Музей нашей жизни
Шрифт:
Утром в субботу Эмиль часто подолгу оставался в своём кабинете. Тут он пил чашку черного кофе с лимоном. Маленькая серебряная ложка, долька ароматного лимона напоминали ему утренний кофе в Риме. Внутри неё были пятиконечные звезды, а снаружи – ангелы. Случайный разговор в начале года про вечный город стал поводом для общения с Массимо.
– Люди те ещё твари, – приговаривал порой Эмиль, размешивая сахар этой ложкой.
Однажды новый друг стал свидетелем неожиданно сорвавшихся слов. Массимо рассмеялся и порекомендовал добавлять при случае: “И каждой твари по паре”.
– В некоторых случаях это выражение слишком мягкое, – уточнил Эмиль ему свой взгляд на людей.
– Твой шёлковый халат и манеры эстета мало сочетаются с таким резким выводом!
– Импозантность без колкости не существует! Ты просто мало сталкиваешься с больными людьми!
После дневного дежурства в больнице Эмиль становился чуть более ироничным и злым. В этой фразе звучало объяснение всему неприглядному в больничных стенах.
На этой неделе в одно из дежурств поступила женщина с приступом эпилепсии. Она была не в себе и требовала немедленно выпроводить доктора из палаты.
– Я замужем! Мне никто не нужен! Не смейте снимать с меня одежду и украшения!
– Милейшая! Вы даже не представляете, насколько я не посягаю на ваши прелести!
Благо сегодня в госпитале его не ждали.
Доктор Дюбуа притянул к себе потрёпанный сборник поэзии “Зимние дни” и взглянул на него ещё раз оценивающе.
Глава 4
Эмиль ценил в общении краткость. Слушая несвязные между собой предложения отдельных больных, он занимал себя отвлечёнными размышлениями.
– Brevity is the soul of wit! 9 – сказал однажды Массимо, цитируя Шекспира.
– Wit отлично рифмуется с другим словом! Но не стану тебе портить аппетит!
Иногда пациенты, с удивлением посматривали на его шкаф с книгами. Некоторые вопрошали, сколько денег он перевел на его содержимое. К счастью, такая простата встречалась редко. Высокая цена за консультацию и лечение ограничивала круг посетителей. Бесплатной практикой он не занимался.
Все издания располагались в определенном порядке. На верхней полке расположились философские книги. На средней – только медицинские. Потом шли полки с редкими книгами. Ещё с детства Эмиль полюбил беседы с Полем, занимавшимся реставрацией и продажей уникальных книг в Рене. Став взрослым, он стал покупать у него уникальные книги. В числе них, первое издание книги “О душевных болезнях” 1838 года авторства Жан-Этьена Эскироля. Это первое научное руководство по психиатрии в мире, а сам автор в 1817 году стал первым, кто официально преподавал психиатрию во Франции. В своей книге Эскироль представил одну из первых попыток классификации психических расстройств, он же первым дал описание деменции как «мозгового заболевания, характеризующееся расстройствами чувствительности, ума и воли… такой пациент утрачивает те преимущества, которыми он наслаждался ранее; это своего рода бедняк, который в прошлом был зажиточным».
9
Краткость – душа остроумия! Шекспир
Эмилю вспоминал про это описание всякий раз, как он сталкивался с подобным случаем. Врач-общественник, основатель психиатрической статистики, творец социально-правовой психиатрии. В память о вкладе этого человека в мировую психиатрию одна из улиц Парижа названа его именем.
Часто Эмилю приходилось упоминать, что: «в самоубийстве проявляются все черты сумасшествия. Только в состоянии безумия человек способен покушаться на свою жизнь, и все самоубийцы – душевно больные люди …». Иногда это помогало успокоить тех, кому не помогало ничего. Принятие позволяет успокоить себя, отделить себя и вину, которой на деле нет. Из всех книг в своём кабинете Эмиль чаще всего открывал ту, чей корешок почти оторвался. В этой книге находился сувенир из первой поездки в Рим.
