Мой любимый компас
Шрифт:
— Яся! — на кровати подрываюсь, а она на спине лежит и на меня своими большими глазами смотрит.
Слезы потоком стекают и в волосах теряются, а она хрипит уже, и сказать ничего не может. Слетаю с кровати прямо как есть, с голой задницей и пулей вниз бегу. Там все вещи после вчерашнего раскиданы. Начинаю за диваном ползать.
Сука, куда я вчера ее сумку закинул?! Матерюсь, как сапожник, когда об косяк пальцами на ноге прикладываюсь. Внимание не обращаю, пускай хоть отвалятся. Откровенно
Яська в потолок уже смотрит и не шевелится почти. Как сайгак подстреленный на кровать запрыгиваю, голову ее приподнимаю и впрыск делаю. Она глазами моргает, а я еще раз прыскаю. Ее грудь вдруг поднимается и из легких вздох со скрипом прорывается.
— Твою же мать! — стону в голосину и голову ее к себе прижимаю.
В волосы руками вцепляюсь и со страху чуть не вырываю к херам. Девчонка стонет от боли, а я ее еще крепче прижимаю.
— Задушишь, — хрипит она, а потом еще и улыбнуться пытается.
Шутница, твою мать!
— Почему не разбудила? — сиплю не хуже ее, так как от страха даже голос пропал.
— Я будила. Только ты бормотал: еще, сильнее и кончай, — снова шутит она и, наконец, краснеет.
По мне, так уж лучше пусть краснеет, чем синеет. К ее губам прижимаюсь, просто чтобы почувствовать, какая она живая.
— Что случилось? Почему приступ случился? — спрашиваю, а сам ее внагляк руками ощупываю. Мне все еще надо убедиться, что она рядам, а не отошла в мир иной.
— Сон… приснился… не помню. Я проснулась и растерялась сначала. Потом испугалась, что маму не предупредила. А когда дошло, что мама уехала… поздно уже стало, — шепчет она и даже хмыкает от этой глупости.
— Вот ты нормальная? Разве можно из-за такого умирать? — ворчу и руками ее грудь обнаженную оглаживаю.
Яся руку скидывает, а я по попе водить начинаю. Она и оттуда отпихивает, а я снова по груди наглаживаю.
— Яська, а давай знакомство твое с моим членом продолжать, а? Глядишь, ты привыкнешь и паниковать перестанешь, когда до дела дойдет.
Сверчок мой краснеет, но согласно головой кивает, а я ее на радостях зацеловывать начинаю.
— Глеб! — хохочет Яська, а я понимаю, что лучше звука никогда не слышал.
Ну, если только не считать тех звуков, которые она издавала, когда кончала вчера. Дважды. После первого нашего совместного оргазма я ее в душ утащил, чтобы отмыть, а там руки как-то сами потянулись. Податливая она. Отзывчивая. Все быстро произошло. Пока ее пальцами гладил, она мне член надрачивала. Знакомилась. А потом уставшие спать легли.
И вот чего придурку про ингалятор не вспомнить?! Так
— Мы на занятия опоздаем, — шепчет Яся и от меня отодвигается.
Мне это жуть как не нравится, но не напираю. Быстро собираемся, и я отвожу ее домой. Там, буквально через пятнадцать минут она выходит снова в своих безразмерных шмотках и садится в машину.
— И чё за прикид? — безрадостно топлю и рожей транслирую, что недоволен.
Ясинья улыбается, как мультик, и мило так, явно придуряясь, пищит:
— Ой, а вот и милашка Глеб подтянулся! Наверное, он просто голодный, — и щеки свои розовые в улыбке тянет.
— Ясь, — бубню уже не так сердито и на дорогу выезжаю.
— Глеб, это маскировка, — невозмутимо парирует она. — Вот вернуться мои потерянные килограммы обратно, и тогда я надену что-нибудь, что не потеряю по дороге.
— Это когда? — бровь дугой выгибаю и на нее смотрю.
— После дождичка в четверг, — снова пищи она, а потом на полном серьезе добавляет, — а вообще я есть хочу.
От такой новости даже по тормозам бью и тут же к ресторану сворачиваю. Первый раз от нее о еде услышал. Такое и отметить не грех.
Заходим в ресторан и занимаем столик. Нам приносят меню, и Яся начинает подробно его изучать. Она долго перелистывает страницу за страницей и тяжело вздыхает. Понимаю, что сейчас снова-здорова начнется, и спрашиваю официантку:
— У вас есть что-нибудь не аллергенное. Чтобы там не было красного, оранжевого, белка, соусов и орехов.
— Вода, — тут же острит явно невыспавшаяся официантка.
От ее слов у меня на языке столько эпитетов вольных вертится, еле сдерживаюсь, а Яська только весело фыркает.
— Я возьму капустные котлеты и салат со шпинатом, — а потом довольно выдыхает и еще накидывает, — чай и картофельный пирог.
— Трава с травой и на десерт трава, — у меня даже рожу перекашивает от такого рациона. Плечами передергиваю и заказываю себе ланч.
— Здесь, Юсупов, главное слово — «котлеты». Если не думать, что они из капусты, то вполне можно представить себе мясо.
Поразительное умозаключение. Но когда Ясинья с аппетитом уплетает свой завтрак, тщательно его пережевывая, сам начинаю верить, что эти ее котлеты — объедение.
— Так что тебе приснилось, Яся? — решаю потихоньку выяснить причину утреннего приступа.
Мать предположила, что астма у Ясиньи носит психосоматический характер. Значит, ее что-то напугало. Сильно. И вполне возможно, это что-то и снится ей, раз она в такой сильный приступ впала.
Девчонка замирает. Даже котлеты свои жевать перестает и с осторожностью смотрит на меня. Странная! Чего боятся? Я ее уже три раза с того света вытаскивал!