Моя пятнадцатая сказка
Шрифт:
Прошло около года с того злосчастного дня, когда Юмэ пристала ко мне с той жестокой просьбой.
Я стал иногда ездить с женой и дочерью на осэн к другим городам Нихон. Но был непреклонен: никаких путешествий на самолетах. Я не хочу и все. Точка.
Юмэ мрачнела, кусала губу, но быстро сдавалась, непривычная к моему упорству.
Работы было как обычно. Еще и меня помощником главного врача выбрали. Стал лекций много для студентов читать. Показывать молодым, как надо себя вести на операциях, опыт отдавать. Не все же время мне тут быть. Надо опыт мой, песню жизни моей, передать после себя другим.
Непредсказуемы дороги судьбы.
Врачей нашей столичной больницы пригласили на важную международную конференцию в Германию. Столько всего было причин для этой поездки, что отказываться было уже неудобно. Тем более, я с моим новым местом… Да и страшно было оставить всех, пациентов и учеников, но глава настаивал, чтоб от нашей больницы поехал именно я.
— Развеешься, — сказал мне. — Ты, кажется, еще никогда не летал?
И, голову опустив, списав на простое волнение перед поднятием на высоту, я вертел в дрожащих руках чашку.
— Надо тебе отдохнуть уже, — он заметил.
Я вздрогнул.
Заставят меня уволиться?.. И… и я даже тем молодым помочь не смогу? Тем-то парням как раз жить и жить. А пороки у них сложные, молодым доверить их страшно. А они с такой надеждой смотрели на меня, узнав, что я буду их оперировать!
— Нет, просто отдохнуть. Отпуск, путешествие, общение, хотя бы с единомышленниками, — он похлопал меня по плечу. — А потом вернешься и продолжишь. Не волнуйся, самых сложных твоих пациентов я возьму на себя. Ведь ты мне веришь?
С трудом подавив вздох, выдавил из себя улыбку.
Поднялся, чашку поставив. Вышло неожиданно резко.
— Хорошо, сэнсэй. Я поеду.
— Замечательно, — главный врач похлопал меня по плечу, — Верю, что ты поддержишь нашу репутацию, — хитро прищурился. — И, зная тебя, уверен, что и опыта нового, идей полезных ты привезешь. Больше, чем кто-либо иной. Ты до сих пор не перестаешь учиться.
Смущенно улыбнулся. И, сославшись на занятость, пару раз извинившись, покинул его кабинет, оставив его хороший чай недопитым.
Дома меня ждало еще одно потрясение: Митико призналась, что она снова беременна!
— Значит, полететь со мной ты не сможешь…
— Полететь? Тебя шлют куда-то по работе? — радостно улыбнулась она. — О, я знала, что моего мужа должны когда-нибудь оценить по достоинству! Ты столько трудишься.
— Да куда больше-то? — смущенно улыбнулся. — Меня и так уже повысили. Я…
— О, тогда я с тобою полечу! — в кухню ворвалась сияющая от радости Юмэ.
И, прежде чем я успел что-либо сказать, прежде чем я возражение успел придумать, дочка бросилась к матери, сжала ее руки:
— Не переживай, мамочка, я сама буду папе готовить! Буду сама складывать ему обед. Он всегда будет накормлен.
— Да не надо…
В меня уткнулись два сердитых взгляда.
— Нет, надо! — отрезала внезапно потвердевшая Митико.
А коварная Юмэ довольно улыбнулась.
Через неделю мы стояли в аэропорту. Я сжимал ручку чемодана, Митико на прощание в очередной раз обнимала Юмэ. Негодница не выглядела огорченной предстоящей разлукой с матерью: наоборот, глаза ее светились.
— Да не переживай ты так! — сжала плечо мое Митико.
И люди на нас неодобрительно косились. Кроме иностранцев и молодых.
— Ну, правда, у нас хорошая техника. И самолеты вообще не так часто падают.
Вздохнул.
— Пойдем, папа! — оторвалась от матери дочка-предательница, обняла меня и чемодан, — Нам нельзя опоздать. Иначе репутация твоей больницы пострадает, если ты не прилетишь.
Вздохнул.
— Нет, мы не опоздаем.
Робко оглянувшись, слегка обнял жену. Уж целовать-то я ее почти всю ночь целовал. Так и не спали сегодня. Но она хоть потом отдохнет. А я… мне страшно было все дни до полета. Просто жуткий страх. Будто должно было случиться что-то плохое.
— Пойдем чемодан сдавать! — потянула меня за рукав Юмэ, в блокнот заглянула, — А потом мы…
— Да знаю я! Знаю! — сорвался на крик уже.
Тут взгляды удивленные людей на нас заметил.
Сухо бросил:
Пойдем, Юмэ!
— Да, пойдем к моей мечте! — бодро сказала эта упрямая девчонка и первою потопала вперед к нужному помещению.
Так бодро пошла, что забыла даже обернуться на мать! Ну, я ей устрою! В самолете. Нет, в гостиничном номере. Ведь должны же мы долететь. Верю, что долетим.
Оглянувшись в последний раз на Митико — жена улыбнулась и помахала мне рукой — я поспешил к залу для проверки и сдачи багажа.
Дальнейшее, происходившее в аэропорту, помню смутно. Уже у ожидающих посадки услышал обрывок чьего-то разговора.
— …Не страшно тебе?..
— Да он же старался. Этот самолет — его первое детище.
Вздохнул.
Я так и не сделал ни одного самолета, а кто-то стал инженером или конструктором! Кто-то делает новые модели самолетов до сих пор!
Голову опустил, избегая смотреть на людей.
Прости, Камомэ! Я не исполнил моего…
— Пойдем! — Юмэ потянула меня за рукав, — Посадка наконец-то началась!
— Только еще началась, — вздохнул.
— Но это же самолет! Настоящий! Мой первый! — не смутилась она.
Я был так несчастен, а глазенки ее так счастливо блестели! Захотелось ее ударить внезапно. Сам себя испугался.
Нет, вздохнув, отвернулся.
Вся эта пытка с билетами наконец-то закончилась. Нет, только началась. Мне еще место досталось у окна. Юмэ обиделась. Но сосед у нас уже устроился. Не хотелось пожилого человека напрягать нашими пересадками. Да и можно ли? Я не знал. Я старался держаться подальше от самолетов и от всего, с ними связанного.