Мой личный враг
Шрифт:
Александра лежала, не читая и не включая телевизор, и все время смотрела в окно. Ее не радовали даже постоянные визиты ее драгоценных подруг, которых Филипп, ревнуя, уже начинал ненавидеть. Смешно, но он ничего не мог с собой поделать.
Хуже всего то, что на него навалилась целая куча дел. Он крутился день и ночь и приезжал лишь на несколько минут поздним вечером. Но ей, видимо, было все равно, занят он или свободен.
Ее шрамы давно зажили, и — прав был тот, самый первый врач со «Скорой» — следов от них почти не осталось.
Александра медленно приходила
— В какой еще санаторий? — вяло удивилась она.
— Не знаю, в какой, — откровенно сказал Филипп. — Под Москву. Где-то с севера.
— На севере, — поправила Александра. — А ты тоже собираешься там жить или будешь наезжать, как образцовый муж?
— Нет, мы будем вместе, — сказал Филипп. — За тобой нужен пригляд.
— Не пригляд! — совсем развеселилась она. — Так не говорят. Говорят: за тобой нужен глаз да глаз.
— Ну, пусть глаз, — согласился Филипп. — И чем скорее ты поправишься, тем раньше мы поедем.
Это очень ее воодушевило. Хоть какой-то проблеск в той серо-черной мути, в которую превратилась ее жизнь.
Прошло полгода после исчезновения Вешнепольского, а от него по-прежнему не было ни слуху ни духу. Маша сохла и худела, Александра видела, что ее надежды тают, у нее уже нет сил убеждать себя в том, что он вернется. Лада старалась крепиться, но ее Васятка, снятый с работы, общаться с ней перестал, а Александра подозревала, что в конце концов Ладка в него влюбилась. Так что было от чего впасть в депрессию.
Но перспектива поездки в санаторий, где они вдвоем с Филиппом будут гулять, читать, спать и есть, неожиданно ее увлекла. О том, что убийца обязательно предпримет вторую попытку, она старалась не думать, уверенная почему-то, что это должно произойти в Москве. Значит, приведение приговора в исполнение откладывалось.
Санаторий, когда-то, наверное, очень дорогой и привилегированный, пребывал в некотором запустении, впрочем, весьма романтичном.
Огромная территория, одной стороной спускающаяся к Истринскому водохранилищу, другой глубоко уходила в дремучий лес. Веселые отдыхающие катались там на лыжах. Главный корпус был выстроен в стиле сталинского ампира, но Александра с Филиппом поселились в коттедже неподалеку.
Коттедж всеми окнами смотрел в лес, в нем было четыре замечательные комнаты. Самая большая, гостиная, где под замысловатой лампой стоял уютный стол, имела даже небольшой «фонарик». Там хорошо было курить, забравшись в кресло и глядя в лес. Мебель была тяжеловесной и не казенной.
Александра сразу стала гулять, потом пошла в бассейн, а потом записалась в баню… После долгих поисков они с Филиппом нашли себе на лыжной базе подходящие ботинки и вышли на лыжах в лес. Но кататься было плохо — пришла следующая за крещенскими морозами оттепель, с деревьев капало, на лыжи налипали пудовые комья снега, приходилось то и дело останавливаться и счищать их палкой.
Ели они в санаторной столовой, в главном корпусе. Еда была не слишком разнообразной, но довольно вкусной.
Такой образ жизни Александру вполне устраивал. Иногда, правда, ей приходилось идти в бассейн или столовую в одиночестве, потому что Филипп работал или разговаривал по телефону, а баню он вообще глубоко презирал, но в теплом коттедже среди леса она как-то сразу расслабилась и перестала думать об ужасах, еще ожидающих ее или уже прошедших.
Они тихо и мирно прожили в своем коттедже около недели, когда неожиданное событие в очередной раз перевернуло всю жизнь Александры Потаповой.
Размахивая рюкзачком и стараясь не угодить в лужу, Александра шлепала к своему коттеджу. В синем свете фонарей, который по неизвестным науке причинам назывался дневным, косо летел мокрый снег, под ногами хлюпала жидкая каша. Хорошо, что они еще не уезжают. Если завтра эту кашу прихватит морозцем, проехать можно будет разве что на «бэтээре».
Навстречу попались соседи — развеселая компания с собакой. Им все было нипочем — снег так снег, дождь так дождь. Судя по тому, сколько ящиков с водкой они перетаскали из своей машины, отдыхать они собирались всерьез. На этот раз они почему-то не шумели, мимо Александры протопали очень быстро и рысью направились к главному корпусу.
На подъездной дорожке возле коттеджа стоял громадный, как танк, черный джип, а за ним поблескивал мокрыми боками черный «Мерседес». Обходя их, Александра по щиколотку увязла в ледяной жиже, ботинки мгновенно промокли, и, вылезая на почти оттаявший асфальт, она ужасно разозлилась на машины и их хозяев, которые ни о ком, кроме себя, не думают.
Оказавшись на асфальте, она потопала ногами и с презрением оглянулась на джип. В салоне над водительским креслом горел свет — из-за тонированных стекол казалось, что джип необитаем, — и водитель, перегнувшись через руль, неотрывно смотрел на Александру.
Струсив, она протиснулась мимо «Мерседеса» к крыльцу и была остановлена невесть откуда взявшимся громилой в распахнутой кожаной куртке. Он материализовался из мрака, куда не доставал свет горевшей на крыльце лампочки, и преградил ей дорогу.
— Девушка, вы куда? — тихо спросил он. Александра ахнула, понимая, что ее жизни пришел конец, что, даже заори она, Филипп ничего не сможет сделать громила был ровно вдвое выше его. У нее мгновенно взмокли ладони, в голове стало пусто, в ушах зазвенело. Она попятилась от крыльца, хотя понимала, что путь к спасению отрезан машинами, а в джипе сидит еще один бандит.
— Девушка! — Громила надвигался на нее, не делая, казалось, ни одного движения. Голос его звучал теперь более настойчиво.
Чувствуя себя затравленным зайцем, Александра увидела третьего — он возник у нее за спиной совсем рядом и молча стоял, не вынимая рук из карманов. Страх, огромный, осязаемый, вытеснил из нее все чувства, она превратилась в дрожащий сгусток черного ужаса.
— Что вам здесь надо, девушка? — продолжал спрашивать тот, что стоял перед ней. Он говорил негромко, но звук его голоса больно бил в уши.