Муассанитовая вдова
Шрифт:
За стеной дождя, периодически переходящего в град, слух уловил скрип ступеней на крыльце. Входная дверь резко отворилась.
– Селеста?!
Я даже испугаться не успела. Такой родной и любимый голос пронзил пространство между нами. Сердце пропустило удар и зашлось в бешеном ритме. Ослепительным софитом сверкнула очередная молния, в яркой вспышке взгляд успел выцепить детали. Льерт стоял на пороге грязный, мокрый, со спутанными волосами и огромным алым пятном на рубашке. Тяжело и рвано дыша, одной рукой держался за косяк, второй – за центр пятна.
– Ты жив!!!
Я рванула к мужчине, а он сделал шаг и тихо охнул, когда я, отбросив правила приличий, сжала его так крепко, как только могла.
Хотелось рыдать от счастья, ругаться, молотить руками по его груди и кричать: «Никогда так больше не делай! Я знаю, ты меня защищал, но я испугалась за тебя не меньше, чем за себя!» И одновременно умолять о прощении: «Если бы не мое дурацкое желание развлечься, ничего бы не случилось…» Пьянящий горький травянистый аромат Льерта хлынул в легкие, и я оглушительно всхлипнула, прижимаясь еще теснее, и было наплевать на грязь и пот. В эту секунду я отчетливо осознала, что не только на Оентале, но и во всей Федерации нет никого ближе, чем этот мужчина. Оказывается, он был нужным и близким все это время, а я просто не понимала…
– Селеста, ангел мой, как же я рад, что с тобой все в порядке… – бормотал Льерт, гладя меня по голове и неловко сжимая, видимо, боясь раздавить или испачкать. – Ну конечно я жив, иначе быть не могло. Ты что, испугалась за меня? Глупенькая, я хотел, чтобы у тебя была возможность убежать. Ну все, не плачь, пожалуйста.
Я немного пришла в себя от первых эмоций и обратила внимание на кровь.
– Ты ранен?! – испуганно вскрикнула, сообразив, что своими объятиями могла сделать больно, и отступила на шаг.
– Ерунда, царапина. До свадьбы заживет, – хрипло ответил мужчина и рассмеялся на мой возмущенный взгляд.
Как можно шутить, когда весь бок в крови?!
– Как ты выбрался? Убежал? Как ты меня нашел?! Кто тебя поранил? – вопросы выскакивали один за другим, как мячики для тенниса из специального аппарата.
– Селеста, все в порядке. Да… Рана – действительно ерунда… Просто нашел… – Он приподнял пальцами мой подбородок, серые глаза смотрели так внимательно, что, казалось, читали душу. – Скажи честно, с тобой ничего не случилось? Я слышал твой крик.
Я закусила губу, вспомнив, как лапы пьяного лысого урода шарили по телу. Как плеснула кислотой ему в глаза, ударила крышкой от бака и даже испугалась, что убила. Но это такая ерунда по сравнению с ранением Льерта. В конце концов, ожоги от кислотника быстро на мне заживут, как и стопы, а все остальное – не так уж и важно.
– Нет, ничего не случилось.
Льерт нахмурился, явно не поверив, но бросил взгляд на мою одежду и внезапно низко, почти агрессивно зарычал:
– Селеста, раздевайся!
Я даже моргнула от изумления. Но не столько от вопиюще неприличного приказа, сколько от
– Раздеваться? – машинально повторила, так и не поняв причину гнева.
– Да! Твоя одежда пропиталась кислотником. Неужели ты собиралась в ней спать? Ожоги будут по всему телу. Помнишь язвы на мне? Это от долгого пребывания в тряпках, вымоченных под местным дождем. Скорее раздевайся! Обещаю, я не буду смотреть…
Я мысленно улыбнулась, почувствовав, что, несмотря на жесткость и ультимативность тона, обо мне именно заботятся, а не ограничивают свободу. Как после той ночи, когда в мою спальню пробрался Оден, а Льерт выдвинул требование, чтобы я возвращалась до сумерек.
Хотелось возразить, что кислотник, конечно, неприятная вещь, но язв, как у него, у меня не будет, я все-таки цваргиня. И ожоги быстро пройдут. Однако, поразмыслив, я решила пока не говорить о своей расе – не потому, что не доверяю Льерту, просто не время и не место, потом как-нибудь. В спокойной обстановке.
Послушно сняла с себя липкое платье, а подумав немного – и белье. Сомнений в том, что Льерт не станет подглядывать, не возникло, да и в полутьме мало что видно. Что он там разглядит в ночи?
Сам же бывший полуконтрактник, пока я раздевалась, стянул с себя рубашку и штаны. Четкий силуэт бугрящейся мышцами спины – у меня-то зрение получше, чем у большинства граждан Федерации! – невольно заставил затаить дыхание. Мокрый хлопок тесно облепил крепкие ягодицы, ямочки над ними показались из-за широкой резинки. Я поймала себя на том, что, будучи чистокровной цваргиней из аристократической ветви, с молоком матери впитавшей правила этикета, физически не могу отвести взор от мужской спины и мысленно представляю, как он будет выглядеть… спереди.
– Разделась? – спросил Льерт, выдергивая меня из нахлынувшего оцепенения.
– Да. – Собственный голос показался хриплым. Ощущение наготы навалилось как внезапная гравитационная перегрузка: дышать стало сложно, сдавило легкие, пульс застучал в ушах, и во рту слишком сухо… – А что ты делаешь? – спросила, заметив, как мужчина что-то выискивает под днищем ванны.
– Мыло – это щелочь. Оно есть в каждом доме на Оентале, даже у бедняков. Это средство первой необходимости. Пленку из кислоты надо смыть как можно скорее.
– Я уже искала, но не нашла… – И удивленно замолкла, увидев у Льерта на ладони светлый брусочек.
– Наверное, ты просто не дотянулась. Мойся первой. Я не смотрю. – И замер с вытянутой в сторону рукой, все так же стоя ко мне спиной.
И смотрел демонстративно прямо, слепо уставившись в стену. Я подошла сзади, аккуратно взяла брусочек, а когда хотела шагнуть внутрь чугунной чаши, Льерт ловко повернулся, чтобы опять оказаться затылком ко мне. Колючие жаркие мурашки цепочкой пробежали вдоль тела от мысли, что бывший военный наверняка ориентируется в сумраке не хуже меня. Я тряхнула головой, отгоняя странные мысли, включила воду и принялась пенить мыло.