Мост
Шрифт:
Но сейчас он не мог думать об Элли.
Он знал, что отчасти это сделано, чтобы защитить Ревика, но не только. Как и его зять, он просто должен пройти через это.
— Отойди, — пробормотал Ревик.
Наступила тишина, пока Ревик, вероятно, рассматривал физические элементы поля своим зрением видящего. Через несколько секунд Джон почувствовал, как что-то в свете другого мужчины изменилось.
Внезапный громкий взрыв заставил его пригнуться.
Он был близок к тому, чтобы рухнуть на тротуар.
Искры полетели с гораздо более высокой части здания,
Джон подозревал, что он остался стоять только из-за своего навязчивого внимания к удержанию щита. А также из-за устойчивости, которая появилась из-за привязанности к самому Ревику, как бы странно это ни было, учитывая текущее психическое состояние Ревика. Теперь он сосредоточился на щите, соединяя его не только с Ревиком и остальными членами их команды, но и с Балидором и Юми, оставшимися в отеле.
Он больше не чувствовал Тарси.
Он скучал по её свету сильнее, чем когда-либо ожидал от себя тоски по нему. По правде говоря, старуха в большинстве случаев пугала его, и не только потому, что видела в нём даже больше, чем Балидор.
Мало того, что он скучал по самой Тарси, он заметил отсутствие в своём свете других оттенков Барьера — оттенков, которые Тарси, очевидно, забрала с собой, когда ушла.
Самым значительным из них был Вэш.
Джон больше не чувствовал света Вэша. Даже после его смерти Джон продолжал ощущать старого видящего; он чувствовал следы света Вэша даже в Сан-Франциско, когда Тарси находилась за тысячи миль отсюда.
Джон и не подозревал, что Тарси поддерживает с ним эту связь. Очевидно, с бывшим лидером Адипана его связывало нечто большее, чем он предполагал.
Ещё одна громкая вспышка света и звука заставила Джона поднять глаза, и тут же на него обрушился ещё более яркий сноп искр. Искры вспыхнули и закружились в воздухе, на этот раз ярче, в проёме высоких двойных дверей, ведущих в Башню.
Ещё через несколько секунд они угасли.
— Всё чисто, — зелёное сияние в глазах Ревика медленно начало угасать. Он повернулся к Гару, подняв руку, чтобы остальные подождали. — Проверь, — предупредил он. — Убедись. У них может быть резервная система. Что-то, чего я не вижу. Менлим также активно использовал физические защиты.
Врег согласно кивнул, глядя на Гаренше.
— Сделай это.
Гар отсалютовал им обоим.
Повернувшись, он оглядел ближайший участок того, что раньше было нетронутым, первоклассным городским тротуаром. Через несколько секунд он подошёл, чтобы вытащить пластиковую бутылку из кучи мусора, окружавшей переполненное, отдельно стоящее мусорное ведро — точно такое же, как и все остальные, расположенные через равные промежутки в квартале. Все они выглядели так, будто их не опустошали месяцами.
«Забавная человеческая привычка», — подумал Джон.
Интересно, сколько ещё люди будут пытаться свалить туда свой мусор в тщетной надежде, что кто-нибудь его заберёт?
Гаренше осторожно приблизился к двойным стеклянным дверям.
Пробираясь вперёд лёгкими шагами, он остановился в нескольких ярдах от дверного проёма, нахмурив полные, исполосованные шрамами губы. Его широкий лоб наморщился, пока он, казалось, осматривал окрестности своим светом, и Джон впервые за долгое время подумал, каким красивым был бы Гар, если бы его лицо не было изрезано крест-накрест в том концентрационном лагере во время Второй Мировой Войны.
Великан-видящий швырнул пустую бутылку из-под содовой в то место, где раньше стояло ОБЭ-поле.
На этот раз бутылка пролетела насквозь.
Джон рефлекторно вздрогнул от глухого звука удара, когда бутылка отскочила от органической панели левой боковой двери.
Видящие посмотрели друг на друга.
Что-то в этой тишине и пустоте улицы, где ничто не нарушало неподвижности, кроме свиста ветра, заставляло Джона нервничать. Он посмотрел вниз по тротуару на разбросанные кучи мусора, моргая от косого дождя, который снова пошёл сильнее. Взглянув на чёрное небо, он вздрогнул.
Всё это: их пребывание здесь, Ревик наполовину обезумел от горя, Тарси пропала, Гар не может поговорить с органикой в этом месте… всё это казалось неправильным. Даже такая тишина заставляла Джона чувствовать себя выбитым из колеи и странно не связанным со временем, как будто они уже вступили в какое-то альтернативное измерение.
Он не знал, создавало ли сооружение над Манхэттеном это ощущение или только усугубило его, но внезапно поймал себя на том, что задаётся вопросом, что они вообще здесь делают.
Это не было похоже на военную операцию. Казалось, они вот-вот заберутся в логово злодея из комиксов — в комнату развлечений сумасшедшего. Они все были так же потеряны в отрицании, как и Ревик, не только относительно своих собственных шансов внутри, но и полагая, что у них вообще осталась какая-то свобода воли.
Более того, что-то в этой группе людей, стоявших здесь и притворявшихся, что всё в порядке, делало происходящее ещё более сюрреалистичным.
Ничто из того, что Джон чувствовал к Элли, не казалось ему реальным.
Какая-то его часть, и немалая, даже не верила, что она мертва.
Ревик повернул голову и пристально посмотрел на Джона.
На секунду все следы замешательства исчезли из глаз высокого видящего.
Он уставился на Джона, как хищник, как волк на соперника. Этот взгляд каким-то образом охладил Джона, хотя и вернул его в настоящее.
— Не надо, — только и сказал Ревик.
Джон кивнул.
Сглотнув, он отвернулся, сжимая рукоятку своего основного оружия, органически модифицированного Глока-21. Он посмотрел на него сверху вниз, трогая пальцем литые спусковые крючки, в том числе переключатель на внешнем стволе, который давал ему полностью автоматическую возможность. Он выглядел и ощущался очень похожим на Глок-18, который Ревик дал ему в Лондоне. Это был первый пистолет Джона, из которого он стрелял, не говоря уже о том, чтобы владеть им.