Мой благоверный
Шрифт:
— Если вы сейчас быстро умоетесь, то успеете послушать сказку? Как вам такое предложение?
Две маленькие головки радостно закивали.
Шарлотта, на цыпочках проходя мимо детской спальни, прислонилась к косяку- Эдвин, прикрутив старенький светильник, рассказывал детям сказку. Про самого одинокого мальчика на свете- тот был богатым и титулованным, но весьма несчастливым. Родители его жили каждый своей жизнью, а мальчик был представлен самому себе- со слугами играть ему возбранялось. Но в конце мальчик вырос, женился на самой красивой девушке, и создал свою семью, где
— Ну вот- сорванцы в объятиях Морфея. А мне по нраву другие объятия- Эдвин скользнул в кровать, нежно целуя жену. Шарлотта растворилась в его поцелуях, объятиях. Телом, ласками пытаясь выразить ему то, что не могла сказать словами- он самый чудесный муж, самый любящий отец для Фредди и Мегги (немного было мужей, что были бы рады бедным маленьким родственникам своих жен, и здесь даже не имело значения- богат ли мужчина или беден. На этот вопрос все смотрели одинаково- богатые отправляли детей в частные закрытые пансионы, а бедные? Те попросту заваливали несчастных малышей работой).
Глава 34
— Как это " его светлости нет"?! — визгливый голос принадлежал леди Селеста Уинтроп, ее сэр Годфри не спутал бы ни с кем иным. Эта дама поражала и своим бесстыдством, и напористостью- казалось, ей все равно, кто падёт жертвой ее чар- кучер, лакей, мальчишка-посыльный. Сейчас же она, в нарушение всех мыслимых правил, носилась по особняку, толкая двери комнат-Эдвин! Эдвин! Я знаю, вы дома! Вы с кем-то другим? Кто она!?
Сэр Годфри закатил глаза- будто сама леди хранила верность графу, да и отношений как таковых у них не было ни в какой плоскости, кроме горизонтальной. Выйдя из кабинета, он направился на звуки голоса:
— Добрый день, леди Уинтроп. Как вы уже могли убедиться, хозяина нет дома. Вы можете оставить ему свою карточку (не преминул уколоть змею- для тайных амурных визитов карточки не оставляли), если просто решили нанести визит вежливости.
— О, это вы, старый жук Годфри- не осталась в долгу Селеста- надо сказать, время не было излишне справедливым к вам- окинула она быстрым взглядом его грузную фигуру- так что, вашего хозяина действительно нет дома? — желая убедиться в уже известном факте, бросила, поигрывая резным веером, прикрепленным длинной ажурной лентой к тонкому запястью.
— Да, он…сейчас навещает арендаторов- Годфри надеялся, что не выдал этим мерзких планов графа. Да и выдал бы- не жаль. Участие в них заходило все дальше и дальше. Судя по отчётам о расходах, хозяин обустраивал жизнь арендаторов к лучшему, но ради чего? И когда планировал прекратить свой спектакль, повергнув в пыль все надежды людей? Одно дело- проучить пресыщенных богатством аристократов, сыграв на их жадности, похоти и других, не особо достойных, желаниях, и совсем другое- втянуть в свои спектакли ни в чем не повинных работяг, которым и без того несладко в жизни.
— Хммм…это…так непохоже на него- пробормотала Селеста, будто знакомая с графом всю жизнь- впрочем, я могу подождать.
Она вплотную подошла к мэру Годфри, несколько секунд словно
— Как вы смотрите на то, чтобы помочь друг другу скоротать ожидание? — игриво прошлась пальцам по его груди.
Поверенный графа брезгливо убрал руку дамы:
— Простите, мадам, но кто я такой, чтобы претендовать на внимание леди как вы.
Повернувшись, он зашагал по коридору вниз. Встретившись с новой экономкой, велел приготовить леди Селесте комнату на ночь, если та вдруг решил остаться- хозяин был бы недоволен, реши его любовница пожаловаться на отсутствие должного внимания и гостеприимства от слуг.
Эдвин с удовольствием наблюдал, как меняется деревня- дети все больше стали жить той жизнью, что им положена. Казалось, прошло совсем немного времени, но изменения, затронувшие деревню, вселяли не только радость в детские сердца, но и надёжность, уверенность в завтрашнем дне в умы их родителей. Новый хозяин оказался весьма дальновидным, умным человеком- прогресс не стоит на месте, и все больше землевладельцев жаловались на то, что фабрики в городах переманивают людей, но при этом не хотели улучшить жизнь своих арендаторов и рабочих ни на йоту.
Наступил день, когда Преподобный должен был ехать с отчетом поверенному. Но Святой отец с самого утра чувствовал себя весьма плохо, даже всегда улыбчивая и до кончиков ногтей ухоженная супруга сегодня была нервной и уставшей, с распущенными, неубранными со сна волосами, что означало действительно нечто серьезное. Послали за врачом в другое селение, и старенький седой доктор, похоже, ровесник самого Гипократа, вынес вердикт- никаких поездок, пару дней полного покоя и отдыха. Ехать к поверенному Преподобный упросил Эдвина.
Едва въехав верхом на лошади в ворота, Эдвин не проехал к дому, а машинально свернул направо, с главной дороги. Доехав до конюшни, он уверенным движением привязал лошадь. И тут вдруг сообразил- он и не знал, где находится конюшня. В тот раз все за них с Преподобным сделали слуги, в этот же раз у ворот никого не было.
Войдя в дом, он улыбнулся молодому лакею, что смущаясь своей неловкости, не знал, что предпринять:
— Я…эээ. сэр….вас просили пройти в кабинет. Вернее, вас пригласили… — засмущавшись ещё больше, юноша кинул взгляд на приближающегося дворецкого. Тот едва кивнул в ответ.
В кабинете его уже ожидал поверенный:
— Добрый день… — он, как ни странно, тоже слегка замялся- мистер Кармайкл. Вы сегодня один?
— Да, наш священник приболел, но он передал вам вот эти отчёты и также некоторые планы. Если ваш хозяин, конечно, согласится их рассмотреть.
Сэр Годфри резко повернулся к Эдвину, словно не решаясь сказать что-то:
— Сэр, раз уж мы одни, при всем уважении, я хотел бы просить….
Но докончить он не успел- в кабинет ворвалось облако ярко-красного шёлка, источающего приторно-сладковатый аромат. Облако оказалось слегка вульгарно накрашенной дамой средних лет. Леди на всех парах пронеслась мимо не сумевшего сдержать антипатию во взгляде Годфри, и бросилась на колени к сидевшему на кресле Эдвину: