Мой суженый, мой ряженый
Шрифт:
— Значит, сестре. Какой у тебя телефон, зайчик? — обратилась она к пацану.
Тот продиктовал ей номер.
— Сейчас положим гипс, и я позвоню.
Через десять минут левую руку мальчишки украшала плотная белоснежная повязка. Врач позвонила домой, но там никто не брал трубку.
— Ну и что с тобой делать? — она озабоченно уставилась на Виталика.
Тот сказал:
— У меня есть ключ.
— Мало ли, что есть. А вдруг тебе станет плохо, а дома никого из взрослых.
— Я могу побыть с ним до прихода сестры, — предложила
— Точно? — Женщина взглянула на нее испытующе.
— Точно. Я сейчас абсолютно свободна.
— Ну хорошо. Вы мне, на всякий случай, паспорт покажите.
Женя сунула врачихе документ. Та кивнула.
— Мы можем дать вам машину.
«Скорая» отвезла их по адресу, и через пятнадцать минут Женя уже сидела в небольшой двухкомнатной квартире. Обстановка вокруг была совсем не бедная: новые обои, модная мягкая мебель, огромный зеркальный шкаф-купе.
— Твоя сестра работает? — спросила она у Виталика, который немного отошел от полученных травм, и слегка порозовел.
— Работает.
— А где?
— Точно не знаю. Кажется, в каком-то клубе.
— Что она там делает?
— Танцует.
— А папа куда делся?
— Умер. Давно, пять лет назад.
— Как же это ваша мама уехала, оставив вас совсем одних?
Виталик пождал плечами.
— Я откуда знаю? Ксюшка говорит, у нее роман.
— Влюбилась, что ли? — уточнила Женя.
— Ну да, влюбилась. В одного мужика. Я его видел. Он к нам на прошлый Новый год приезжал, а вообще-то он не здесь живет.
— А где?
— В Южно-Сахалинске. Мать туда к нему поехала.
— И тебя с собой не взяла? — не поверила Женя.
— Не-а. А потом — Ксюшка меня все равно бы не отдала.
— Как это не отдала? Матери?
— Она говорит — она моя мать. Я, правда, ее больше люблю. Она добрая.
— А мама — злая?
— Мама никакая. Ее и дома никогда не бывало.
— Ну и семейка у вас, — невольно вырвалось у Жени.
— Пить хочу, — сказал Виталик.
— Сейчас поставлю чайник.
Женя сбегала в кухню, приготовила чаю, слазила в холодильник — там оказалось довольно много продуктов: сыр, колбаса, домашние котлеты и творожок «Данон».
Они поужинали, потом включили телевизор. Чересчур самостоятельная Ксюша все не возвращалась. Женя уже стала недоумевать — на часах было без четверти одиннадцать. Ровно в четверть двенадцатого, наконец, в двери заскрежетал ключ.
В прихожую вошла симпатичная, совсем юная девушка, с копной шелковистых каштановых волос. Одета она была совершенно обыкновенно и очень просто, в длинное болоньевое пальто и ботинки без каблука, через плечо висела объемистая кожаная сумка. В руках девушка держала увесистый пакет с продуктами.
При виде Жени, вышедшей к ней навстречу, на лице у девчонки отразился испуг.
— Вы кто? Что случилось? — голос у нее был отрывистый и хрипловатый.
— Ксюша, вы не волнуйтесь. Я — Женя. Ваш брат… с ним произошла неприятность. Он упал с велосипеда….
— Виталька? —
— Трещина, — успокоила ее Женя. — Ничего страшного. Врач сказал: две-три недели, и все пройдет.
— Только этого мне не хватало! — Ксюша принялась расстегивать пальто. Вид у нее был усталый и несчастный.
— Ксюх, — потерянно позвал Виталик.
— Что?
— Ты… не расстраивайся. Мне и не больно совсем.
— Горе ты мое! — плачущим голосом проговорила девушка и, обращаясь к Жене, прибавила доверительно. — Говорила ему, потерпи пару дней. У меня вся неделя занята была, завтра только выходной. Я уж и велосипед присмотрела, хороший, за две с половиной тысячи. А этот давно пора на помойку. Так ведь нет, олух царя небесного! Надо было сесть на развалюху и сверзиться! Спасибо, хоть шею себе не сломал!
Женя видела, что она постепенно успокаивалась.
— Я пойду, — мягко проговорила она. — Там вам из травмпункта звонить будут насчет полиса, вы им номер продиктуйте.
— Хорошо. Спасибо. — Ксюша вышла следом за ней в коридор.
Прихожая была ярко освещена, и Женя хорошо видела ее лицо: тонко выщипанные брови, пухлый, но вместе с тем твердый рот, слегка раскосые, красиво подведенные глаза.
— Устала я, — сказала Ксюша и неожиданно улыбнулась. Улыбка вышла совсем детской, никак не вяжущейся с общим обликом секси-герл.
— Может быть, вам нужна какая-то помощь? — спросила Женя. — Мне Виталик рассказал, что вы одни живете.
— Помощь? — Ксюша решительно помотала головой. — Нет, нет. Я справлюсь. Мне хорошо платят, денег хватает. Жаль только времени свободного мало, Виталька вынужден один болтаться, а ему учиться надо.
— А с матерью ему было бы не лучше? — осторожно поинтересовалась Женя.
— С этой сучкой? — Выражение лица Ксюши моментально стало жестким и злым. — И думать нечего. Не видать ей его, как своих ушей. У нас все путем, все хорошо. Виталька еще у меня президентом станет, увидите. А эта… пусть катится к своему кобелю! Слышать о ней не хочу!
Женя уловила в ее голосе Женькины интонации. Значит, не он один ненавидит своих родителей, таких полно. А она наивно полагала, что близких не выбирают, а принимают такими, какими Бог дал.
— Пойду, — повторила Женя и стала одеваться.
Ксюша стояла рядом, слегка наклонив голову.
«Кем, интересно, она работает? — подумала Женя. — Наверняка, стриптизершей, иначе за что ей платят такие бабки».
— До свидания.
— Всего доброго, — попрощалась Ксюша.
Женя вышла на площадку. Дверь захлопнулась. Было уже без десяти двенадцать. Мать несколько раз звонила ей на мобильный, спрашивала, когда она вернется домой.