму, было облегчение: кто-то забрал у него Теодора, чьи-то руки подхватили и его самого, на одной он заметил черно-красный ремешок чертогона.
«Что только не привидится перед смертью!» – еще успел он подумать…
…Когда растаяли огненные круги перед глазами и дыхание перестало разрывать грудь, Энтони поднял голову и огляделся. Он сидел во дворе замка, прямо на камнях, кто-то поддерживал его сзади. Вокруг столпились солдаты, человек двадцать, неподалеку – еще не менее сотни. Ворота открыты, во дворе волнуются и храпят лошади. Значит, замок взят! Рядом с ним трое пограничников возятся с Галеном: один положил его голову себе на колени, второй приподнимает обвисшее тело, третий подсовывает плащ. Стало быть, не почудился ему чертогон… Но что с Терри, почему он, как тряпичная кукла? Неужели опоздали? Нет, Терри, нет!