Моя жизнь
Шрифт:
Первые дни Вальтер горячо взялся за дело, но под конец месяца у него не хватило выдержки, и он отстал. Премия выпала на мою долю. Джо дал мне двадцать пять центов на руки, чтобы я сам выбрал себе галстук по вкусу.
Когда я шел в магазин, я думал про себя:
«Ни один человек в здравом рассудке не стал бы тратить 25 центов на галстук. Какой в нем толк?».
«Но, — заговорила моя совесть, — ведь эти деньги даны тебе на галстук».
Немного погодя я стал колебаться:
«Пятнадцать центов — это прекрасная цена для галстука, и тогда у меня останутся на руках долгожданные десять центов».
Я поддался соблазну. За пятнадцать центов я выбрал себе великолепный галстук — по белому полю маленькие розочки. Десять центов остались у меня.
Итак, у меня в кармане был доллар.
Звеня серебряными монетами, я смело вошел в лавку, но должен признаться, что сердце билось у меня очень сильно.
— Пожалуйста, — сказал я продавцу, — дайте мне книгу Росса «Птицы Канады».
Он отвернулся с равнодушным видом. Как я боялся, что он скажет: «Ты опоздал: уже все распродано». Или же: «Цена поднялась до ста долларов».
Но он сказал холодным, безжизненным тоном:
— В зеленом или коричневом переплете?
Я с трудом прошептал:
— В зеленом.
Продавец взял одну книжку с полки, открыл ее, посмотрел что-то на обороте переплета и сказал своим монотонным голосом:
— Один доллар, десять центов долой за наличный расчет, итого девяносто центов. Будьте любезны.
Я выложил деньги, как будто в полусне, и чуть было не забыл взять свои десять центов. Схватив драгоценную книгу прежде, чем продавец успел завернуть ее, я убежал, боясь, что он вдруг заставит меня вернуться.
Как было мне досадно, что я раньше не знал о скидке при наличном расчете! Я ведь так страдал эти два месяца, тщетно пытаясь достать десять центов. Счастливая минута могла наступить значительно раньше. Из-за этих никому не нужных десяти центов мне пришлось даже пойти на сделку со своей совестью. Но теперь книга моя. Я не сомневался, что владею ключом ко всем тайнам природы, что чудесный любимый мир не будет больше загадкой для меня.
Всю дорогу домой я шел медленно, уткнувшись носом в книгу.
Должен признаться, что я ждал большего.
«Но это, наверное, не книга виновата, — утешал я себя, — должно быть, я просто не знаю, как с ней обрашаться».
Я был на седьмом небе от счастья, хотя и немного разочарован.
По мере того, как я все больше и больше обнаруживал слабые места книги, у меня росло желание внести в нее поправки. Эта книга — тот самый экземпляр — лежит до сих пор на моем письменном столе, и почти на каждой странице ее поправки и дополнительные заметки, вписанные пером. На иллюстрации положены краски. На белом листке в самом конце книги и на стороне переплета — мое добавление, озаглавленное: «Ястребы и совы (определитель птиц)». Эти страницы положили начало моей книге «Определитель птиц Канады».
В те дни Уильтон-авеню была фактически северной границей города. За ней уже были поля, потом кладбище, дальше лощины и темные леса, которые подступали к низменности Дона. Найдя эти чудесные дикие места, мне кажется, я пережил такую же большую, возвышенную и чистую радость, какую испытал Бальбоа, открыв Тихий океан, или же Лассаль, найдя Миссисипи. Они были мои, эти таинственные леса и лощины, мне принадлежала честь этого открытия!
Я приходил сюда каждую субботу, захватив с собой легкий завтрак и пращу. В одну из этих прогулок, огибая высокий холм, я попал в лощину и там увидел чудесную полянку, покрытую густыми зарослями леса. Я долго пробирался сквозь ее густую свежую зелень, и, казалось, не было ей конца. Ручеек спускался небольшими каскадами, вода его была прозрачная, кристально чистая. И сердце наполнялось радостью от каждой песенки птицы, от цоканья белок.
Здесь не было следов человека — я не сомневался, что я первый посетил эти места. Этот райский уголок был мой!
Я никому не рассказал о своем открытии и всегда тайком уходил сюда. Здесь я решил построить себе хижину. На берегу ручейка, защищенном стеной зелени, мне казалось, будет хорошее место для моей хижинки: я хотел, чтобы хижина до половины уходила в землю, а для этого нужно было вырыть яму. А земля на этом берегу была особенная, там была голубая глина, и рыть ее оказалось трудным делом, особенно потому, что моя самодельная лопата работала плохо, а другой у меня не было. Я утешал себя мыслью, что индейцы всегда обходились самыми примитивными орудиями. Кроме лопаты у меня были еще молоток, ручная пила и дюймовое долото. Все это мне посчастливилось найти среди груды пепла на месте пожарища одной столярной мастерской. Рукоятки к этим инструментам я сделал сам.
Две субботы ушло на то, чтобы вырыть яму, которая должна была служить основанием моей хижины. Яма была десяти футов в длину, шести футов в ширину и трех футов в глубину, конечно, только с задней стороны, с фасада хижина должна была стоять на уровне земли.
Теперь передо мной была новая задача — нужно было найти строительный материал. Камней здесь совсем не было. Деревьев в моем лесу росло много, но у меня не было топора. Что же оставалось делать? Я стал подыскивать себе готовый материал.
В долине Дона, на расстоянии полумили от моего участка, была еловая роща, и там, скрытые в высокой траве, лежали кедровые сваи. Все они были восьми футов длиной, шести дюймов в диаметре. Это было как раз то, что мне требовалось, и, поскольку сваи лежали на моем участке, постольку они принадлежали мне.
Я принялся перетаскивать кедровые сваи одну за другой на место постройки хижины. Наверное, каждая из них весила фунтов двадцать пять — так мне казалось в начале пути, но когда я подходил к голубому берегу, то эти сваи наверняка весили не менее пятидесяти фунтов — ведь мне было всего лишь четырнадцать лет и я был очень худеньким, хотя и выносливым мальчиком. По моим расчетам, мне нужно было двадцать свай. Я перетаскал их все двадцать за две субботы и совершенно выбился из сил. Теперь только я вспомнил, что мне еще нужен материал для крыши. Я начал поиски и нашел в лощине штук шесть сваленных бурей деревьев.
С этим материалом я принялся за постройку хижины. Работы я не боялся, мне уже приходилось плотничать, но как мне не хватало инструментов и как мне нужен был сильный товарищ!
Я начал выкладывать фундамент, подвел его вплотную к отвесной стороне берега. Потом я сложил боковые стены из восьмифутовых свай. В передней стене я оставил место для дверей шириной в два фута. Хижина получилась в длину из десяти половиной футов. Для задней стены у меня не было подходящего материала — нужны были бревна в десять с половиной футов. Я снова отправился в лес на поиски и нашел пять бревен нужной длины. На углу хижины бревна легко укладывались крест-накрест, и я тут не встретил затруднений. Самое мучительное для меня было скрепить концы бревен на месте, где должны были быть подвешены двери. С большим трудом я наконец скрепил их клиньями, которые потом нужно было прибить гвоздями к притолоке дверей.