На открытке из серии “Basilica di San Pietro” была изображена статуя “Святого Петра”. Памятная вещица. К “Святому Петру”, сидящему на кресле почти всегда стоит очередь из паломников и туристов. Они подходят подержаться за металлическую ногу и попросить исполнения желания. Миллионы рук затёрли эту ногу до блеска. Исполнились ли чьи-то желания? Открытка в книге находилась на месте главы, с описанием соснового леса после первого заморозка в Чехии.
Чтение этих страниц превратилось в средство для восстановления душевных сил. Долг врача и рутинность работы. Династия врачей как любая другая, одновременно ограничивает выбор и облегчает его в разы. В случае с медициной, такой выбор порой заканчивается непригодностью к врачебной практике. Иногда напротив, радостью обретения призвания. На книге с затертыми золотыми буквами с трудом читалось название: “Чужой дом среди высоких сосен”. Он купил её в Париже, на развале книг рядом с набережной Сеной. Эмилю нравилось только одно место в книге. Впрочем, это уже неплохо.
Порой не можешь вспомнить ничего, кроме обложки. Какие-то персонажи, чьи-то истории и потом ничего. Нет жизни, которая бы оставила память. Нет истории, которую хотелось бы узнать. Ведь нет никого смысла в том чтении, что не даёт самого важного, а именно – понимания как стоит поступить, и какие варианты возможны.
“Терпкий, липкий аромат смолы сосны остался на ладонях у Якуба. Он ещё раз сильно-сильно растёр свежие коричневые почки. Грубая, обмороженная кожа на руках, покраснела ещё больше. В мелкие раны попали капли соснового эфира. Морозный воздух, лесной и чистый сделал аромат ещё крепче. Он положил свои большие ладони на лицо и вдохнул глубоко-глубоко. Затем резко схватил лежавшее на земле ружьё. С криком от распирающей злости он выстрелил в небо”.
Хвойный аромат сосны, могучие деревья, уходящих высоко в небо рисовали в воображении Эмиля леса в Карловых Варах. Выстрел нравился ему больше всего. После некоторых пациентов случалось сильное раздражение, которое он не показывал, но копил в себе. Он ещё не стал безразличным к чужим тревогам и бедам, но уже всё чаще видел причину всех бед в самом человеке. В больнице наблюдаешь разных больных и сталкиваешься с невероятными сюжетами жизни.
Утром Эмилю принесли записку от Владимира. Ночью привезли девушку с сильнейшим отравлением. Если выживет, то он будет лечить её, а если нет, то ему предстоит поставить свою подпись и разговор с родственниками. Им он сочувствовал и иногда, припоминал ту самую фразу про душевно больных людей.
Расстроенные струны человеческой души. Из всех тысяч лет собираются ноты в грустную партитуру. Как вдохнуть жизнь в сломленных людей?
1 августа 1914 года началась Первая мировая война. Она разделила жизнь на “до” и “после”. Прошло уже больше года мирной жизни. Хотелось красивых дней и красивого счастья. Не о такой жизни мечтали, встречая 1900 год. Теперь каждый словно Якуб. Как это всё надоело. Правда, ему жилось много лучше других, и он отлично понимал это.
Жизнь часто обещает куда больше, чем в итоге оказывается на деле. Впрочем, бывают исключения. Когда жизнь не обещает совсем ничего, а возносит высоко вверх.
Аромат сосны из книги Эмилю временами заменял терпкий горький бальзам. Тонкая фляга – гарант сохранения бодрости и оптимизма. Постоянно прибегать к нему ошибка. В особых случаях – это лекарство исключительно эффективно. Праздновать только победы, а не привыкать лечить свои поражения.
На нижней полке шкафа стояла деревянная коробка из сандала. Старая, резная и довольно объемная. Там лежали несколько открыток от родителей, последнее письмо от матери и тонкая тетрадь-дневник с интересными изречениями. Эмиль перечитывал прошлые записи временами.