Можно помереть со смеху
Шрифт:
– Вы не возражаете, если я поговорю с миссис Рейли?
– Мы живем в свободной стране.
– Тогда я поговорю с ней.
– О’кей!
– Вы останетесь дома.
– Я подожду жену еще неделю, а после этого – черт с ней!
– Вы имеете в виду, что после этого не примете ее?
– Правильно.
– А если предположить, что она страдает амнезией и не может вспомнить, где ее дом?
– У меня ведь тоже может возникнуть амнезия, и я не смогу вспомнить, что она моя жена.
– Вы не хотите говорить откровенно?
– А чего мне с вами откровенничать? –
– У вас есть машина?
– Есть. Подержанная.
– Она взяла ее?
– Нет, черт возьми! Я бы не вынес этого.
– Тогда каким образом она покинула дом?
– Пешком, как можно догадаться.
– Автобус проходит близко от дома?
– Остановка примерно в полукилометре отсюда.
– Она взяла чемодан?
– Не знаю. Говорю вам, что я не видел ее.
– Вы не знаете, сколько у вас чемоданов?
– Я думаю, что не хватает одного чемодана, но точно не знаю.
– Вы проверили, сколько платьев она взяла?
Он отрицательно мотнул головой.
– Но она оставила здесь какие-нибудь платья?
– Оставила.
– Если она полкилометра несла чемодан до автобусной остановки, она вряд ли взяла много вещей.
– Логично.
– Имела ли ваша жена собственное имущество, кроме того, которое ей завещал дядя?
– А какое вам дело?
– Я просто спрашиваю.
– Не знаю, я не интересовался ее имуществом. Слушайте, мистер… как вы назвали ваше имя?
– Лэм. Дональд Лэм.
– Вы детектив?
– Верно.
– Кто-то платит вам за эту работу?
– Я не работаю бесплатно.
– Ну, если кто-то заплатил вам, вы должны отработать эти деньги. Я ничего не имею против вас лично, но мне не нравится, когда чужие люди приходят в мой дом и суют свой нос в дела, которые их не касаются.
– Это ваша жизненная позиция?
– Это моя жизненная позиция.
– Отлично, – сказал я. – Пойду поищу ее следы где-нибудь еще.
– Уверен, что поищете.
Я встал со стула.
– Всего хорошего!
– До свидания! – сказал он.
Я подошел к двери. Он встал, чтобы проводить меня, но, подумав, только махнул рукой и двинулся к стулу, на котором я только что сидел. Расположившись на нем, он закинул ноги на соседний стул, глубоко затянулся сигаретой, которую я ему дал, и выпустил через нос две струйки дыма.
Я зашагал к дому соседки. На почтовом ящике было написано: «У. Чарльз Рейли». Едва я позвонил, как тут же затряслась дверная ручка. Затем человек за дверью, по-видимому, почувствовал, что лучше немного подождать, чтобы его торопливость не обнаружила его поведение: ручка несколько секунд оставалась неподвижной, и только после этого дверь открылась. Черноглазая женщина лет пятидесяти пяти с птичьим лицом сказала:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – ответил я. – Я хотел бы получить некоторые сведения о ваших соседях из того дома.
– Для чего вам нужны эти сведения?
Она говорила с такой скоропалительностью, что выпущенные ею слова налетали одно на другое.
– Я детектив.
– Наконец-то! Самое время, чтобы кто-нибудь занялся этим. Заходите. Проходите и садитесь. Когда я думаю, что случилось с этой бедной женщиной, и о том, что все позволяют ему выйти сухим из воды, я впадаю в шок. Никогда не слышала ничего подобного. Вот какова наша цивилизация и наша полиция! Входите и садитесь. Так как, вы говорите, ваше имя?
– Я сказал только то, что я детектив. Меня зовут Дональд Лэм.
– А я миссис Уэндл Чарльз Рейли.
– Я так и предполагал.
– Теперь вы попали куда надо, – сказала она. – Потому что я расскажу вам все, что знаю. Поймите правильно, я не из тех, кто сует нос в чужие дела, я не сплетница, я обыкновенная женщина, простая смертная. Я стараюсь быть хорошей соседкой. Я никуда не лезу, когда меня не просят. Я стараюсь относиться к людям по-доброму. Я считаю, что в соседстве, когда люди живут близко друг от друга, они должны быть хорошо знакомы друг с другом и вести себя по-человечески. Разве это не так?
– Насколько я понимаю, не совсем так.
– Ну, значит, вы придерживаетесь тех же взглядов, что и мой муж Уэндл – это его первое имя, Уэндл, но он его не любит. Он называет себя У. Чарльз. Наверное, вы заметили это имя на почтовом ящике – «У. Чарльз Рейли». Я не знаю, почему мир изменился, но он изменился. Но в любом случае Уэндл говорит, что я слишком активна. Он утверждает, что нам пришлось съехать с прошлой квартиры из-за того, что я близко к сердцу принимала разные события в жизни наших соседей. Бог свидетель, я не хочу, чтобы Уэндл думал, что я и теперь вмешиваюсь в дела такого рода. Я рада, что вы пришли ко мне по собственному желанию, а не по моей инициативе. Вы говорите, вы детектив?
– Частный.
– А что это значит?
– Я из частного сыскного агентства.
– Вы не из полиции?
Я отрицательно покачал головой.
– Вы хотите сказать, что после всего, что здесь произошло, полиция сюда еще не приезжала?
– Еще не приезжала.
– Откуда вы об этом знаете? – воскликнула она.
Я промолчал.
– Вообще-то я могу и вам рассказать то, что знаю. В конце концов, тут нет никакого секрета… Это было тринадцатого числа, в пятницу вечером. Мой муж крепко спит. А я нет. Меня беспокоит малейший шум. А я услышала совсем не слабый шум в соседнем доме. Похоже было, что там началась ссора. Это было около полуночи. Я говорила вам, что предпочитаю не совать нос в чужие дела, но, в конце концов, есть предел приличий и для соседей. Я встала с постели, чтобы посмотреть, в чем дело. Я представила себе, что в дом влезли грабители и мучают бедную женщину, требуя сказать, где хранятся деньги. На самом деле это была семейная ссора. Друрри Велс ругал свою жену самыми страшными словами. Вдруг она закричала. Это был ужасный, пронзительный крик. Я такого еще никогда не слышала, клянусь вам, мистер Лэм. Теперь мой муж уверяет, что все это мне померещилось, он говорит, что я просто сумасшедшая. Но я-то знаю, что я слышала и чего не слышала. Это был женский крик, звук удара, будто упало что-то тяжелое.