Мой Ванька. Том первый
Шрифт:
– Могу и горшки, – вставляю я слово.
– А тебя я не спрашиваю, – резковато обрывает меня Кирилл Сергеевич. – Ты в академии уже ведь на должности врача был у Юры?
– Ну да…
– Вот и здесь будешь врачом. Договорились? – уже обращается он к заму.
– Я согласен, Кирилл Сергеевич, только на время вашей болезни всё равно я за всё отвечаю. Но не возражаю. Это будет всем полезно.
– Когда можно начинать? – спрашиваю я.
– Считай, что ты уже начал, – поворачивается ко мне Николай Фёдорович. – Пойдём, я тебе передам кое-каких больных. Будешь
Мягкая улыбка Николая Фёдоровича сглаживает сказанное.
Сразу после звонка будильника когтистая лапа цепляет меня за ногу. Антошка меня будит…
– Слышу, слышу… – бурчу я и встаю.
Антошка в примерной позе сидит около дивана, на котором я соорудил себе постель.
– Ну, Антон! Пошли завтракать!
Умываюсь и вспоминаю, что надо зайти к Дмитрию Ивановичу и Надежде Михайловне. Вечером обязательно зайду.
– Саша, послушай моё сердце, – просит с улыбкой Кирилл Сергеевич. – Я хочу, чтобы ты запомнил, как звучит сердце инфарктника.
– То есть использовать вас как учебное пособие? – я тоже улыбаюсь.
– Вот именно! Пользуйся случаем.
Долго слушаю. Я действительно стараюсь запомнить эти глухие удары.
– Ну что? Есть разница со здоровым сердцем? – тоном экзаменатора спрашивает Кирилл Сергеевич.
– Конечно, есть!
– Вот и запомни её. А сейчас – давай, иди работай!
Всё-таки работа в этой больнице отличается от работы в больнице академии. Отношения как-то проще и душевнее. Теплее, что ли… Как, впрочем, всё здесь, на Крайнем Севере.
Знакомясь с больными, ведение которых мне передал Николай Фёдорович, убеждаюсь, что за время, прошедшее с моего предыдущего периода, имя «доктора Елизова» обросло всякими небылицами. Обо мне думают чуть ли не как о некоем волшебнике, который всё может. А так ли это? Ох, как это трудно – быть на виду! Это ко многому обязывает. К очень многому!
…Звоню в дверь квартиры Дмитрия Ивановича и Надежды Михайловны.
– Ну вот… Наконец-то и до нас добрался, – Дмитрий Иванович обнимает меня. – Я же тебе говорил, что новости здесь распространяются быстро. Ты только вышел из самолёта, а мы уже знаем, что ты прилетел.
– Вы извините, что не к вам. Я у Кирилла Сергеевича. Там за котом смотреть нужно.
– Понимаю, понимаю… Мать! Саша пришёл!
– Сашенька! – и Надежда Михайловна тоже меня обнимает.
– Ну как ваша нога и поясница?
– Хорошо, Сашенька. Очень хорошо. Спасибо тебе, дорогой!
– Сашка! Что это такое! Мы врача не вызывали, – грохочет хозяин. – Давай быстро за стол! И всё-всё нам расскажи. Мы люди любопытные.
Опять всё рассказываю про нашу питерскую жизнь.
– А Ваня-то, Ваня какой молодец! Мы-то тут думали, что вообще пропал парнишка, – восхищается Надежда Михайловна.
– Да куда он денется, если рядом с ним наш Сашка! Он ему спуску не даст! – довольно басит Дмитрий Иванович.
Мы уже разгорячились от выпитого. Милая домашняя обстановка в этой семье, от которой
Открываю дверь квартиры Кирилла Сергеевича. Антошка сидит у самой двери. Как он на меня посмотрел! Он меня осуждает.
– Ну Антон… Ну прости меня, – я поглаживаю его по большой голове. – Надо было с друзьями встретиться…
Нет… Его взгляд неумолим. Буду заглаживать оплошность кормёжкой. «Надо будет его как-нибудь в больницу к хозяину принести», – мелькает у меня мысль.
И ещё. Надо отзвониться Ваньке. Как там дела идут.
– Николай Фёдорович, а что там произошло у главы администрации с Кириллом Сергеевичем? Чего он туда ходил?
– Ну ты же знаешь, что у нас с водопроводом! Вот Кирилла пинали, пинали везде, и он собрал все отказы, написал заявление главе администрации, и мы вместе пошли к нему. А у нас тут такой мудак уже год сидит! Деньги гребёт, а ничего не делает. Всё запущено! Но по средам, а это уже весь посёлок знает, в бане с девочками чёрт знает что устраивает. Рожа у него – аж лоснится! Кирилл ему про больницу, а он ему так нагло: я, дескать, не болею, поэтому меня больница пока не волнует, она может подождать. Кирилл аж побелел. Плюнул и пошёл к двери. Только до двери не дошёл. Упал бы, если б я не подхватил. А этот ещё и говорит – мол, нечего здесь комедию разыгрывать, идите отсюда.
Был бы я собакой, у меня от бешенства на загривке шерсть бы вздыбилась.
– А где все документы?
– Да вот они, – Николай Фёдорович лезет к себе в стол.
– Дайте их мне. Я сам к нему схожу.
– Сходи, конечно… Но вряд ли у тебя что-нибудь получится.
Глава администрации лениво листает принесённые мной бумаги. Внешний вид в точности соответствует тому, как описал его Николай Фёдорович. Ему лет сорок, наверное.
– Ну и что ты мне принёс? – несколько брезгливо спрашивает он. – Ваш дед уже был у меня. Я ему всё сказал. А он тут комедию ломать начал.
Бешенство во мне нарастает со страшной силой.
– Он не ломал тут комедии. У него инфаркт после вашего разговора. Сейчас в больнице лежит.
– Вот видишь! – глава во всю глотку хохочет. – Так это он, значит, для себя старался, чтоб комфортнее лежать было!
Всё! Съезжаю с резьбы. С грохотом опускаю кулак на его стол.
– Ты чего, пацан? – прекратив смеяться и глядя на меня в упор, спрашивает столоначальник. – Забыл, где находишься?
Дальше всё происходит вроде бы вне зависимости от меня.
– Слушай, ты, упырь… И смотри на меня! – каким-то свистящим голосом, который сам у себя не узнаю, говорю я, глядя ему прямо в глаза. – Я – доктор Елизов. Ты говорил, что здоров и тебе больница не нужна. Так вот, с этого момента ты не здоров, ты болен, ты – импотент! Больше у тебя никогда ни на кого не встанет. Понял? Сегодня как раз твоя среда с девочками и ты сможешь в этом убедиться. Свободен!
Глава администрации так и остаётся сидеть, обалдело хлопая на меня глазами, а я встаю, собираю бумаги и направляюсь к двери.