Моя профессия - сеньор из общества
Шрифт:
неожиданно начинает петь.) О! Дедушка… Успокойтесь.
Фьорелла. Уверена, у него кончилась жвачка…
Леонидо. Весьма справедливо.
Подходит к деду, и дает ему новый пластик жевательной резинки.
Дед прекращает петь и принимается за жвачку.
Жетон обычно опускаешь в автомат, чтобы послушать музыку. А с дедом –
наоборот. Отсюда следует, что на
приводят к одинаковым результатам. На чем я остановился?
Валерия. На своем выступлении.
Леонидо. Ах, да. Так вот, я поднял хрустальный бокал и сказал: «Вспомним,
синьоры, что в этом мире можно познать величайшую из человеческих радостей,
щедро поделившись счастьем, которое ныне окрыляет нас, со своими ближними.
Вот почему, отмечая счастливое событие, собравшее нас здесь, я предлагаю в
память о нем создать благотворительный комитет, который облегчит страдания
бедствующих, осветит улыбкой их нужду и горе!»
Валерия. Вот это находка! И вы создали комитет?
Леонидо. Да, сеньора.
Матильда. И ты в нем участвуешь?
Леонидо. Естественно. Ведь я - основатель.
Валерия. Ты для них – большое приобретение. (Смеется.) Нашли Рокфеллера!
(Смеется еще сильнее.)
Валерия. Не надо смеяться. Имя Рокфеллера ничуть не хуже моего.
Матильда. Но, Леонидо, разве тебе не хватает нищеты, в собственном доме?
Зачем тебе впутываться в это дело?
Леонидо(нравоучительно). Самый ценный вклад вносит тот, кто владеет самым
малым.
13
Валерия. И что же ты дал?
Леонидо. Идею! Идею создать благотворительный комитет. И кроме того, я сразу
же сообщил комитету об одной несчастной семье, пребывающей в ужасающей
нужде.
Валерия. Браво! И что же это за семья?
Леонидо. Наша.
Все. Наша?!
Леонидо. Ваша. Наша. Словом, ваша-наша… да… Что вы на меня уставились?
Валерия. Ну что ж, пожалуй, на этот раз идея не так уж плоха.
Леонидо. Плоха! Она просто гениальна, как, впрочем, все идеи Леонидо
Папагатто. Увидите, придет комитет, и все пойдет как по маслу.
Матильда. Как? Комитет придет сюда?
Леонидо. Разумеется. Надо же нам собственными глазами увидеть нищенские
условия, в которых вы влачите свое существование. И когда сердца наши
разжалобятся, мы сделаем все возможное, чтобы осветить благодарной улыбкой
ваши изможденные, обезображенные лица.
Валерия. Ну, это ты брось! Сам ты обезображенный! А у меня лицо красивое и
даже очень.
Леонидо. Однако это не помешает тому, чтобы оно стало изнеможденным и
обезображенным. С минуты на минуту комитет будет здесь.
Фьорелла. Но папа… Они могут увидеть тебя.
Леонидо. И даже должны. Я же основатель и пришел заранее. Итак, женщины, не
теряйте времени!
Валерия. А что нам делать?
Леонидо(приказывает). Сделайте что-нибудь со своими лицами. Они должны
вызывать жалость! Сорвите эту занавеску! Уберите картину! Спрячьте
проигрыватель!... Кровать – ближе к середине! Быстрее! А то застанут врасплох.
Они быстро выполняют всю программу, предложенную Леонидой. Фьорелла
прячет проигрыватель. Валерия убирает картину. Леонидо срывает занавеску.
Матильда передвигает кровать.
Матильда. Ну как, койка на месте?
Леонидо. Пока – да, потом посмотрим. (Валерии.) Убери занавеску и тащи
просиженное кресло!
Валерия и Фьорелла повинуются, притаскивая из-под лестницы старое,
просиженное кресло. Он осматривает комнату взглядом художника.
Та-а-ак.. Пейзаж начинает вырисовываться… Теперь мне нужен больной…
Матильда – в кровать.
Матильда. Я?! Мне пора в театр. У нас уборка!
Леонидо. Сегодня театр – здесь!
Матильда. Ну, знаешь! В этом доме только у меня постоянный доход…
положение…
Леонидо(перебивая ее). Сегодня утром положение у тебя будет лежа. Так что в
кровать! На полчаса и все! (Матильда ложиться в кровать, ворчит.) Ты,
Валерия, сядь за стол, голову обхвати руками, и взгляд… в нем должно быть
отчаяние.
Валерия(повинуется). Так?
Леонидо. Больше отчаянья!
Валерия. Больше?
Леонидо. Ну да, во взгляде… Послушай, ты вся в слезах, понимаешь? Почему
слезы в одном глазу? А второй? Так. Сейчас же прекрати улыбаться! Я сказал:
изможденное лицо. Ты что, не понимаешь? Вытри косметику, растрепи немного