Моя жена - всевидящая
Шрифт:
– Нам здесь не проехать, - говорю я шоферу.
– Там болотина, а за ней ручей. Ты лучше сверни вот сюда. Поставь машину здесь. Селиванов.
– Я.
– Разверни радиостанцию, свяжись со штабом округа. Оставь на радиостанции дежурного.
– Хорошо.
– Остальных всех туда. Иди со своими ребятами к первому вагону
Он кивает головой. К нам подъезжают первые машины. Солдаты выпрыгиваем из них и идут к болоту. Оно проходимо. Все спешно переходят его, перепрыгивают небольшой ручей и бегут к покореженным вагонам. Сзади ревут машины, все новые и новые фигурки людей спешат на помощь. Я стараюсь распределить их по местам.
– Транспортники,
– А мне что делать?
– сбоку возник Ярцев.
– Помогай фельдшеру. Пусть твои ребята сортируют раненых и перевязывают их.
– Но...
– Валя, ему не справиться.
– Ты думаешь, что их много?
– Да.
Состав всего из пяти вагонов. Авария произошла на плавном повороте. Тепловоз сошел с рельсов и покатился с шестиметровой насыпи, увлекая за собой вагоны. Первый вагон оторвало от тепловоза, он лег на лугу поперек, а на нем, носом к верху задрался второй, третий, прижавшись, лежал сзади на боку. Остальные два, оперлись о насыпь, взбороздив вокруг землю. Жутко чадил и пылал тепловоз. Хотя он был выброшен вперед, метров на пять, но от жары лопалась краска на ближайших вагонах. Несколько живых пассажиров болталось вокруг.
– Чего вы так поздно?
– обрушилась на нас, с измазанным слезами и грязью лицом, женщина.
– Уже час как никого нет. Ой, что тут делается.
Кругом стояли крики и стоны. Я подбегаю к первому опрокинутому вагону и пытаюсь залезть на него. С помощью солдат забираюсь наверх. Дверь закрыта и никакими силами ее не выломать. Первое окно выбито, но неровные осколки торчат из рамы. Я выбиваю их ногой и отжавшись, начинаю спускаться вниз. Нога скользит вдоль твердого сиденья, не доставая дна. Спрыгиваю и сразу чувствую, что упал на лежавших на дне людей. Кто то внизу вскрикнул.
– Эй, кто здесь?
Под ногами стон. В глубине вагона раздались крики о помощи и чей то дикий вой. Сверху, через окно появляются еще ноги. Я стараюсь, чтобы этот спасатель также как и я не упал на людей и пытаюсь оттащить лежащего человека к стенке, но под ним... еще один... и еще...
– Осторожно, - ору я.
– Здесь люди. Зависни, я твою ногу поставлю на торец сиденья.
Фигура поняла и повисла, болтая ногами. Я схватил ногу и оттянул на кронштейн скамейки, вторую - закинул на кронштейн с другой стороны.
– Старшина, это я Селиванов.
– Упереться можешь?
– Могу.
– Крикни, чтобы там в летучках нашли веревки и пусть сюда спуститься еще один. Остальные принимают...
– Хорошо.
Спускается еще один солдат, Я помогаю ему опереться на торцы скамейки и выступ вентилятора.
– Я буду приподнимать, а вы на подхвате тащите к окну. Начали, берите.
Упираясь в тела лежащих, подхватываю первого за плечи и стараюсь приподнять его. Четыре руки сверху вцепилось в одежду и руки. Тело медленно поползло к верху, я помогаю им, но вот рывок и... его быстро вынесло в окно, там сумели перехватить. Я хватаю следующего. Руки сразу стали липкими и от мелькающего света из окна, я вижу, что они покраснели. Человек застонал.
– Осторожно. Здесь раненый.
Но уже и эти ноги мелькнули в окне. В вагоне жуткая жара. От горящего тепловоза стенки кажутся горячими, а воздух, как в парилке. Я сразу взмок и гимнастерка прилипла к телу.
Их было очень много, живых или уже мертвых, стонущих или подозрительно тихих, некоторые с вывернутыми руками
– Ничего, парень, - успокаиваю я его.
– Заберись наверх, дыхни пару раз свежего воздуха и если сможешь..., возвращайся назад...
– Вытащите меня...,- раздается женский голос, где то недалеко.
– Потерпите, сейчас к вам придем.
Я уже работаю как автомат. Тошнота, которая подкрадывалась сначала, исчезла. Ребята уже стали задыхаться в этой жуткой жаре и вони, несколько человек упало в обморок. Их приходилось поднимать на веревках и новая смена заступала на их места. Тела уже не выталкивают руками в окна, а подвязывают ноги за веревку и сверху тянут...
– Ей, взяли.
Сейчас у меня помощником, известный в части спортсмен, Бобров. Мы разворачиваем очередного человека, накидываем на ногу петлю веревки.
– Пошел.
Из повисшего тела сыпятся кошельки и записные книжки. Несколько рук наверху уже держат безвольное тело и оно исчезает в квадрате света.
– Давай следующего.
Женщина стоит... Действительно стоит. Ее "забило" между ножек сиденья. На грязном заплаканном лице страх и ужас.
– Я не могу вылезть, - говорит она дрожащим голосом.
– Мои ноги зажало...
Бобров откидывает несколько человек на свободное место, освобождая ее ноги.
– Ну-ка, давай.
Мы тянем ее за плечи.
– Ай, - вопит она и теряет сознание.
Все же выдергиваем женщину из зажимавших ее ножек сиденья и тут замечаем, что ее нога нелепо вывернута в сторону.
– Сволочи, - рычит Бобров, - если бы знать, кто это сделал. Эй, держите.
Он один подхватывает тело и подтаскивает его к окну. Я запрыгиваю на кронштейны сидений и принимаю от него тело женщины, потом приподнимаю его наверх. Женщина зависает в воздухе и тут же растворяется в светлом пятне окна, мелькнув разодранным платьем.
– Старшина, ты здесь?
– раздался крик сверху.
– Здесь.
– Тебя полковник зовет.
Я цепляюсь за веревку и с трудом ползу наверх.
Свежий воздух ворвался в легкие и у меня чуть не потемнело перед глазами. Солнце еще не зашло и своими боковыми лучами, освещает страшную картину. По прежнему горит тепловоз, выбрасывая столб черного дыма. Недалеко от вагонов, аккуратно положенные в ряд, лежат неподвижные люди. Другая часть- по видимому живых, разбросана до ручья, вокруг них копошатся солдаты, неумело перевязывая и оказывая первую помощь. За ручьем скопление машин. На высоком месте группа офицеров, рассматривает место трагедии. Я иду к ним. Меня шатает от усталости и я не удерживаюсь, нечаянно оступился и свалился в ручей. Еле-еле выкарабкиваюсь из него и иду по болоту к возвышенности.