Мозаика странной войны
Шрифт:
Пилот запнулся, затем припомнил некоторые местные реалии, касающиеся в основном отсутствия религии, всех разновидностей магии и суеверий, отнес слово "душа" к синонимам слова "разум" и пожал плечами.
– Не мы им служим, а они нам, сэр Рыцарь. Но у меня есть плохая новость, касающаяся вас…
– Да?
– Вы не сможете управлять драконом. Ни один из них не признает вас…
Неизвестно, показалось ли Пилоту, или Рыцарь действительно был рад под благовидным предлогом отказаться от участия в чужой, кровавой, страшной и непонятной войне, но за ужином он был весел, много шутил и смеялся, с интересом слушал рассказы
– Ты стонал во сне, господин мой, – прошептала девушка, снова прижимаясь к нему. – Я сделала что-то не так?
– Ну что ты, что ты! – поспешил он успокоить ее. – Все было прекрасно. Я буду помнить тебя всю жизнь.
Польщенная девушка засияла, как лампочка на полкиловатта, а Пилот с мрачным юмором подумал, что "всю жизнь" совсем не обязательно означает "очень долго".
– Ты собираешься нас покинуть, Пилот?
Женщина застала его неожиданно, рука автоматически потянулась к кобуре, а рефлекторно дернувшись, он гулко боднул головой фонарь кабины.
– О, прости! – смех ее разлился тысячей серебряных колокольчиков и был вовсе не обидным.
– Ничего страшного, леди, - галантно ответил Пилот.
– Это стекло крепче железа.
Хозяйка снова рассмеялась, и Пилот снова залюбовался ее открытой улыбкой и ослепительно белыми зубами.
Женщина подошла ближе и с некоторой робостью опустила ладонь на черную матовую поверхность штурмовика.
– Этот твой… дракон. Он не бросится на меня?
– Ни за что на свете! – поспешил успокоить ее Пилот. – Наоборот, он с удовольствием будет служить тебе верой и правдой…
Пилот чуть было не ляпнул "всю жизнь", но вовремя опомнился и почти без запинки произнес другое:
– …До самого отлета.
– Дракон – служить мне?
Пилот заметил, как женщина была польщена этой мыслью. "Еще бы, – подумал он с неизбежным мужским цинизмом. – Персональный дракон. Это получше даже персонального "кадиллака".
Хозяйка снова протянула руку и погладила обшивку штурмовика – уже смелее.
– А сможет ли он… – она умолкла.
– Да, леди?
– Ах, нет…
– Смелее, леди! Если это в его… или в моих силах, то мы с удовольствием выполним любое твое желание!
Грудь женщины бурно вздымалась, она взглянула прямо в глаза Пилота со странной надеждой и, слегка порозовев, выстрелила:
– Я всю жизнь мечтала подняться в небо!
Пилот расхохотался – мысленно, разумеется. Да, в мире, где разумная жизнь все еще беспомощно ползает по дну воздушного океана, такое желание могло показаться трудным, дерзким и почти невыполнимым. Он раскрыл было рот, дежурная фраза вроде "нет ничего проще" уже сама ложилась на язык, как вдруг взгляд
Женщина перехватила его взгляд.
– Я занимаю не так уж много места… – немного насмешливо продолжила она. – И если тебе не будет очень неприятно посадить меня к себе на колени…
Штурмовик по привычке задрал было нос – но тут же снова опустил его к самой земле – Пилот вовремя вспомнил, как при крутом взлете из-за пульта вылетают пылинки, куски изоляции и слабо закрученные винтики. На этот раз машина взлетела плавно и медленно, как пассажирский авиалайнер, и хозяйка замка тут же прижалась к фонарю, закрывая весь боковой обзор.
Впрочем, что могло грозить чудовищной боевой машине в этом мирном до отвращения небе, не знавшем даже монгольфьеров?
Женщина ахнула от восторга, увидев, как превращаются в муравьев фигурки людей, суетившихся во дворе, как постепенно становится игрушечным замок – довольно приличных размеров, как она полагала раньше, как быстро раздвигается в стороны привычный холмистый горизонт, лес становится зеленым пятном, а поля больше напоминают желтые лоскутки; Пилот заложил мелкий вираж – разумеется, без всяких переворотов и двенадцати "же" сверху вниз, без вращения и болтанки, штурмовик возмущенно вздрогнул, и если бы обладал возможностью ругаться, не замедлил бы обложить пилота всеми возможными непристойностями – но хозяйка, разумеется, взвизгнула от восторженного ужаса, когда пространство вокруг наклонилось и невидимая сила мягко прижала ее к Пилоту; затем штурмовик пронзил облака и ослепительное солнце ужалило глаза, и черная крылатая тень побежала по волнистым белым холмам внизу, и Пилот, внутренне усмехаясь, слегка увеличил содержание кислорода в дыхательной смеси кабины, и эйфория овладела обоими…
Пилот сделал широкий круг, оглядывая окрестности, заметил далеко на севере еще один замок – почти такой же, окинул взглядом непроходимые болота на юге, дремучий лес на востоке и холмы на западе, еще раз восхитился чистотой и красотой этого мира и, скрепя сердце, так же плавно послал машину вниз.
Перед самой посадкой штурмовик все-таки схулиганил – боевым заходом спикировал на невысокий холм, где возились в земле несколько крестьян, врубил сирену и с жутким воем пронесся над самыми головами.
Люди стояли, разинув рты, и только когда штурмовик уже завис над замковой стеной, додумались хлопнуться наземь.
"Интересно… – насторожился Пилот. – Угроза с воздуха им знакома… хотя и не мотающаяся с такой скоростью…"
Женщина выпрыгнула из кабины, слегка покачнулась, все еще не придя в себя после сказочного приключения, обернулась и внезапно на миг прижалась губами к губам Пилота – его обожгло, голова закружилась и мгновение спустя мир показался серым и неприглядным по сравнению с испытанным только что ощущением.
– Почему бы тебе не остаться еще на некоторое время? – вопрос ее прозвучал неожиданно, как выстрел, и как выстрел же поразил Пилота.
Сказать что-нибудь он не смог – только молча кивнул, но горящий взгляд, очевидно, дал понять, что он думает по этому поводу, и женщина с легким смешком скрылась в замке, а в это время трезвая и расчетливая часть сознания обозвала все остальное неприличным словом и снисходительно бросила: "Ладно. Но только до вечера – сегодняшнего вечера!"