Моя блестящая леди
Шрифт:
Скорее всего, Роза ушла еще ночью.
«Нет!» — воскликнула тьма.
Дрожащей рукой Линч почесал подбородок и сглотнул.
— Войдите.
Дойл зашел в спальню, неся поднос с флягой теплой крови и аккуратно сложенной газетой «Лондонский стандарт». Линч прищурился, глядя на горло друга, но потом побелел и отвернулся.
Как долго, черт побери?
— Милорд. — Дойл уставился на него, будто искал что-то в его чертах. — Сегодня вы выглядите получше.
Линч резко кивнул.
— И чувствую себя тоже.
Повисло неловкое
— Сэр, я принес газету и письма, — продолжал Дойл, как и всегда поутру. Или не совсем, учитывая, как напряжены его плечи.
— Что-нибудь интересное?
— Два послания. Совет желает видеть отчет и напоминает, что у вас осталось два дня.
— Как мило.
Настроение испортилось, и черный жар заволок глаза. Возможно, стоит назначить встречу и показать, что именно он думает об их заботе.
— А вот это, несомненно, от одного из ваших голубей. — Дойл протянул бумажку, вскинув брови.
Линч взял сложенную записку, разглядывая потрепанные края запачканного пергамента. Ни один из парнишек, которым он платил, не умел ни читать, ни писать. Линч почувствовал предвкушение, открыл послание и пробежал несколько строк.
“Мне кое-что известно. Встретимся в «Собаке и Чертополохе», Шордич, в двенадцать”.
Линч не узнал почерка, но тут же понял, кто ему написал. Он напрягся и вспомнил миссис Марбери, ее хриплый смех, когда она лежала в его объятиях прошлой ночью, глаза, горевшие дразнящим весельем, когда она нежно целовала его в шею. А вот если пойти на встречу с Меркурием, то получится, что между ними ничего не изменилось, хотя на самом деле его мир перевернулся. Осмелится ли он проигнорировать послание?
Линч сжал бумагу в кулаке. Если он не найдет способа вырваться из хитрой ловушки Эшелона, остальное в любом случае неважно. Ему надо найти что-то, чтобы усмирить принца-консорта.
— Неси мою броню.
***
Парочка Ледяных стражей в неприметной одежде попыталась последовать за ним, но он избавился от них у стены, скрывшись в районе Ист-энда. Это был его мир, который Линч знал как свои пять пальцев, а они тут чужаки.
В «Собаке и Чертополохе» собралось много выпивох: рабочие и седовласые моряки. Линч поднял воротник плаща и окунулся в толпу, ощущая, как давка пробуждает хищницкие инстинкты. Слыша размеренное биение сердец, он на секунду отвлекся на подавальщицу, которая со смехом запрокинула голову. Ее сонная артерия пульсировала, а на щечках алел румянец. Линч отвернулся и заметил одинокую фигуру в другом углу.
Меркурий смотрела на него, будто точно знала, о чем он думает. Опустив глаза, она уставилась в кружку эля.
Линч подавил жажду и отпихнул крепкого мужика, пропахшего сардинами. В воздухе над головой висел табачный дым, который покрывал налетом тяжелые балки, поддерживающие крышу. Какой-то везунчик радостно вскрикнул, попав дротиком прямо в «яблочко», и несколько парней одобрительно похлопали его по спине.
Меркурий выводила
— Ты опоздал, — пожурила его она и медленно подняла голову.
Линч уставился в пару самых голубых глаз, какие только видел.
Голубые глаза.
Почему-то это показалось ему неправильным. Будто он откуда-то ее знает. Линч нахмурился и встал у стойки рядом с ней.
— Тебе место на сцене.
Она взяла кружку и сделала большой глоток.
— Может, я уже когда-то на ней выступала.
Линч уцепился за фразу, пока не увидел легкий блеск в ее глазах. Она с ним играла, понимая, что увлекает его своей таинственностью.
— И там познакомилась с голубокровными? — невозмутимо спросил Линч, жестом прося подавальщицу принести еще эля. Сложив руки на стойке, он оглядел помещение. Меркурий выбрала идеальное место: она видела всех, а ее — почти никто. И судя по сквозняку, дувшему в спину, тут неподалеку есть дверь, через которую, в случае необходимости, можно сбежать.
— О чем ты?
— Люди просто так не присоединяются к политическому движению, — ответил он и протянул фунтовую банкноту подавальщице, которая передала ему пенный напиток. — Сдачи не надо.
Потягивая эль (пусть сам и предпочел бы нечто другое), он повернул голову к Меркурию.
Она посерьезнела, и комната будто стала теснее, словно кто-то закрыл невидимое окно между ними и шумными хохочущими посетителями.
— Ты когда-то пострадала от голубокровного, поэтому занялась этим делом. Кто бы он ни был, его лицо до сих пор тебя преследует по ночам, иначе бы ты так себя не чувствовала.
Она побелела, крепче сжала тяжелую кружку и опустила глаза.
— Ты, черт возьми, ничо обо мне не знаешь!
— Что он с тобой сделал?
Она зашипела сквозь зубы и напряглась.
— Не суйтесь, милорд Ночной ястреб, не ваше дело!
— Разумеется, мое. С того самого момента, как ты меня поцеловала.
— О чем жалею до сих пор.
— Лгунья.
Он погладил ее по щеке и ощутил, как она дрожит.
Меркурий горько усмехнулась.
— Жалею. Каждый день я жалею, что с тобой встретилась.
— Почему?
Ему не показалось. Теперь, когда она не пыталась подделывать уличный выговор, в ее голосе сквозило что-то знакомое.
Она подняла на него блестящие голубые глаза. И когда в них отразился свет, Линч затаил дыхание. Линзы, сделанные специально для тайных агентов Эшелона самим Балфуром, главой шпионов принца-консорта. Как, черт побери, ей в руки попалась такая редкость?
И какого же цвета ее глаза на самом деле?
Его сердце так быстро колотилось, что в глазах потемнело. Ее расстройство разбудило внутреннего демона Линча. Жажду. Потребность защитить.
Он зажмурился и вздохнул. Осталось всего два дня. А потом палач обезглавит одного из них. Линчу поплохело, он открыл глаза, заметил ее дрожащие губы. И сделал выбор.