Мост
Шрифт:
Эта возможность висела перед ним, странно заманчивая.
Глядя на шансы, складывавшиеся не в их пользу, как только они войдут в органическую стальную и стеклянную башню, он знал, насколько вероятно, что эта операция разыгрывалась прямо по нотам Тени. Может быть, правильно было бы отказаться играть. Может быть, так он причинит меньше вреда.
Он должен дать остальным возможность уйти. Пусть живут, чтобы сразиться в другой день.
— Мы никуда не пойдём, laoban, — хрипло сказал ему Врег.
Голос
Ревик почувствовал согласие остальных.
Какое-то время они просто стояли, прислушиваясь к ветру, который вился между зданиями, унося мусор и листья вниз по Пятой авеню.
Гаренше, Врег, Ниила и Чинья не отходили от Ревика, а, казалось, только теснее прижимались к его закованному в броню телу. Джораг тоже стоял позади него. Ревик почувствовал, что Мэйгар и Джон находятся по другую сторону от него, и их свет так переплёлся с его светом, что он едва мог видеть их отдельно друг от друга.
Ревик чувствовал, что они все здесь, даже если у него не было возможности заговорить с ними, не было возможности признать их каким-либо образом.
Он не чувствовал никакого осуждения. Казалось, они просто ждали, что он будет делать.
Завитки их тепла прикасались к нему вместе с эмоциями, страхом, болью. Он ничем не мог им помочь, но они, похоже, даже больше не хотели этого от него.
Затем этот момент тоже закончился.
Вытерев лицо, Ревик откашлялся.
На этот раз он не стал утруждать себя субвокалкой.
— Мы войдём через парадный вход, — сказал он, снова прочищая горло.
Кивнув, Врег грубо похлопал его по спине.
— Да, laoban.
Китайский видящий отступил от него, прежде чем вытереть лицо широкой ладонью. Задержавшись ровно настолько, чтобы помассировать плечо Ревика, Гаренше отпустил и его, последовав за Врегом на улицу. Джораг остался рядом, но не тронул его, как остальные. Как и Джон, Мэйгар, Чинья, Ниила или Джакс.
Команда Локи расположилась немного поодаль, в другой группе деревьев, но Ревик тоже чувствовал их в своём свете.
Когда Ревик приготовился покинуть укрытие, видящие, стоявшие рядом с ним, сомкнулись вокруг него, словно защищая от окружающих зданий. Этот жест был явно оберегающим, и Ревик обнаружил, что ещё больше расслабляется в их свете, хотя и удивлялся, почему они вообще утруждаются.
Несмотря на то, как одиноко он себя чувствовал, что-то в их присутствии заставляло его чувствовать себя странно обнажённым, почти болезненно уязвимым.
Чтобы избавиться от этого чувства, ему пришлось сосредоточиться на том, зачем он здесь. На настоящей причине.
Он сосредоточился на ребёнке.
Это всё, на чём он мог сосредоточиться.
Воспоминание о её глазах помогло. Воспоминание об её лице, руках, о том, как она вцепилась в шею Касс, глядя на него так, словно он был врагом или, по крайней мере, незнакомцем. Выражение лица Элли, когда она смотрела на их дочь.
Последнее, что видела его жена перед тем, как её убили, было лицо дочери.
Он должен найти её.
Он должен найти свою дочь, пока ещё может.
Глава 39
Кровавый вторник
Джон ощущал тошноту. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал настолько сильную тошноту, хотя и не позволял себе думать о причинах или различных компонентах этой тошноты.
Он знал, что большая часть этого исходит от Ревика, чей свет до сих пор ощущался более погруженным в него, чем он когда-либо ощущал кого-то другого, даже Врега.
Он взглянул на Мэйгара и заметил, что тот тоже смотрит на Ревика, и в его тёмных глазах застыла тревога. Однако сейчас Мэйгар выглядел собранным, даже по сравнению с тем утром. Он решительно сжимал челюсти и слегка хмурился. Джон был достаточно связан с его светом, чтобы понять, что означает эта решимость.
Все они знали, что если Ревик сорвётся, то в их группе образуется огромная зияющая дыра.
Никому из них не нужно было озвучивать эту тревогу вслух; они все это ощущали.
Может быть, все они чувствовали себя как Мэйгар, где-то на заднем плане и готовились нести Ревика, когда и если этот момент наступит.
Джон всё ещё смотрел на лицо Мэйгара, когда очередная дуга искр покинула поле ОБЭ перед ними. Громкий, резкий, жужжащий звук последовал за дождём искр, после того как Гаренше бросил ещё один контейнер с едой в стену бурлящей, искусственно-разумной энергии.
Джон вздрогнул, когда Врег выругался, но Мэйгар едва моргнул; его карие глаза были сосредоточены на парадных дверях, ведущих в Башню.
— Бл*дь, — уставившись на Врега, Гаренше снял наушники и нахмурился. — Я не могу разговаривать с этой проклятой штукой.
Врег издал невесёлый звук.
— Это, должно быть, впервые, — сказал он, понизив голос.
— Мы можем постучать, — повторила Ниила, скрестив руки на груди.
Остальные посмотрели на неё.
Как это время от времени случалось с Ниилой, Джон даже не мог понять, шутит ли видящая. Судя по их лицам, Джон не был уверен, знают ли об этом и другие видящие.
Ниила иногда бывала немного белой вороной.
Гаренше посмотрел на Ревика.
— Возможно, нам понадобится твоя помощь, laoban.
Джон заметил, что глаза Ревика по-прежнему смотрели куда-то вдаль, не совсем присутствуя в настоящем.
Однако он кивнул в ответ на слова великана-видящего.
Внезапно, без всяких предисловий, его радужки загорелись, поразив Джона скорее быстротой перемены, чем тем странным животным светом, к которому он уже почти привык. Он также привык к этому с Элли, даже если его до сих пор удивляло то, что она смогла сделать с телекинезом.