Мост Невинных
Шрифт:
Ги из-под края капюшона настороженно следил за берегами реки. Как только лодки выскользнули из тени Эксветена, он непроизвольно положил ладонь на рукоять пистолета. В центре Байя была одета в гранитные набережные, и сейчас там никого не было: слишком близко к дворцу и Площади Роз. Но вот они миновали здание Судейской палаты, гранит исчез, а на улицах появились редкие прохожие.
— К берегу, — тихо скомандовал капрал, и гребцы направили лодки под сень высокого левого берега.
— Нас все равно видно справа, — сказал Ги.
— Пусть ваш мастер об этом
— Ах, — вздохнул Николетти, — как мило! Нам проще не привлекать к себе внимания. Гребите и делайте вид, что вы из народа.
Медленно они двигались вдоль жилых кварталов. Несколько раз Ги замечал, как приоткрывались ставни, и кто-то смотрел на их лодки. Чем дальше от Площади Роз, тем больше становилось людей на улицах, и многие провожали лодки взглядами. Обычно лодочники кишели на реке, как вши на собаке, но после того, как они перегородили ее цепями, передвижение по Байе почти прекратилось.
Когда они миновали кварталы ткачей, впереди показались цепи, преграждающие путь по реке на северо-запад. Одна огромная, тяжелая цепь, унизанная шипами, потянулась над рекой на уровне человеческого роста, другая почти касалась воды, третья — скрывалась под волнами. Капрал сделал знак гребцам увести лодки к опоре моста Сен-Роллен, где они укрылись от взглядов с правого берега.
— Что будем делать? — спросил Солерн у капрала. Тот откинул полу плаща и показал ему шкатулку. Николетти сощурился и сказал:
— Ваша ведьминская игрушка не сработает, пока я рядом. Что это такое, кстати? Надеюсь, ничего взрывчатого?
— Останетесь здесь, — сказал капрал. — Мы подойдем к цепи и откроем проход. Ваш мастер сможет отвести глаза прохожим?
— Сможет, сможет, — буркнул старик. — И какого черта я делаю это бесплатно…
Лодка с капралом тронулась к цепям, а Ги спросил:
— Разве вы с ведьмами не, гм… исключаете друг друга?
— Если бы у него в шкатулке была живая ведьма, то да. Но там только амулет, так что если отодвинуть его от меня ярдов на десять, то все должно работать как надо. Какого черта мы вообще потащились сюда ясным днем, а?
Насчет дня старик преувеличивал — погода была такой хмурой, что казалось, будто вот-вот наступит ночь. Но все же на реке они были как на ладони — и вскоре их заметили. Когда капрал подплыл на лодке к цепи и открыл шкатулку, кто-то на берегу заорал:
— Эй! Эй ты! Какого черта ты там торчишь?!
— Охраняют, — заметил мастер. — Бдят! — он поднялся, балансируя на покачивающейся в волнах лодке, и властно крикнул: — Идите прочь. Вы ничего не видели.
От внезапно раскрывшегося вокруг Николетти ореола дознаватель дернулся и отодвинулся так далеко, что едва не упал в воду. Гребцы и гвардейцы жалко съежились. Ги спрятал под плащом задрожавшие руки. Николетти, чуть подавшись вперед, проследил за тем, как несколько человек в плащах поспешно покидают берег.
— Ну как видите… — начал он, и с левого берега вдруг грохнул выстрел. Пуля выбила щербину в борте у ног старика. Солерн дернул его за руку вниз и, пригнув голову ренольца, рявкнул на гребцов:
— За опору моста,
Очнувшись, те хаотично заработали веслами, так что лодка заплясала на волнах. Дознаватель зашарил взглядом по берегу, выискивая стрелка. Над Байей свистнула еще одна пуля, но, к счастью, лодка так дергалась, что никто не пострадал.
— Да отцепитесь же! — зашипел мастер. Ги отпустил его и плюхнулся на сиденье. — Не стрелять! — рявкнул Николетти. — А вы гребите, черт бы вас побрал!
Лица гребцов посерели. Люди, в сущности, против воли стали грести слаженно, и лодка наконец укрылась за широкой опорой Сен-Роллен. Мастер явно себя не сдерживал, и ореол вокруг него был так силен, что Ги скорчился и сжал голову руками. Рядом мелко трясся гвардеец.
— Прочь! — раскатился над рекой звучный хрипловатый голос старика. — Забудь о нас, забудь о них. Иди прочь, пока не упадешь от усталости!
Ги и сам бы бросился прочь, и бежал бы, пока ноги не отказали. Вокруг все посерело, и только мастер казался на сером фоне яркой фигурой, излучающей невыносимую, подавляющую силу.
— Они там закончили, — неожиданно спокойно произнес Николетти спустя, как показалось Солерну, несколько часов. Дознаватель с трудом поднял голову. Гребцы и гвардейцы даже не могли пошевелиться. Ореол вокруг старика поблек, и тяжесть, придавливающая Солерна к дну лодки, исчезла.
— Бравый капрал закончил с цепью, — повторил ренолец. — Путь свободен. Можно браться за весла и плыть дальше. Сколько еще фраз мне нужно подобрать, чтобы вы наконец очнулись и снова осознали окружающую действительность?
Ги обернулся. Лодка с капралом и его гвардейцами покачивалась около перерезанных цепей. Дознаватель сам взялся за весло и толкнул ногой одного из гребцов. Николетти сел, закутался в теплый плащ и прикрыл глаза с таким видом, словно сделал людям вокруг величайшее одолжение.
«Но ведь сделал, — подумал Ги, — нас бы перестреляли, как уток, если бы не…»
Даже думать об этом «не» было так тяжело, что Солерн предпочел сосредоточиться на гребле. Тем более, что выстрелы таки привлекли внимание других горожан, и на берегах Байи замелькали темные фигуры.
— Живей, — сказал Николетти. — если их соберется столько же, сколько во время представления регента народу, то даже я не смогу вам помочь.
Лодка проскользнула мимо разорванных цепей. Может, остатки ведьмовской магии уменьшили влияние ореола, но Ги стало легче дышать. Гвардейцы и гребцы встряхнулись; последние усиленно заработали веслами и вскоре догнали лодку с капралом. Тот посмотрел на старика так, словно сам хотел пустить ему пулю в голову, но не осмелился ничего сказать.
Они быстро двигались на северо-запад, оставляя позади разорванную цепь. Люди опять почти исчезли с улиц и берега, и до предместий, наверное, можно будет пройти спокойно. Солерн достал из кармана плаща небольшую подзорную трубу и направил ее на квартал Сен-Нерин, который им нужно было миновать, чтобы выбраться из города. Сейчас он казался тихим и спокойным, хотя прошлой ночью там до зари горели фонари и факелы.