Можайский — 4: Чулицкий и другие
Шрифт:
— Боже мой! — перебил Чулицкого Саевич. — Боже мой! Они и до этого догадались!
— До чего? — удивленно спросил Чулицкий.
— Синий объектив! — Саевич возбудился до предела. — Знаете, что это такое?
— Что?
— Линза искусственного хрусталя с особенно тщательной шлифовкой и фотохромным эффектом!
— Это так необычно?
— Еще как необычно! Я даже не думал, что кто-то… — Саевич запнулся. — Что кого-то осенит такая идея. А уж чтобы ее реализовать…
— Да что же в этом такого? — недоумение Чулицкого начало перерастать в раздражение. — О чем вы говорите?
Саевич, как мог, пояснил:
— Здесь сразу несколько новаторских решений. Во-первых, сам хрусталь. Вы знаете,
Чулицкий пожал плечами:
— Мне это ни о чем не говорит.
Саевич начал горячиться:
— Да как же вы не понимаете! Скажите: вы не заметили, чтобы линза объектива меняла цвет?
И вот эти слова Александра Григорьевича заставили Чулицкого подпрыгнуть:
— Меняла цвет? Да! Но как вы догадались?
— Так ведь я об этом и толкую!
Теперь уже Чулицкий выглядел заинтересованным:
— Ну-ка, ну-ка!
— Еще на стадии приготовления стекла — плавления кварца — в его структуру были внесены кристаллы галоида серебра: того самого вещества, которое — ни много, ни мало — является составной частью фотографической эмульсии. Но только, разумеется, не для того, чтобы придать объективу фотографические свойства, а для того, чтобы сделать его чувствительным к изменению интенсивности потока ультрафиолета. Дело в том, что именно в этом спектре соединения серебра ведут себя наиболее активно. Галоид же имеет свойство менять окраску, что делает его более или менее прозрачным: от полностью прозрачного при низкой интенсивности ультрафиолета до практически непрозрачного при чрезвычайно высокой. Зрительно это выглядит как процессы осветления и затемнения в зависимости от силы освещенности. В нашем случае линза должна была полностью осветляться в помещении и становиться темно-коричневой, темно-серой или даже черной на ярком солнце… или на снегу! Снег, знаете ли…
— Знаю! — воскликнул Чулицкий. — Собственными глазами видел.
— Да: снег обладает очень высокой отражающей способностью. Поэтому даже в хмурый день от него исходит мощный световой поток, включая и свет в ультрафиолетовом спектре. Вы, стоя у аппарата, непременно должны были заметить, как линза меняла цвет в зависимости от того, прикрывали ее от ослепляющего воздействия снега или, напротив, давали к ней доступ.
— Так и было.
— Удивительно!
Чулицкий потер подбородок и задал сам собой напрашивавшийся вопрос:
— Если я правильно понял, эту линзу придумали вы?
Саевич вспыхнул:
— Я так думал!
— То есть — не вы?
— Кто-то меня опередил. У меня, к сожалению, не было ни средств, ни технической возможности создать такую линзу на практике.
— Но идея все-таки ваша?
— Во всяком случае, я пришел к ней самостоятельно.
— И вы полагаете, что кто-то еще до нее додумался?
— Получается, так.
— А вы не говорили о ней с Кальбергом?
Саевич задумался, а потом ответил не слишком уверенно:
—
— А знаете ли вы какого-нибудь физика, химика или фотографа, который и без вас мог бы придумать нечто подобное?
Саевич замялся.
— Ну?
— Любая идея витает в воздухе, если для ее возникновения есть все исходные данные, — нехотя признался он. — А для этой идеи все данные имеются давно.
— И все же, лично вы ни о каких подобных работах не слышали?
— Нет.
— Гм…
— Вы думаете, — в глазах Саевича загорелась тщеславная надежда, — Кальберг украл ее у меня?
Вместо прямого ответа Чулицкий задал новый вопрос:
— Для чего вообще нужен такой эффект? Как вы его назвали? Фотохромность?
— Фотохромизм, — поправил Саевич. — Использование объектива с этим эффектом позволяет получить интересные вещи.
— Какие, например?
— Прежде всего, связанные с тенями и оттенками изображений.
— И с призрачностью?
— Да. И с призрачностью.
— Ну, что же… — похоже, Чулицкий решил потрафить самолюбию нашего фотографа. — Вероятно, идею и в самом деле стащили у вас.
Саевич — странный все-таки человек — благодарно улыбнулся.
— Но позвольте! — вмешался вдруг — кто бы вы думали? — Монтинин! — Поправьте меня, если я ошибаюсь: источником ультрафиолетового излучения является только солнце. А призрак являлся Некрасову по ночам!
Саевич, однако, ничуть не смутился:
— Вовсе нет. Солнце — природный источник. Но есть и придуманный человеком.
— Правда?
— Конечно. Вы что-нибудь слышали о Роберте Вуде [30] ?
Повисло молчание. Мы — считая и Монтинина — переглядывались в полном недоумении.
— Кто это? — спросил, наконец, Инихов.
— Американец, — ответил Саевич. — Очень любознательный молодой человек [31] , недавно приезжавший и в наши пенаты [32] . Думаю, его ожидает самое блестящее будущее, но пока он известен своими экспериментами с различного рода световыми фильтрами. В частности, он изобрел довольно удивительный аппарат: лампу, излучающую ультрафиолет!
30
30 Роберт Уильямс Вуд (1868–1955) — американский физик, профессор университета Хопкинса в Балтиморе, с 1935 года — президент американского физического общества.
31
31 Вряд ли, конечно, тридцатичетырехлетнего (на момент повествования) Вуда, уже год как являвшегося профессором кафедры оптической физики, можно было назвать «молодым человеком». Саевич, воспользовавшись, очевидно, незнанием собеседников, явно решил принизить соперника. Тем более что Вуд, помимо прочего, был еще и прекрасным и самобытным фотографом.
32
32 Вуд осуществил большое путешествие по России, включая посещение Москвы и поездку по Транссибирской железнодорожной магистрали.
— Но ведь ультрафиолет невозможно увидеть?
— Вот именно.
— Какая же это лампа?
— Я и говорю: удивительная!
Мы снова переглянулись.
Кирилов:
— Что-то вы путаете, Григорий Александрович!
— Нет.
— Но если она ничего не освещает, какая же она лампа?
— Она освещает. — Саевич улыбнулся. — Просто мы этого, как правило, не видим. А вот…
— Как правило? — перебил Кирилов.