Моя нелюбимая девочка
Шрифт:
– А что мне еще делать? Лечь?
– огрызается. Глаза б мои ее не видели.
– Смелая, да?
– насмешка выходит непривычно злой.
– А ну-ка давай отойдем.
Разворачиваюсь, шагаю через арык и иду вверх по улице. Ирада семенит за мной, скрестив руки на груди и дрожа не от холода, не от страха передо мной. Ну конечно, мы же только с виду такие храбрые.
– Эй, Аслан!
– зовет меня Дидар.
– Ты куда?
– Брат, прости, - бросаю на ходу, замечая за его спиной двух брюнеток.
– Дальше без меня. Проблемы возникли.
Вернее маленькая проблема. Заноза
Останавливаюсь у какой-то круглосуточной аптеки, аккурат под светящимся зеленым крестом и разворачиваюсь к Ираде.
– Рассказывай.
– Что?
– хлопает длинными ресницами и кусает губы. Они у нее такие пухлые и розовые, что меня мгновенно передергивает. Смотрю выше, в глаза - черные, как сама ночь.
– Что ты здесь потеряла?
– Я подруге помогаю. Она мне предложила сняться в программе и сыграть девушку в баре. Вы, может, не знаете, но накачивание девушек наркотой - это очень серьезная проблема в нашей стране. А у меня есть своя гражданская позиция.
– Я-то знаю. Даже лучше, чем ты думаешь, - в памяти второй раз за вечер всплывает Карим, которого точно также подставили: накачали кетамином и подложили под него секретаршу.
– Да?
– удивленно поднимает брови.
– Откуда?
– Неважно.
– Я не понимаю, почему вы злитесь?
– Потому что мне не нравится, когда из меня делают дурака, - цежу сквозь зубы.
– Никто и не собирался. Просто только вы нас заметили. Это третий бар, где мы снимаем. В первых двух люди подходили и предупреждали, что мне что-то подсыпали, а в этом нет. И это, понимаете, очень грустно, потому что даже если кто-то и увидел, но ничего не сделал, подумав, наверное, что это не их дело. Мы ждали-ждали, а потом режиссер сказал нам выйти и сделать вид, как будто меня увозят.
– Молодец! Шикарно сыграла, - с ядовитым сарказмом заявляю ей.
– Дайте “Оскар” этой богине бл**ь, - рявкаю я.
– Вы материтесь как сапожник, - делает мне замечание, как моя училка в старших классах.
– А ты…- хочу разнести ее, но слова застревают в горле, когда смотрю на ее белоснежное ангельское личико. Быстро скольжу вниз, подмечая серебристый топ с длинным рукавами, но открытым плечом и животом. Узкие брюки почти такого же цвета подчеркивают ее талию округлые бедра. Выдыхаю. Эту девочку нельзя трогать. Она же ходячая мелкая катастрофа.
– Ты..
– Что я?
– Просто будь осторожна. Я не для того вытаскивал тебя из Персидского залива, чтобы ты стала жертвой группового изнасиловния.
На ее серьезном лице внезапно расцветает солнечная улыбка.
– А вы переживали? За меня переживали, да?
– Нет. Я не хотел, чтобы мои старания прошли даром, - нахожу более или менее нормальную причину.
– Так они и не прошли, - пожимает плечами Ирада.
– Спасибо.
– Пожалуйста, - не смотря на нее иду в сторону бара.
– А вы куда?
– спешит за мной.
– Куртку в баре заберу и вызову тебе такси, - бросаю через плечо.
– Так я с подругой уеду, - забавная она все-таки. Я уже и забыл, какого это общаться с девушкой, у которой нет на тебя планов. Как и у меня на нее.
– Хорошо, - останавливаюсь, оборачиваюсь и она резко
– Ой, - пищит, как мышь и бросает на меня невинно-убийственный взгляд из-под полуопущенных длинных ресниц. Спускаюсь ниже и, остановившись на дразнящих искусанных губах со следами розовой помады, понимаю, что ее нужно немедленно отпустить и больше никогда с ней не пересекаться. Она - другая девочка. Та самая чистая, ровная, правильная, которая в будущем станет для кого-то идеальной женой и матерью. Таких, как она, трогать нельзя.
– Пошли, сдам тебя в руки твоей подружке.
Несмотря на то, что тело напряжено до предела, собираю всю волю в кулак, разворачиваюсь в сторону бара и иду, не оглядываясь.
Глава 7. Что я ему скажу?
Ирада
Я снова видела его во сне. Он ничего не делал, нет. Он просто стоял, нахмурившись, и молча смотрел на меня. И я знаю, что вляпалась по самые уши в то, во что никогда не верила. Ну не верила я, что можно засыпать и просыпаться с именем человека на устах. Не верила, что можно запрограммировать себя так, чтоб он тебе приснился. Не верила, что и у меня когда-нибудь будут порхать в животе бабочки от воспоминаний о нем. И это плохо очень, потому что несбыточно.
Медленно разлепив веки, сладко потягиваюсь на кровати и нежусь в лучах теплого утреннего солнца. Картинки вчерашней ночи снова настойчиво врезаются в память, требуя, чтобы я их опять посмотрела, освежила самые незабываемые моменты нашей встречи. Так я помню…все до мельчайших деталей.
Нет-нет-нет. Надо срочно прикрывать эту лавочку, пока она не довела хорошую уйгурскую девочку до греха. Скидываю одеяло, встаю и выхожу из комнаты. Но иду не в ванную, хоть и помятая и пахну не розами, а на кухню. Стакан теплой воды натощак - мой утренний ритуал.
Вот только дальше порога я не иду, а останавливаюсь в дверях и, привалившись к косяку, наблюдаю за старшей сестрой, которая, кажись, поймала дзен. Ммм, у кого-то вчерашний вечер с шефом прошел лучше, чем мой. Сабина блаженно улыбается, гладит нижнюю губу подушечками пальцев и плавно переходит к шее. Глаза закрыты, поза расслабленная - небось начальника своего вспоминает.
– Боже-боже, ну и рожа!
– хмыкаю, от чего она распахивает глаза и заливается краской.
– И тебе доброе утро!
– стыдливо прячет черные очи в кружке чая.
– Судя по глупому выражению лица, свиданка прошла отлично!
– подхожу к столешнице, беру пузатый графин со стаканом и наливаю себе воды.
– Более чем, - дразнит меня.
– Ну тогда мне нужны все подробности!
Классика, проверенная временем: поездка на Кок-Тобе, любование закатом, ужин и вишенка на тортике - поцелуй в машине. Все-таки правильная Сабина женщина и свидание у нее правильное.
– Ах, как миииило, - подперев щеки кулачками, мечтательно вздыхаю.
– И вот он дождался, пока я зайду домой, и только потом уехал, - заканчивает она. А я ей говорила, что так в книгах пишут и в кино показывают: если девушка интересна мужчине, он будет стоять под ее окнами хоть час.