Мудрец. Сталкер. Разведчик
Шрифт:
Вот так я перестал играть на гитаре и обменял два своих пальца на две ноги Мыла. И так я стал крестником Белого.
Мыло тоже стал считать себя его крестником.
А куда делся мистер Снупи, для всех загадка. Мисс Элис всё кричала, что это чрезвычайно ценный экземпляр и она сама пойдёт за ним в Зону, но я, раненый воин, убедил её поехать со мной в Испанию на корриду.
Как раз июль начался.
Кстати, мистера Снупи до сих пор ищут – и сталкеры, и вояки, и ребята из НАСА. Даже в болото лазили – правда, не все оттуда вернулись.
Потому что люди верят мне. И
Глава седьмая
Бар в Зоне – всё равно что поэт в России. То есть он больше, чем бар.
Это и гостиница, и филиал банка, и медпункт, и фактория для сбора артефактов, и клуб по интересам.
Интересы же у вольных сталкеров чрезвычайно разнообразны. Существует, например, ретро-бар «Золотая нога». Среди сталкеров имеются футбольные фанаты, но особого рода. Им дела нет до современности, они собираются для того, чтобы смотреть записи матчей прошлого, точнее, чемпионатов мира и Европы начиная с 1966 года. Причём болеют каждый за свою команду, спорят, ругаются и дерутся. И даже тотализатор у них работает, хотя результаты ристалищ уже давно и прочно вошли в историю.
Но всяк сходит с ума по-своему.
Есть свои бары у «Долга», у «Свободы», у военных, у научников… Чужому там лучше не появляться.
И есть такие точки, где могут встречаться все и со всеми на нейтральной территории. Естественно, там господствуют вольные сталкеры, точнее – Большой. Его фотопортрет неизменно освящает красные углы подобных заведений: азиатские глазки, кавказский носяра, арийский подбородок…
Самый главный из этих баров носит название «Хардчо» – тем самым подчёркивается родство его с такими прославленными гадюшниками, как «Боржч» и «Шти». Пуленепробиваемая вывеска над входом гласит:
HURDЧО INN
Прежде всего бар славен тем, что в нём не переводится коньяк. Правда, каждый раз благородный напиток именуется по-иному: сегодня «Двин», завтра «Камю», потом «Наполеон». «Ахтамар», «Хеннесси», «Кизлярский», «Арарат», «Плиска», «Арманьяк» и Зона ещё знает как. Хотя на вкус и послевкусие они совершенно идентичны. Так ведь это и на Материке сплошь и рядом бывает.
Ветераны толкуют, что под «Хардчо» закопаны в землю несколько железнодорожных цистерн с коньячным спиртом. Якобы их бросили на станции ещё в достопамятном 1986-м, а Большой обнаружил, перетащил и собственноручно зарыл. Большому вообще приписываются нечеловеческие подвиги. Тем не менее коньяк в «Хардчо» действительно не переводился даже в самые блокадные времена, когда Зону пытались изолировать по-настоящему.
Многие посещают бар только из-за этого напитка.
Конкуренты из «Сталкера» и «100 рентген» распустили слух, что в одной из цистерн в своё время утонул бюрер, чтобы стало людям тошно и противно. Но слуху этому никто не поверил, тем более что и цена была божеская. А то некоторые взяли моду впаривать бродягам стеклоочиститель за джин «Капитан Сильвер» по полсотни евро за лилипутскую порцию!
Ещё «Хардчо» славен тем, что расположен не в Предзонье, а в самой Зоне, так что вольные сталкеры могут сдавать хабар прямо там, не рискуя нарваться
К сожалению, вольные сталкеры уж такой дикий народ, что до бой-зала обычно не доходят, крушат мебель и посуду на месте, и уж с этим никакому Большому не совладать. Просто счёт увеличивается.
А ещё бродячий народ обожает «Хардчо» за то, что в нём можно запросто пережить любой Выброс. Когда Выброс, в бар может зайти практически всякий, кроме «монолитчика», не рискуя немедленно получить в пятачину. Другое дело, когда Выброс кончается…
С умом, с толком возведен бар на базе административного корпуса пионерского лагеря «Светлячок», крепки его толстые кирпичные стены, обшиты они листами противорадиационной защиты, и весь он как островок безопасности в море диких стихий.
Всю жизнь можно прожить в баре «Хардчо», не выходя наружу, – если денег хватит.
Но денег всегда не хватает, и всегда покидают вольные сталкеры свой оплот в поисках артефактов, да только не всегда возвращаются.
Поэтому первый тост – «За тех, кто в Зоне», второй – «За удачу в Зоне», а третий – «За тех, кто остался в Зоне». Верно поёт местный бард Серёга Воркута:
Когда ты придёшь оттуда.
На всё поглядишь иначе,
И горьким станет веселье,
И неуместной гульба.
С хабаром вернулся – чудо,
Живой вернулся – удача.
Патрульная пуля – везенье,
А всё остальное – судьба…
…Зайдут, бывало, в бар «Хардчо» несколько ветеранов – Зоной крещённые, Зоной битые, Зоной просвеченные. Зоной повязанные, – и слышны приветствия со всех сторон:
– А, это ты, Бабай!
– Здравствуй, Козолуп!
– Откуда тебя чёрт несёт, Дисбат?
– Ты как сюда зашёл, Долото?
– Здорово, Дракула!
– Здорово, Ирокез!
– Думал ли я видеть тебя, Симпсон?
И бродяги, собравшиеся со всей Зоны, целовались взаимно, и понеслись вопросы:
– А что Кощей?
– А что Даун?
– Что Бородавка?
– Что Короед?
– Что Намбер Ван?
И слышали только в ответ ветераны, что Кощея подловил контролёр у Пристани, что с Дауна живьём сняли кожу «монолитчики», что Бородавку одолели кровососы на Чёрном хуторе, что голову у Короеда откусила химера, а оплошавшего Намбер Вана повязали менты в Предзонье и увезли в самый Киев на неправедный материковский суд.
И понурили головы ветераны, и раздумчиво говорили:
– Добрые были сталкеры!
…Жалко, что не дожил Николай наш общий Гоголь до появления Зоны – уж он бы такое написал!
Взять хотя бы бармена Арчибальда. В Зоне ведь бармен тоже больше чем бармен – он и скупщик, он и брокер, он и посредник, он и третейский судья, он и банковский клерк.
Месье Арчибальд работал барменом в «Хардчо» с первого дня – его, должно быть, Большой завёз вместе с импортным оборудованием. Возможно, что Арчибальд даже являлся частью этого оборудования, поскольку был он совсем уж не простой бармен. Не как Володя и даже не как Шашико.