Моя жена - всевидящая
Шрифт:
Катя насмешливо встречает меня у домика, который нам выделили на станции.
– Ну что там сказала инспекция?
– Ничего. Он проигнорировал все моим доводы и сослался при этом на соответствующие инструкции.
– Не беспокойся, он академиком не будет никогда.
– Одно это утешает, - и тут я спохватываюсь.
– Никак в будущее его заглянула?
– Так, мимоходом прошлась. К тебе пришло письмо и знаешь от кого? От Ярцева. Ты меня извини, я не выдержала, прочитала.
– Не извиню, читаешь чужие письма...
– Ладно, ладно, я его не вскрывала, так прочла.
– Ну вот... От тебя ничего не скрыть,
– Что скоро приедет к нам в гости.
– Ух, ты. Ай да Ярцев, вот молодец.
– Он пишет, что кончил геологический институт, его направили во ВНИГРИ и первую свою командировку, выпросился у начальства в геологическую партию на Алтай.
– Встретим, не ударим лицом в грязь?
– Не ударим.
В домике запищала дочка.
– Чего она?
– Не может жить без коллектива.
Мы открываем двери. У косяка стоит двухгодовалое чудо, с полными слез глазами. Я опускаюсь перед ним на колени.
– Ты чего?
Она делает уверенный шаг и обхватывает мою голову.
– Слава богу, нашли друг друга, - слышен сзади насмешливый голос Кати.
Я сижу за столом и пишу письма. Катя, вымыла посуду и села напротив.
– Кому пишешь?
– Академику Легостаев.
– Думаешь его убедить?
– Надеюсь. Вот ты, знаешь наше будущее, скажи я правильно действую? У меня на душе очень тревожно, такое предчувствие, что случиться беда.
Она кивает головой.
– Ты прав.
– И когда это случиться?
– Через два года.
– Здесь будет сильное землетрясение?
– Очень.
– Людей погибнет много?
– Много. Давай лучше не будем об этом сейчас.
Вот так всегда. Как только я залезаю в будущее, она сразу закругляет разговор. Кратко скажет главное и все... Хоть и на этом, спасибо.
– Пожалуйста, - вдруг ответила на мои мысли Катя.
– Ах ты, вредина.
Я вскакиваю, хватаю ее в охапку и несу в нашу маленькую спальню.
– Тише, Машу разбудишь?
Прошло пол года. К нам на сейсмическую станцию неожиданно пожаловал академик Легостаев. В наш домик ввалился огромный человек в тулупе и барашковой шапке, без стеснения он вытряс на пол снег с одежды.
– Вы Ковалев?
– Я.
– Ага. В принципе я вас таким и предполагал. Я, Легостаев.
– Тогда я по прежнему Ковалев.
– Ну-ну, шутник еще к тому же. Дайте чайку, замерз совсем, да покрепче.
– Катя, - кричу я в дверь, - поставь чайку, к нам гости.
– Сейчас, - слышится за дверью.
Академик скидывает тулуп и шапку на стул.
– Куда можно пройти?
Я киваю на дверь в нашу гостинную-кабинет. Громадный человек проходит туда и присаживается на табуретку у замерзшего окна.
– Что у вас такое происходит, маленький паникер?
– снисходительно спросил он.
– Наступают большие неприятности...
– По службе?
– По существу.
– Это как?
– Сейчас выпьете чайку, я вас на станцию сведу и все покажу.
– Хорошо. Прежде чем пойти, скажите мне, откуда вы взяли, что возможны 10-12 бальные землетрясения в Саянах с цикличностью 150, плюс - минус пять лет.
Читал все таки мое письмо к нему и видно встревожился. Ну что же, начнем...
– Из документов. Вот смотрите.
Я вытаскиваю из стола кипу бумаг, старых рукописей и свитков.
– Что это?
– Я списался с Улан-Баторскими центром изучения земли и Урумчинской сейсмической станцией в Китае. Они прислали мне выписки и некоторые подлинники, изъятые из центральных архивов. Вот некоторые переводы. В 1681 году в районе реки Урунгу произошло землетрясение и по всей видимости колоссальное. Так писали донесение своему императору начальник провинции: "Горе постигло нас. Твои подданные Кир Ан Чи и Чжан Гао погибли со своими народами и городами в долине реки Урунгу от карающей руки богов. Там где были горы, теперь долины, где были поля с урожаем и водой теперь поднялись непреодолимые хребты. Река Урунгу изменила свое направление..." Вот запись 1828 года, это записка сборщика налогов начальнику провинции Урумчи: "... Мой господин ( это я перевел так, эти идиотские китайские иероглифы, они не позволили мне расшифровать письма подробно, поэтому я захватывал, только смысл) не только у вас, в вашем прекрасном городе шаталась земля и рушились дома. Произошло необычное событие между реками Ургнгу и Черный Иртыш (это приток нашего Иртыша в Китае). Земля раскололась и огромное озеро наполнило расщелину. Воинственные племена Чунь, пасшие здесь раньше скот, почти все погибли..." А это я получил из Монголии, они подтверждают эти события и сообщают, что у них есть свитки в западных монастырях, где говориться об землетрясении где-то в районе 1530 годов. Здесь правда сообщается о гибели монастырей, выбитых в скальных породах и росте новых гор.
– Интересно и кто тебе разрешил заниматься этой историей?
– А разве надо спрашивать разрешения на переписку?
– Этим должны заниматься люди, которым платят, чтобы они этим занимались. У меня в институте целый отдел таких. Ты думаешь мои не знают об этих землетрясениях? Наверняка знают.
– Вы неправильно поставили вопрос. Если ваши люди знают об этом, то какие выводы сделал ваш отдел, которым вы платите зарплату.
Академик косо смотрит на меня.
– Ну ты и штучка. Уверен, что они все учли, когда составляли карты сейсмического районирования.
В это время входит Катя с подносом и подает нам на стол две кружки чая. Легостаев, при виде Кати расплывается в улыбке.
– Вот и хозяйка. Здравствуйте, - он берет ее руку и целует кисть.
– У вас такой занозистый муж, как вы его такого правильного терпите?
– Привыкла.
– А я еще нет. Так что вы мне еще скажите, молодой человек.
– Ваш отдел не все учел и не внес поправки в эти карты, от этого сейсмичность нашего района занижена и строительство города сделано с учетом этих документов.
– Вы меня достали, Ковалев. Сейчас уже 1985 год и как видите 150 лет прошло и ничего.
– Это сегодня ничего, а завтра будет хуже. Природа не всегда подчиняется строгим законам, поэтому пусть это будет 155, 160 лет, но землетрясение должно повториться.
– Хорошо, что у вас еще?
– Пойдемте на станцию.
– Сейчас выпью чай. Спасибо вам хозяюшка, очень хорошая заварка.
Академик неторопливо допивает кружку и мы идем в прихожую одеваться.
Несмотря на электрические нагреватели в подземелье прохладно. На столах бесчисленные самописцы вычерчивают дрожащие линии. Лаборантка Надя, одетая в ватник, склонилась над журналом и, высунув язык, старательно выводит запись.