Мой первый опыт в нерикоми
Шрифт:
— Лидос?
— Как ты здесь! — вырвалось у обеих разом.
— Навещала своих, — сказала Лидия. Она уже освободилась от печального очарования двойной могилы, и говорила об этом спокойно, без слёз в голосе.
— Каких своих?
— Мужа и его… — она запнулась, — племянника.
— А-а… Да, я слышала. Они у тебя… в автокатастрофе, да?
Лидия кивнула.
— А я приехала Валерика навестить. Сыночка своего.
— У тебя сын… был? — бестактно ляпнула Лидия, но Светка не обиделась.
— Был. Два с половиной годика только прожил, лопотать уже начал…
— А… давно?
— Давно, Лидуша, давненько. Ты не знаешь. Ни одна живая душа в Лихогородске не знает. Даже отец с братишкой. Только мать да я.
Видя, что Лидия не уходит и недоумевающе смотрит на неё, Светка вздохнула и заговорила.
— Помнишь, я в десятом классе в московский колледж поступила? Ага. Не было никакого колледжа. Была великая любовь на целых две недели и подростковая беременность на таком сроке, что за аборт ни один коновал не возьмётся. А мамочка была повёрнута на семейной морали. Она пуще огня боялась, что городские кумушки начнут её честное имя трепать, что, мол, дочка-малолетка с пузом… Вот поехавшая, прости Господи, ну кому какое дело, в наше-то время? Но мамочка договорилась со своей московской двоюродной сестрой, что та приютит меня и моё дитятко. Вот так я «поступила в колледж». Родился Валерик, рос, как все… мамочка, которая стала ранней бабушкой, несколько раз нас навещала…
— А что случилось?
— Дерьмо случилось, — сухо сказала Светка. — Как-то раз мы с ним гуляли, играли, бегали… Валерик побежал, упал… и всё. Виском об кирпич.
— Господи, какой ужас…
— Ужас был потом. Мне потом рассказали, я неделю была не в себе, то рыдала, то хохотала, то рвалась его разыскивала по дворам, то над кроваткой сижу ночь напролёт и колыбельную пою, тётка сама со мной едва не помешалась… Не бойся, я уже пришла в себя. Очнулась, проревелась, поплакала на могилке, потом домой уехала. Мать меня увезла. Она всё себя корила, мол, не спровадила бы меня в эту Москву треклятую, внучек был бы жив… А что толку теперь волосы рвать? Всё равно… Теперь два-три раза в год приезжаю. Сижу здесь, песенки ему пою, сказки рассказываю…
— Ох, Светик!.. Бедная ты моя…
— Только давай без этого… Не люблю. Особенно…
— Ладно-ладно… — Лидия села на скамейку и обняла её.
Через несколько минут Светка положила ей руку на плечо..
— Свет, прости, пожалуйста… — прошептала Лидия.
— За что? — удивилась Светка. — Не ты же этот кирпич подложила.
— За другое. За Виктора.
— А-а!.. — Светка неприятно усмехнулась. — Честно скажу, я на тебя тогда здорово озлилась. То есть на вас обоих. Лучшая подруга увела парня буквально из-под носа, стоило только отвернуться… Как это тебе удалось?
— Сама не знаю, — честно призналась змея-разлучница. — Увидела его и пропала. И он — тоже. Нас просто повело друг к другу какой-то неведомой силой.
— А потом развело, — спокойно сказала Светка.
— Да.
— Ладно. У нас тут пошли такие взрослые разговоры… Пока, маленький. Мама к тебе ещё завтра придёт. Идём, Лидос.
— Ну вы с ним хоть трахнулись? И как? — спросила Светка, когда они шагали по тропинке между оградками.
— Свет, скажу тебе честно — было супер! Но дело не в одном сексе. Мне с ним было легко, спокойно и уверенно. Представляешь? Как ни с кем и никогда. Не хмыкай, я тебя не дразню! Я видела, что он не рисуется, не пытается меня обаять, очаровать и завлечь. Не хамил, чтобы показаться крутым. Не угождал, не мурчал. Он сказал, что я классно выгляжу — потому что я действительно ему тогда понравилась. Знаешь, как бывает на первом свидании — мучительно ищут тему для разговора. А мы болтали, как старые друзья.
