Мумия

Коллинз Макс Аллан

Хотя О'Коннелл и усмехался про себя, слушая, ка­ким высоким слогом Эвелин говорила о пустыне, он вынужден был признать, что в ее словах есть доля правды. Бесспорно, пустыня привлекала своей бескрайностью, похожей на вечность, по сравнению с которой человеческая жизнь казалась бессмысленной. Пустыня дарила неповторимое чувство свободы и отвергала необходимость суетливой погони за сла­вой и богатством.

Только под темно-пурпурным, усеянным звездами шатром неба пустыни человек мог размышлять о веч­ности.

По крайней мере, О'Коннелл мог, чего нельзя было

сказать о начальнике тюрьмы, раскатисто храпевшем в соседней палатке. Джонатан некоторое время вор­чал, возмущаясь этими звуками и ворочаясь с боку на бок, пока не захрапел сам. Занятый своими мыслями, Рик уже начал дремать, когда к нему в палатку вдруг вползла Эвелин.

– Простите, – начала девушка, – но холод сна­ружи собачий. Вы не будете против?

– Против чего?

– Чтобы свернуться калачиком... вместе. Обстоя­тельства, как вы заметили, весьма настойчиво требу­ют этого.

Рик нежно обнял Эвелин и привлек ее к себе. По­том целый час он упивался охватившим его чувством нежности и покоя, размышляя при этом, не стоит ли ее поцеловать, пока его не сморил сон. Ему и в голову не приходило, что Эвелин испытывала точно такие же чувства.

О'Коннелл проснулся около часа ночи и разбудил Эвелин. Он попросил ее удалиться в свою палатку, пока не встали остальные члены отряди, которые мог­ли бы неправильно истолковать происходящее. Потом Рик растолкал Джонатана и Хасана и посоветовал им не снимать бурнусов, когда они отправятся в дорогу. Путешественники сложили палатки и взгромоздились на верблюдов. Им предстояло совершить очередной переход через пески, блестевшие в лунном свете, словно слоновая кость.

Горячий и бежевый днем, мир Сахары превратил­ся ночью в голубоватый и холодный. О'Коннелл, как и накануне, занял место во главе каравана. Рядом с ним пристроилась Эвелин. Чуть позади бок о бок дви­гались Джонатан и Хасан. Последние тут же снова ус­нули и покачивали головами в такт шагу своих верб­людов, словно китайские болванчики. Их слитный храп привольно разносился над песками.

О'Коннелл не сводил глаз с девушки. Та была еще совсем вялой после непродолжительного сна. Каж­дый раз, когда Эвелин начинала сползать с седла в сторону, Рик приближался и, не будя, возвращал ее на место. Пользуясь тем, что девушка погрузилась в дремоту, О'Коннелл без помех любовался ею. Его восхищало ее нежное лицо и пухлые чувственные губы...

Бени не ошибся, характеризуя своего бывшего кап­рала. Рик действительно питал слабость к противо­положного полу. Но на этот раз им овладели совсем другие чувства. Это не было легким флиртом с целью достижения очередной победы. Теперь его подстере­гала опасность, самая страшная из тех, что может под­стерегать солдата удачи: он повстречал женщину, в которую мог влюбиться без памяти.

Но тут его глаза, скользнув по линии дальних барханов, обнаружили еще одну опасность. Группа кон­ных всадников двигалась параллельно их маленькому каравану, причем с той же скоростью и в том же направлении. Конечно, они были слишком далеко, чтобы О'Коннелл мог с уверенностью утверждать, да и луна давала не слишком много света...

...но все же Рику казалось, что руки и лица всадни­ков покрыты татуировкой. Совсем как у тех арабов, что напали на «Ибис» прошлой ночью. Неужели эти «тени в пустыне» и являлись теми самыми медджаями, о которых рассказывала Эвелин?

Не исключено, правда, что всадники принадлежали просто к одному из многочисленных кочевых племен, не представляющих для каравана шишкой угрозы. Слов­но опровергая тревожные предположения Рика, арабы неожиданно исчезли с бархана. Приближалось утро, рассветало, и больше О'Коннелл их не видел.

Ночная прохлада начала отступать, хотя солнце еще не поднялось над горизонтом. Как только обыч­ная для этих мест жара стала напоминать о себе, путешественники спешились. Они сняли бурнусы и вдоволь напились воды. Джонатан и Хасан, воспользовавшись короткой передышкой, тут же набросились друг на друга с взаимными обвинениями в невыноси­мом храпе. Каждый из них клялся, что не храпел ни­когда в жизни.

Вскоре маленький отряд возобновил свой путь. Те­перь караван двигался по подножью длинной и высокой песчаной гряды, защищавшей путников от солнца.

Эвелин подъехала к О'Коннеллу:

– О чем выдумаете? – поинтересовалась девушка.

– О том, что мы уже почти на месте.

– Как вы можете быть в этом уверены? Один учас­ток пустыни как две капли воды похож на другой.

– Ничего подобного. Просто надо научиться обра­щать внимание на некоторые «дорожные знаки», – И он кивком указал куда-то влево. Девушка проследила взглядом за его движением и увидела какие-то белесые предметы, которые поначалу приняла за кам­ни. Но уже через пару секунд Эвелин поняла, что смот­рит на обветренные и выбеленные безжалостным сол­нцем человеческие кости. Несколько скелетов беспо­рядочно лежали на песке, при этом некоторые кости торчали из земли так, словно их обладатели пытались выбраться из своих песчаных могил.

– Боже мой! – негромко произнесла Эвелин.

– Черт побери! – тут же выругался Джонатан, за­метивший кости. – Как ты считаешь, кто были эти несчастные?

– Очередные авантюристы, пытавшиеся отыс­кать Город Мертвых, – ответил ему Хасан. Его на­чало трясти, хотя ночная прохлада давно сменилась зноем.

Неподалеку в землю был врыт столб с какой-то таб­личкой, покрытой арабской вязью. Столб стоял по­среди этого импровизированного кладбища и выгля­дел довольно нелепо.

– Что тут написано? – обратился Джонатан к се­стре. – «По газонам не ходить»?

Эвелин бросила в сторону брата испепеляющий взгляд:

– Нам советуют держаться подальше от этих мест, а еще лучше – повернуть назад.

– Ну, я почти что догадался, – пожал плечами Джонатан.

– Эта табличка появилась здесь недавно, – всту­пил в разговор О'Коннелл. – Иначе песок бы успел проредить свежую краску. – Я полагаю, данные советы исходят от ваших приятелей – медджаев?

Эвелин промолчала, но лицо ее стало мрачным. В этот момент она услышала какой-то шум позади них и невольно оглянулась.