Мой самый-самый бывший
Шрифт:
– Пап, я все равно тебя люблю! Очень люблю! – залепетала сбивчиво, а у меня опять от слез зачесались глаза.
– Ты же сожалеешь, правда? Ты же не хотел?! Ты же будешь к нам в Москву приезжать, правда? Часто-часто???- затараторила дочка.
Сашка весь сгорбился, чтобы покрепче прижать ее к себе, зацеловал в макушку.
– Ну, конечно, буду, Лисен! Постараюсь часто, да…- голос у него совсем сел, звучал сдавленно.
Я отвернулась, промокая глаза. Это кошмар он сам себе устроил – не я.
33. Лиза
33. Лиза
Три недели спустя.
– Да, Лёв?
– прижимаю телефон плечом к уху, потому что руки мои заняты нарезкой лука.
– Мам, привет! Можно мы с Алиской у дяди Ратмира останемся до воскресенья?
– голос у сына бодрый и чуть запыхавшийся, а на заднем фоне невероятный гам. Музыка, возня, смех.
У Ратмира своих трое, да еще мои два оболтуса. Как бы они ему дом не разнесли.
– Эм-м-м - хмурюсь, стараясь быстро оценить плюсы и минусы такого предложения.
Из очевидных плюсов - ко мне сейчас должны заехать Кира и Влада, и потому часа через три, когда мой старший брат Ратмир обещал привезти птенцов обратно в гнездо, мама Лиза точно будет пьяненькой.
Зачем это лишний раз видеть подросткам?
Из минусов - сегодня только пятница, девчонки, посидев со мной и выпив вина, к ночи разбредутся по своим семьям, а я останусь в квартире одна.
А одной мне пока быть откровенно страшно.
Слишком много накатывает разом. Особенно в этой квартире, которая и свела нас с Сашкой пятнадцать лет назад.
Здесь почти ничего не изменилось с тех пор. Мы ей практически не пользовались и не сдавали. Она была как перевалочный пункт при редких поездках в Москву. Так что все тоже: ламинат, обои, мебель...
На кухне так вообще разве что новая кофеварка, хотя в своей спальне я уже начала потихоньку делать ремонт, первым делом от души разломав топором и выкинув на помойку нашу широченную кровать. Дети в тот момент смотрели на меня как дуру. Правда, только первые пять минут, потом с визгом присоединились.
Ломать - не строить. И бывает даже весело...
Только после так пусто на душе. Вот ты все выкинул,выбросил, а заполнить нечем. Хоть волком вой - в ответ лишь гулкое эхо.
И от этой пустоты внутри из темных углов комнаты расползается тупая черная боль. А ты опять ее концентрируешь на каком-нибудь предмете, воспоминании, фразе. И ломаешь, выкидываешь, стираешь. И опять пустота...И снова наползает боль. И ты упорно пытаешься избавиться от нее. И так по кругу. По кругу... Без конца.
Жена Ратмира Вера дала мне контакты знакомого психолога. Говорит - просто бог. Но я не звонила еще. Я пока не готова с кем-то об этом разговаривать. Чувствую, что для меня еще эта боль сладка. Она мне необходима, чтобы выжечь все эти прочные стальные канаты внутри, которые тянут меня к Саше обратно.
Мы с мужем совсем не общаемся.
Я знаю, что он каждый день переписывается с Алисой. Знаю, что Лева неделю назад стал ему отвечать. Сашка очень упорный, если хочет чего-то добиться. Вот и к сыну умудрился найти подход, да еще так быстро. Хотя расставались они врагами.
В день отъезда именно Сашка привез нас в аэропорт. Алиса настояла на том, что это будет папа, хотя я изначально просила Вахтанга.
Когда пришло время расставаться у регистрационной стойки, дочка кинулась на Сашку со слезами, опять заревела, а мы с Левкой так и стояли в стороне. Я видела, как на глазах сыночка, таких же серых, как у отца, набухают слезы, но он только сильнее стискивал зубы, упрямо задирая острый подбородок.
Сашка позвал его тоже обняться, да хоть руку пожать. Но Левка лишь отшагнул в сторону, еще дальше от него. У Саши на это загорелись уши и болезненно сверкнули глаза. Муж перевел свой горящий, влажный взгляд меня.
И уже не стал звать или спрашивать.
Сама не поняла, как через секунду уткнулась носом в его куртку. Еще мгновение назад он стоял достаточно далеко. Все мое тело разом одеревенело. И на объятия не ответить, и вырваться сил нет. Только задышала часто-часто, отравляясь Сашкиным запахом в последний раз.
– Лиз, звони в любое время, поняла? Если что-то нужно, с любой проблемой или просто...
– Саша прижался губами к моему виску, говоря это, отчего мурашки побежали по коже.
Залихорадило. Надо бы отпихнуть его. Ну что я вот так стою?!
На заднем фоне механический женский голос вновь позвал на посадку...
Легкий, едва ощутимый поцелуй - ожог в висок.
– Кисулечка, я очень люблю тебя. Я знаю, ты тоже, - забормотал Сашка хрипло.
И тут я все-таки оттолкнула его. Отдернула руки от Сашкиной груди как от раскаленной сковороды. Отступила, подняла на Лютика возмущенный взгляд и увидела, как у Саши отчаянно и победно блестят глаза. Успел сказать, что хотел.
Как же я его в тот момент ненавидела!
Будто отравленную стрелу засадил в меня. Точно в цель. И прекрасно знает об этом.
И теперь мне ночью то и дело снится его этот хриплый шепот. И лихорадочно сиящие глаза.
Этот сон - мой кошмар. Я в нем задыхаюсь, мне не убежать. Вскакиваю посреди ночи вся в поту. У Сашки было такое решительное лицо тогда, что я поначалу боялась, что он начнет меня преследовать, донимать...
Но реальность оказалась совсем другой.
Он лишь раз написал "как долетели", я не ответила, и больше мой теперь уже бывший муж за все три недели так и не объявился. Общался только с детьми. И пару раз перевел мне деньги, хотя я и не просила его.