Мой мальчик

Хорнби Ник

Не то чтобы он считал, что его отец все время должен быть с ним, но Клайв сделал свой выбор. Если он хочет жить в Кембридже с Линдси, курить травку и падать с подоконников – пожалуйста, но тогда он уже не имеет права цепляться к каждой мелочи – а теперь Элли была для него именно мелочью, даже несмотря на то, что еще недавно, сидя рядом с ней на парапете в ожидании полицейской машины, он считал ее самой важной частью мира. Теперь отцу придется переключить свою энергию на что-нибудь другое. Цепляться к мелочам могут Уилл и мама, но папа тут уже пролетает.

Они приехали к отцу домой около половины одиннадцатого: таким образом, его поездка в Кембридж заняла шесть часов – неплохо, если учесть, что его арестовали на полпути. (Арестовали! Его арестовали! По крайней мере, привезли в участок в полицейской машине. Он уже перестал думать о разбитой витрине как о следствии прогулов, которое в дальнейшем должно привести к тому, что он станет бродягой и наркоманом. Теперь, на свободе, он понимал, что немного перегнул палку. Вместо этого он воспринимал происшествие в Ройстоне как показатель того, насколько он продвинулся за последние месяцы. Ему бы не удалось попасть под арест сразу же по переезде в Лондон. Тогда он еще не водил соответствующих знакомств.)

Линдси сделала им по чашке чаю, и они некоторое время сидели за кухонным столом. Потом Клайв кивнул Линдси, и та, сказав, что устала и пойдет спать, оставила их наедине.

– Ничего, если я скручу косячок? – спросил Клайв.

– Ничего, – ответил Маркус. – Делай что хочешь. Но я курить не буду.

– Я так и думал. Можешь достать мою жестянку с травкой? Мне больно тянуться.

Маркус пододвинул стул к полкам, забрался на него и начал шарить за коробками хлопьев на верхней полке. Смешно, что можно помнить о людях всякие мелочи вроде того, где они держат свои жестянки с травкой, и в то же время не знать, чем они живут от недели к неделе.

Он слез, протянул отцу жестянку и подвинул стул обратно к столу. Отец начал крутить косяк, бормоча при этом что-то над папиросной бумажкой.

– Я тут серьезно обдумал свою жизнь после того, как это произошло, ну, ты понимаешь, несчастный случай.

– После того, как ты свалился с подоконника? – Маркусу нравилось называть это именно так. Звучало по-дурацки.

– Да, после несчастного случая.

– Мама говорила, что ты серьезно обдумал свою жизнь.

– И?

– И что?

– Не знаю. А что ты думаешь?

– Думаю о том, что ты серьезно обдумал свою жизнь.

– Ну… – Клайв поднял глаза от папиросной бумажки. – Да. Наверное.

– Ну, это зависит от того, о чем ты думал.

– Хорошо. Я думал о том, что… Этот несчастный случай напугал меня.

– Это когда ты свалился с подоконника?

– Да, несчастный случай. Почему ты каждый раз повторяешь, что конкретно произошло? В любом случае я испугался.

– Ты ведь упал с небольшой высоты. Всего лишь сломал ключицу. У меня куча знакомых, с которыми это случалось.

– Ведь не важно, с какой высоты падать, если это заставляет задуматься?

– Наверное.

– Ты действительно считаешь так, как сказал тогда в участке? Что я никчемный отец?

– Ой, не знаю. Наверное, нет.

– Я ведь понимаю, что вел себя не очень хорошо.

– Да, не очень.

– А… тебе ведь нужен отец? Теперь я это понимаю. Раньше не понимал.

– Я не знаю, что мне нужно.

– Ну, ты же понимаешь, что тебе нужен отец.

– Почему?

– Потому что он всем нужен.

Маркус задумался.

– Он нужен всем, чтобы появиться на свет. А потом – не знаю. Почему ты думаешь, что сейчас мне нужен отец? Я вполне обхожусь.

– Не похоже.

– Почему? Потому что кто-то другой разбил витрину? Мне действительно вполне нормально и без отца. Может быть, даже лучше. Конечно, маме трудно, но за этот год в школе… Не могу это объяснить, только теперь я чувствую себя более уверенно, потому что теперь у меня больше знакомых. Мне было действительно страшно, потому что мне казалось, что двое – это слишком мало, а теперь нас уже не только двое. Есть куча других людей. Тебе и самому так лучше.

– Что за куча людей? Элли, Уилл и им подобные?

– Да, и им подобные.

– Но они же не будут рядом с тобой всегда.

– Кто-то будет, кто-то – нет. Понимаешь, раньше я думал, что другие для этого не годятся, но это не так. Всегда можно кого-то найти. Это как пирамида в цирке.

– Какая пирамида?

– Ну, когда ты стоишь на верхушке пирамиды, состоящей из множества людей. Тут ведь не важно, кто эти люди, главное, чтобы они стояли на месте и не уходили, не найдя себе замены.

– Ты действительно так считаешь? Что, разве не важно, на кого ты опираешься?

– Теперь я и вправду так думаю. Раньше не думал, а сейчас думаю. Потому что нельзя опираться на папу с мамой, которые могут все испортить, уйти или впасть в депрессию.

Отец закончил скручивать косяк. Он закурил и сделал глубокую затяжку.

– Вот об этом я и думал. Мне не следовало уходить.

– Это не важно, пап. Правда. Я знаю, где тебя найти, если мне будет туго.

– Вот это да! Спасибо.

– Прости. Но… мне и вправду нормально. Я могу найти себе кого-нибудь. Со мной все будет хорошо.

И он был уверен, что так и будет. Он не мог ручаться, что с Элли все будет хорошо, потому что она не слишком-то задумывается над тем, что делает, хоть она и умная, и разбирается в политике, и так далее; и не был уверен, что у мамы будет все хорошо, потому что она часто падает духом. Но он был уверен, что у него хватит сил справиться с тем, с чем раньше было бы не справиться. Он сможет разобраться со школой, потому что знает, что делать, он понимает, кому можно доверять, а кому – нет, и понял он это там, в Лондоне, где люди сталкиваются друг с другом во всевозможных обстоятельствах. Он научился распределять людей по типам, чему бы он никогда не смог научиться, если бы мама и папа не разошлись и они втроем продолжали бы себе жить в Кембридже. Не каждому дано совладать с жизнью. Люди ненормальные – те, у кого мало знакомых, больные люди или те, кто много пьет, – на это не способны. Но у него обязательно получится, он приложил для этого все усилия, а поскольку он не сомневался, что все теперь получится, то решил, что лучше ему продолжать жить как сейчас, а не так, как представляет себе это его отец.