— И сколько вы с ним…
— Сутки. Или даже меньше, если вычесть несколько часов на сон.
— М-да…
— Я сама не захотела продолжать. Это было слишком хорошо, чтобы длилось вечно.
— Ага, ага. Типичная расейская бабонька-негативистка. Мужик должен пить, бить, изменять и раз в неделю присовывать вялую сосисочку на полминуты. А если всё хорошо — значит, на самом деле всё плохо. Лидос, я тебе всегда говорила, что ты дура, но не знала, что настолько. Помолчи! Ты у нас вся такая талантливая, великая керамистка, по телевизору тебя показывали… А в отношениях ты дурой была, дурой и осталась! Как все эти овцы, которые тащат на горбу своих недоделков, рожают от них таких же недоделков, изменяют с такими же недоделками и дрочат на книжных принцев…
— Я не дрочу на п…
— Помолчи, говорю! Тебе выпал шанс. Случайно, дуриком, но это шанс. Парень, о котором большинство только мечтает. Молодой, красивый, умный, с деньгами, да ещё и запал на тебя. А что ты сделала? «Слишком хорошо, чтобы длиться вечно!..» Дура! Негативистка, как большинство наших баб!..
— Слушай, хватит меня оскорблять! Это вообще-то моё дело.
— Извини. — Светка, которая только что гневно сверкала глазами, вздохнула и осунулась. — Извини, Лидос, наорала, а орать мне надо на себя. Я-то сама… сапожник без сапог.
— Ты…
— Я одна, — спокойно сказала специалистка по отношениям. — Бывают романчики, но обычно через полмесяца уже не знаешь, куда от этого счастья деваться. Положение постоянной гёрлфренд, знаешь, не лучше положения жены. Только без гарантий. А так приходится принимать «му» со всеми его косяками и тараканами. А оно, понимаешь, с пузом семимесячным в двадцать пять лет, или неделями на диване лежит, ждёт, когда позовут в «Газпром» бабло грузить вилами, или двухлитровую сиську пива за вечер высасывает, или матюкается через слово… Поначалу ещё сдерживаются, хотят казаться лучше, чем есть, а потом, как почуют, что тёлочка на кукане, расслабляются и идут вразнос. А ты сперва терпишь его выходки, чего-то ждёшь, наступаешь себе на горло, а потом думаешь — да пошёл ты!.. Есть, есть нормальные мужики, но за них, как понимаешь, идёт нехилая драчка. Так что я, Лидос, не замужем, детей нет… и оно пока что к лучшему. У меня сейчас пылкий роман с «Почтой России». И наша любовь взаимна. Знаешь, кто сейчас рулит всей почтой Лихогородского района?
— Кто?
— Я.
— Да ты что? Круто! Поздравляю!
— Пока не с чем, Лидос. Хлопот много, зарплата… не будем о грустном. Но я не я буду, если к тридцати не пробьюсь в федеральное Минсвязи, или хотя бы в область. Вот буду при нормальных бабках — тогда сделаю ЭКО спермой настоящего канадского лесоруба, найму суррогатку, чтобы выносила мне бэби под ключ. И буду я матерью-одноночкой, только уже не сопливой, бедной и глупой, а взрослой, умной и богатой. Лучше, знаешь, быть богатой и здоровой, чем бедной, но больной. Буду растить инкубаторскую детку и снимать мальчиков по вызову.
— Так себе план, — честно сказала Лидия.
— Ну, Лидос, руководителю такого уровня не по статусу брать в мужья простого рабочего пацана. А дерзкого качка-миллионера я вряд ли встречу, если только про меня не напишут лыр.
— Что?
— Любовный роман. Эл эр. Так что — карьера, ЭКО, суррогатка, няньки и ребята-жиголята для мамки. Будешь крёстной моего будущего малыша?
— Ну конечно!
— Я в тебе не сомневалась. Ну, а ты? У тебя вроде дочка?
— Ага. Даша. Ей три года.