Мой личный враг
Шрифт:
— В чем дело, Алекс? — спросил он строго. — Что с тобой?
— Ничего! — Она чуть не плакала. Не рассказывать же ему, что все это время она участвовала в неких чужих подковерных играх и это едва не стоило ей жизни. Она не могла его в это посвятить потому, что, во-первых, не доверяла ему, а во-вторых, боялась за него. Он мог вскипеть, сделать что-нибудь неосторожное и оказаться втянутым в совершенно ненужные ему русские разборки. Или — еще хуже! — он мог пойти в милицию, а то
Неужели мог бы? Неужели он мог бы испугаться и уехать?..
Он сидел в кресле, хмурый и напряженный, и о чем-то думал. И, как всегда, Александра не представляла, о чем.
Если бы она прочла сейчас его мысли, ее жизнь раз и навсегда стала бы в миллион раз легче и понятней…
— Охрана останется, — сказал он твердо. — По крайней мере, пока ты здесь и я могу быть с тобой только вечером.
— Не ищи ты никого, ради бога! — взмолилась она. — Мне совершенно это не нужно. Я не хочу никому мстить, Филипп. Тем более это обычное… хулиганство.
Он знал, что это не обычное хулиганство, но возражать не стал.
— И что это за больница? — продолжала она тоном сварливой жены, надеясь отвлечь его и не очень в это веря: он был очень упрям, как ишак, — Александра его уже знала. — Что это за шикарные апартаменты? Мое пребывание здесь не подорвет твой французский бюджет, распланированный на годы вперед? Имей в виду, я не смогу заплатить даже за ужин, который только что съела…
Ее хитрость удалась — он внезапно захохотал и пересел с кресла на край кровати.
Хорошо бы обнять ее и забраться к ней под толстое теплое одеяло. А потом рассказать, как однажды, еще в Сорбонне, он впервые влюбился, как ему казалось тогда, всерьез, и какие чудовищные глупости он совершал. Или спеть ей французскую песенку про трех медведей. Или сказать, как она ему нравится, даже с бинтами на всех видимых частях тела, даже в халате, делавшем ее похожей на какой-то забытый комедийный персонаж…
Он давным-давно ни в кого не влюблялся и был уверен, что не влюбится никогда, но он влюбился в Александру Потапову и осторожно радовался, что она его жена.
Он давно готов был прожить с ней всю свою жизнь.
— Ты не слушаешь меня? — удивленно спросила Александра.
Он не просто не слушал, он не слышал ни слова.
— Обещай мне, что не будешь заниматься никакими поисками, — сказала она, глядя ему в глаза. — Слышишь, Филипп?
— Какими поисками? — уточнил он. Ему не хотелось давать ей пустых обещаний.
— Ах, господи, поисками человека, который напал на меня в подъезде, — сердясь, сказала Александра, уверенная, что он нарочно придуривается.
— А… — протянул Филипп. Поисками этого человека он и не собирался заниматься. Он был ему не нужен. — Да, да, могу тебе обещать, что не буду его искать. Обещаю.
Должно быть, последствия удара головой о ступеньки лестницы все-таки были серьезней, чем казалось на первый взгляд, потому что она отнеслась к его словам с полным доверием и успокоилась, решив, что Филипп не будет вообще ничего предпринимать.
— Звонили твои дамы, — сообщил он, поправляя ей волосы. — Я сказал, что ты здесь. Завтра они приедут.
Господи, как же она забыла!
Лада и Маша… Их нужно предупредить — пусть спрячутся, уедут куда-нибудь, хоть на время…
— Ты сказал им, что я… что меня…
— Я сказал им, что в подъезде на тебя напали хулиганы, — проговорил Филипп. — Что ты так разволновалась?
— Они точно завтра приедут? — спросила она с отчаянием.
— Вот телефон, — сказал Филипп. — Звони. Я тебе мешаю?
— Нет! — выпалила она. — Нет, что ты! Я так тебя ждала…
Это была истинная правда.
Как и когда так получилось, что он стал ей нужен, она не знала. Но это была правда, такая очевидная, как то, что солнце давно село и за окнами до самого Северного моря лежала холодная, сверкающая звездами ночь.
Только бы не лез в ее дела. А то придется еще и его спасать…
— Я поеду, — сказал он, расстроенный тем, что она как-то сразу перестала о нем думать, будто его здесь и не было.
До чего же он испугался, когда нашел ее на лестнице. Он был уверен, что опоздал, и чуть не умер, дожидаясь «Скорой», и потом, когда она лежала на диване такая бледная и неживая…
— Ты завтра приедешь? — спросила Александра, с вожделением глядя на телефон.
— Да, — пообещал он, — конечно.
— Только не изображай из себя Джеймса Бонда, — попросила она. — Не лови никаких бандитов. Это простая случайность и вообще… только мое дело.
Он мог бы сказать, что о ее делах ему известно уже давно. После того, как она приехала домой с простреленным рюкзачком. И нападение на лестнице не имело к этим ее делам никакого отношения.
Но, конечно же, он промолчал.
— Этой не слишком утешительной информацией я и заканчиваю сегодняшний выпуск «Новостей», — сказал ведущий, скорбно глядя в камеру. — До свидания, желаю вам хороших выходных.
Прощание вышло неудачное, но в общем и целом программа получилась неплохой. В ней была необходимая динамика, напряжение и правильное соотношение плохих и хороших новостей. Примерно три к одному в пользу плохих.
Оператор сдернул наушники, камера отъехала. На мониторе было видно, что в эфир пошла реклама.